Говорить о терроризме "вообще" сложно и вряд ли правильно. Речь каждый раз идет о каком-то конкретном терроризме и между разными "терроризмами" общего часто намного меньше, чем различий. Терроризм не определяется "как систематическое применение террора", что выглядело бы наверное логично. Такое опеределение могло бы вызвать некоторые сложности. В настоящее время речь чаще всего идет о политическом и криминальном терроре ( выделяют еще и террор военный - против мирного населения и военнопленных).
1. В отличие от индивидуального, тоталитарный террор в рамках существующих политических парадигм изучать и классифицировать довольно тяжело. Говорить о "сталинском" терроре, например, достаточно корректно только в хронологическом смысле. Кроме И. Сталина к нему имеет прямое отношение и многомиллионная "армия стукачей" и "трудовые коллективы" (в едином порыве - "Смерть троцкистским собакам") и много-много еще кто.
Также послевоенные опросы, проведенные институтом Кермана Б Германии, показывают, что большинство населения считает "Гитлер - хотел, в общем, только хорошего". Государственные устройства, в основу которых положен террор,как средство социального контроля, не являются ни редкостью, ни исключением. В каждом конкретном случае разграничение государственного и гражданского террора затруднительно.
Можно считать, что террор в Чили был государственным, хотя пиночетовский "телефон доверия" работал исправно. Террор в Гватемале носил преимущественно гражданский характер, без уче-та того, что Аларкон, руководитель "эскадронов смерти" был еще и вице-президентом страны и сами "эскадроны смерти" состояли, в основном, из кадровых военных.
Трудно определиться и с "революционным насилием". Маркс и Ленин, выступая против террора, считали рево-люционное насилие необходимым и правомерным. Ленин вообще определял террор, как"систему единичных политических убийств". Неопределенность причисления различных политических практик к террору, порождает еще большую неопределенность в вопросах определения конкретных исполнителей и инспираторов, как "террористов". В последнее время, правда, наметился определенный прогресс. Президент Клинтон начал говорить о "террористических нациях". Приживется ли данная новация сказать опять же-таки трудно.
2. Так вот о терроризме - "слепом" и селективном, профессиональном и "любительском", идеологическом и сепаратистском, местном и экспортном (как в Скандинавии), о южноамериканском, ближневосточном и евротерроризме ( поговаривают о терроризме компьютерном и даже о "терроризме футбольных болельщиков". Да, вот еще, по кибертерроризму и "маньячному террору" работают отдельные специалисты. Истоки терроризма теряются во тьме времен: Энценсбергер, говоря о "древних и сумрачных отношениях между убийством и политикой", признавал терроризм ровесником любой формы власти. "Власти" века нынешнего особых поводов сомневаться в этом, впрочем, не дают. Большинство мировых конфликтов последнего времени непременно сопровождается терроризмом. Повсеместно распространяясь, терроризм становится проблемой номер один. Убытки от терроризма и расходы с ним связанные составляют сотни миллиардов долларов. Терролог Саблье вообще считает, что "третья мировая - уже началась".
З. Каким видится современный терроризм. Распространенные определения - терроризм - это насилие, нацеленное прежде всегона порождение страха (Дженкинс); насилие, призванное повлиять на позиции группы людей, большей, чем непосредственные жертвы террористических актов (Лодж).
В качестве отличительных черт видится несомненная роль СМИ, новые военно-технические средства, повышенная уязвимость общественных институтов. Политические убийства и захват заложников предельно древние методы, но еще в 17 веке взорвать постоялый двор при помощи подводы пороха было бы чертовски дорого, технически сложно и политически бессмысленно. Наверное, невозможно определить и "точку отсчета" современного терроризма. Некоторые исследователи относят ее к временам якобинского террора и к таким теоретикам, как Бабеф и Бланки. Хотя сам Робеспьер говорил "Движущая сила народного правительства - добродетель и террор ", никто из современных террористов на него почему-то не ссылается и, уж тем более, не считает "крестным: отцом".
Немного убедительнее вы¬глядит назначение "первыми 'теоретиками" террора немецких социалистов: Гейнцена, Моста, Вейтлинга. (Гейнцен - "их вызов - убийство, наш ответ - убийство"; это уже похоже) ."Русские корни" терроризма ( Ишутин и, позднее, Нечаев) являются довольно "общим местом" в трудах экспертов по террору, как и движение "тупамарос" и "монтанерос". Трудно, конечно, представить какoe отношение к Максимилиану Робеспьеру имеют терры из "Аум Сенрике", а баскские или сикхские сепаратисты к Вейтлингу. Силы, заинтересованные в дестабилизации обстановки, разнолики, как и сам террор и, подчас, враждебны друг другу. Террор постепенно превращается в универсальный метод решения самых разных проблем: политических, финансовых, религиозных, национальных. Имеет значение и инстинктивная склонность определен¬ных людей к насилию ("мальчикам тошно вне зоны штормов" - Жейсмар).
Террор сам себя порождает - правый террор в Аргентине вызван левым террором "монтанерос"; террористические группы "ГАЛ" и "Батальон испанских басков" - созданы для истребления террористов ит.д. Терроризм объединяет идеи (право-левая группа "Революционное Единство"); людей - миллиардер Фельтринелли и рабочий Фьоре; государства - совместная операция спец¬службряда южноамериканских стран "Кондор" по устранению 'политических оппонентов.
4. Особенно опасно создание терроризмом "особого этического пространства" ( термин, возможно, неудачный). Просто говорить об аморализме ливийских террористов и позиции ливийского руководства, но ответная бомбардировка Триполи.... Мера, может быть, и вынужденная, но находящаяся в том же этическом спектре. А как быть с "индивидуальными: операциями" израильских спецслужб против скрывающихся нацистских преступников? Никто особенно не возражал, но признание в частном случае моральной обоснованности террора, последущие дефиниции делает, как минимум, сомнительными. А если большая часть населения поддерживает людей причастных к террору, к примеру, Менахема Бегина (возглавлял террогруппу «иргун цвей леуми») или Роберто Д Обюссона, руководителя "эскадронов смерти", которого, за малым, не избрали президентом Сальвадора; Тюркеш (лидер "серых волков") был членом турецкого парламента (люди, конечно, очень разные), список этот можно долго продолжать. Когда Веру Засулич, стрелявшую в Трепова, оправдал суд присяжных, а петиции в защиту террористов подписывали Сартр, Фуко, Грасс, Бертолуччи. Когда ряд государств из этических соображений, отменил смертную казнь, а ряд других государств из тех же соображений не отменил. Этика - наука, к сожалению, неточная и количественных методов не признает, по-этому у дискуссий на тему "что аморальнее" последст-вия могут быть такие же сомнительные.
5. Какие методы эффективны в борьбе с терроризмом? Разные. Наверное, можно считать общепризнанным, что насилие побеждается только еще большим насилием. Противоположных взглядов придерживается, правда, церковь; есть точка зрения, что насилие можно победить любовью. Такое, вобщем, мало практикуется, да и церковь, надо сказать, в ряд исторических промежутков проявляла изрядную непоследовательность. (Автора вряд ли можно назвать хорошим христианином, но к церкви он испытывает некоторую почтительность).
Беспомощность либерализма, возможно, один из главных провоцирующих факторов. Если строй уязвим - кто-нибудь этим обязательно воспользуется. Несмотря на "бескомnромисность" антитеррористической деятельности США (резолюцией СНБ США предусматривается на-несение превентивных ударов по лагерям террористов, даже если последние находятся на территории других государств), теракты против граждан США совершаются. Там развитая демократия. Демократия - это когда каждый идиот может говорить все, что хочет. Демократия - когда у всех есть право его не слушать, но так не получается. И правительства начинают склонять во все тяжкие. И специалисты по защите растений начинают вмешиваться в военно-полицейские операции. А военным, кстати, можно надоедать до тех пор, пока им это не надоест. Люди, они обычно не вспыльчивые, но все-таки. Так начинает формироваться стратегия напряженности, то есть то, чего и добивались террористы. Страны, именуемые "тоталитарными", к политическому терроризму относительно нечувствительны. В СССР, например, случаи политического террора имели место, но, как "авторы" собирались этим методом повлиять на систему, совершенно неясно.
Один из наиболее значительных эпизодов - взрыв в московском метро, осуществленный группой С.Затикяна. В разговоре с человеком, который "пересекался в Лефортовке" с Затикяном (непосредственно в теракте последний не участвовал), человек этот констатировал - "никакой он не националист и, тем более, не политик, а лечить - бесполезно".
Нужно учитывать, что многие террористы еще и идеалисты по сути (романтик Э. Мартинес и др.). Они готовы жертвовать не только чужой жизнью, но и своей. Они, все подряд, борются за "гуманистические идеалы". У государства с гуманизмом отношения более сложные - государство должно быть эффективным. Речь о "высшей морали" заходит обычно в случаях, когда что-либо трудно оправдать с точки зрения морали "невысшей". Один, не самый большой гуманист, говорил: "Если враг не сдается - его уничтожают". Даже это, иногда, слишком большая роскошь. Завтра кто-нибудь захватит заложников, чтобы ос-вободить сдавшегося террориста. Так что, государство чаще вынуждено поступать "относительно гуманно" (с учетом, конечно, того, что и "относительно" и "гуманно" понятия довольно "растяжимые").
И, чем меньше прогрессивная общественность вмешивается в дела профессионалов, тем оно гуманнее, в конце концов, получается. Разумно ли соглашаться на требования террористов - зависит от того что это за террористы (Д.Каррадо выделял среди террористов "авантюристов, фанатиков и тех, кто действует на основе здравого смысла"). Если они требуют 3 миллиона долларов - то разумно. Возможно, они на этом и остановятся (хотя нет гарантий, что завтра 3 млн не попросит кто-нибудь еще). Но вряд ли кто-нибудь всерьез ожидал, что террористы остановятся на Буденновске.
Можно соглашаться на все разумные требования, если есть гарантия уничтожения данного террориста в самом ближайшем будущем. Есть проблемы, которые решаются исключительно радикальными методами. Примерно так и с неплохими результатами, борются в некоторых арабских странах с воровством. Итальянцы при Муссолини про мафию совсем ничего не слышали (при некоторых прочих недостатках). Разумеется, все это связано со значительным ограничением гражданских свобод. Правда, о какой свободе может идти речь в стране, где не уважают законы (это сказал князь Боргезе, сам, впрочем, причастный к террору) .
6. Терроризм трудно понять и потому, что почти всегда обвиняются только и непосредственно террористы, хотя иногда очевидно причастны спецслужбы, международные масонские круги, международные финансовые круги и прочие умелые люди ( даже в межнациональных конфликтах ответственность часто лежит на "третьей стороне"). Например к одному из крупных террористических актов, кроме итальянской ультраправой группировки, имели отношение греческие неофашисты, ЦРУ, местные спецслужбы и масонская ложа "П-2". Для многих государств "продолжением политики" явля-ется не война, а поддержание "конфликтов низкой интенсивности". Долгое время существование "империи зла" считалось одной из главных причин международного терроризма. В 1981 году госсекретарь США Хейг публично обвинил СССР в "подготовке, финансировании и оснащении международного терроризма". Действительно, большинство террористических групп было "марксистской направленности"; а в Москве неплохо относились К ООП, СВАПО, ФРЕЛИМО и даже к ИРА отношение было ну очень неоднозначное. Однако, справедливости ради, надо отметить, что Москва террористические группки, в том числе и "левые", не поддерживала.
Прежние лидеры были люди масштабные и меньшее, чем "национально-освободительное движение" всерьез не воспринимали. И, если "движение" прибегало к каким-нибудь нетривиальным методам, видимо, неправильно обвинять в этом Политбюро. Да и свои "хайджекеры" беспокоили порядком. Вообщем, когда наши дети прятались под кровать с криком: "Я боюсь ЦРУ" - не так уж они были наивны. Здесь и покушения на Кастро и убийство Летельера и "контрас" и много еще чего. Виктор Маркет-ти, бывший сотрудник ЦРУ, в интервью "Нувель Обсерватер" говорил: "Многие американские президенты в разное время давали приказы убивать людей по всему свету". На то они и рыцари не только "плаща". Даже такие виднейшие западные эксперты , как Бирнбаум и Дженкинс, признавали - в деле убийства Альдо Моро " вероятность участия секретных. спецслужб НАТО не может быть исключена". Были у них основания так считать.
Случайных репрессий не бывает, они всегда специальные и очень часто секретные. Итальянских террористов поддерживал начальник итальянской контрразведки Вито Мичели. Испанские спецслужбы были причастны к убийству террористами премьер-министра Испании Карреро Бланко. Израильский "Моссад" поддерживал и испанских и итальянских террористов одновременно. Это к примеру, тк даже из известного - это тысячная часть.
Многие террологи сходятся на том, что не так много совершается терактов, в которых не был бы за-мешан представитель какой-нибудь из спецслужб или, чтобы спецслужбы не знали о готовящемся акте. Дж.Грин пишет: "Во время арестов террористов обнаруживается, что к делу причастен по меньшей мере один полицейский провокатор". А в ФАНЕ, вообще, каждый пятый террорист был сотрудником полиции. Наверное, многим известно, что ликвидация Столыпина была организована Охранным отделением (подробностей уже никто и никогда не узнает). И Столыпин и офицеры «охранки» руководствовались интересами государства, понимаемыми достаточно по-разному. Сегодня, нет даже возможности спорить о правой стороне. Война не всегда может быть продолжением политики; иногда сама политика - уже война. "Гражданских, конечно, будут убивать. Война всегда велась такими средствами" (Роберто Д Обюссон). Не помню кто это сказал - "Ты хочешь узнать тайну жизни? - Не спрашивай военную разведку!"
7. Говорить о "криминальном" терроре трудно и в связи с парадоксальностью определения и по причине не всегда возможных дефиниций (группа "Молли Магвайрз", например). Японские гангстеры ("якудза") объединены в, по сути, политические организации. "Говорить об ультраправом движении в стране, несвязывая его с гангстерскими бандами, - невозможно" считает японский аналитик К. Иино. Еще в 25-м году японский парламент на треть состоял из гангстеров. Идеологизированная уголовщина располагается в широком спектре от "банд мотоциклистов" до наших отечественных "воров в законе" (последние, впрочем, на общем фоне выглядят настоящими гуманистами).
Многие криминальные террористы на Западе при аресте объявляли себя "узниками режима"; татуировка "Раб КПСС" встречалась в советских зонах. Калабрийская каморра была создана масо-нами, как политическая организация; сицилийская мафия тоже создавалась как политическая организация для борьбы с династией Бурбонов. Все это со временем отчасти забылось, как и "завет" Длинного Цвильмена: "Гангстеры убивают гангстеров - гангстеры не убивают граждан". Отношения между "политическими" и мафией складываются очень по разному - мафия поддержала террористов после убийства Аматуро, но мафия же по-могла властям освободить из рук террористов натовского генерала Доузера. Поведение экстралегального пролетариата" (так "ультралевые" называют уголовников), в каждой конкретной ситуации, предсказать довольно трудно. К слову, так же негладко и между самими "политиками" (террористы же в 8б-м забросали гранатами машину Пиночета; "Объединенне рабы" расстреливали "Черных пантер"; воевали и "бригадисты" с "Борцами за коммунизм" и террами из ИСД).
Традиционно, к "криминальным" терактам относят заказные убийства и захват заложников по финансовым мотивам. Все было бы просто, но на то она и мафия, чтобы быть связанной с властями и крепко интегрированной в экономику, да и в политику тоже. Один из интересных примеров - в 50-х годах мафиози Синдона, по поручению папы Павла Шестого, заведовал финансовыми делами Ватикана; через банк Микеле Синдоны финансировался военный переворот в Греции.
Та же мафия, по оценкам "Шпигеля", является крупнейшим в Италии работодателем. Тема "мафия и война в Чечне", видимо, неисчерпаема; нефть, финансы, "собственная" граница, бизнес на оружии, производство героина (лабораторией в Шали) и т.д. и т.п.
Особой проблемой, как всеrда, является справедливость. В политике редко приходится выбирать между справедливым и несправедливым - гораздо чаще приходится сравнивать менее справедливое с более несправедливым. Если говорить о борьбе чеченцев за самоопределение, причем не всех сразу, а каждого в отдельности, то можно признать эту борьбу справедливой, вплоть до отделения. Но то, что справедливо по отношению к Чечне, не обязательно справедливо по отношению к России (отделение части территории вместе с проживающим русским населением). В этом смысле, отдать Крым было справедливым по отношению к Украине, наверное, справедливо по отношению к Японии отдать ей острова. Но государство должно думать о благе граждан в несколько иных категориях, чем церковь (имеет смысл различать эти две организации). Попытки же балансировать за счет "двойных стандартов" могут иметь сложные последствия. А они налицо.
Боевики, убивающие мирное население, считаются террористами ; боевики, убивающие солдат, деликатно именуются "участниками".
"Военнопленный из незаконного вооруженного формирования". Как-то не звучит. Тогда уж надо говорить о "враждебной ичкерийской армии" и рассматривать ее, как агрессора.
Масштаб военно-полицейской операции не делает ее войной. Сирия тоже вела антитеррористическую борьбу силами армейских дивизий при поддержке танков (наших, кстати, танков; успешно, кстати, вела).
Однообрзие нашего политического опыта многое заставляет видеть уникальным и специфичным. Так комиссия Говорухина называет теракт в Буденновске "беспрецедентным в мировой практике по числу заложников" (полторы тысячи человек); но в 79-м году в Саудовской Аравии в мечети аль-Харам было захвачено 35 тысяч заложников (освобождены после штурма).
Проблема силовых операций заключается обычно, не в том насколько они "справедливые", а в том насколько они "силовые". Классическим примером служит поединок между "Черным Сентябрем" и израильской "Сайрет Маткал". После того как группа "Черный Сентябрь" провела ряд крупных террористических актов, сотрудники "Сайрет Маткал" "нашли" в Европе всех руководителей этой организа ции расстреляны или взорваны). В ходе пострадали и гражданские.
Наверное, это несправедливо по отношению к террористам - по нормам права их должны были судить. Но перед государством часто встает дилемма: быть безупречным - или быть государством. Аргентинский генерал Видела сказал: " Террористами являются все те, кто угрожает ценностям западной христианской цивилизации". А как насчет "восточной христианской цивилизации''? Террористами являются все те, "кто угрожает". За террористической деятельностью может стоять наркомафия ("сендеро луминосо") или профсоюзы ("Индустриальные рабочие мира"); идеалы террористов могут быть возвышенными или не очень - соответствующих офицеров спецслужб это должно волновать мало. Иначе мы можем получить пример Турции, где, в свое время, полиция раскололась на два лагеря; одна ее часть поддерживала левых террористов, другая - правых, и лагеря буквально воевали между собой.
Свобода слова и печати свершила в нашем обществе настоящую культурную революцию (чем-то смутно напоминающую китайскую, во всяком случае, не менее разрушительную). Раньше "высокую ответственность" ощущали не только те, кто пишет, но даже и те, кто читает. Излишне говорить о том, что это было плохо - все помнят, как это было. Тем не менее, исторически, истоки многих "полицейских режимов" лежат в массовой безответственности, а совсем не в коварных замыслах тиранов.
Читая многие журналистские отчеты о Чечне, чувствуешь совсем не конфликт между либеральными ценностями и государственными интересами, что извечно и почти непреодолимо (здравый смысл, он, вообще, много чего подсказывает в ущерб идеалам). И не то, что роль пацифистов в "деле мира"' явно переоценивается; в "этом деле" весь цивилизованный мир пока еще привычно полагается на своих военных. Просто начинаешь чувствовать, что право на свободу информации, ты реализуешь "в тылу врага". Причем, пишут не без тенденции, но, в общем, правду.
Но, если уж это называется войной, то самые демократические страны, в такие периоды вводили цензуру. И совсем не потому, что у них исключительно лживые журналисты.
Особенное значение это имеет в связи с терроризмом. Для террориста СМИ необходимы, как воздух. Во-многом, смысл теракта заключается в последующих материалах прессы и первое, что часто требуют террористы - это встреча с журналистами. Именно, через средства массовой информации террорист получает возможность влиять, в своих интересах, на большие группы людей, "врываться в cознание масс" (так сказал о терактах Мао Цзе Дун). Грустно непонимание того, как заявления в прессе, влияют на планы террористов.
Террризм - это, вообще, вопрос атмосферы и зависит от реакции на него. Не то, чтобы о терроризме нельзя было информировать, но только занятие это очень сложное и очень специальное; уже завтра от этого может зависеть чья-то жизнь. И подслеповатая Каплан, метко стреляющая в вождя революции, и приезд боевиков в Буденновск на "КамАЗах" (приехали 50, а в операции участвовало 150) - все это картины, очень даже заманчивые, для освещения в прессе, понятно; но транслировать на всю страну как правозащитник Ковалев называет Басаева - Робин Гудом... (не знаю, что бы вы сказали Ковалеву на месте Робин Гуда). Ковалев - бывший диссидент; подавляющему же большинству из тех, кто сегодня "не может молчать", относительно недавно, это удавалось без особых проблем. Просто, люди больше думают о "политическом моменте", чем о политических последствиях.
Но даже отъяленные идеалисты (короткий список), могут себе представить, что будет, если неудачный комnромисс в Чечне подтолкнет сепаратизм. В туманах, окутывающих наше будущее, вполне может оказаться больше радиоизотопов, чем всем хотелось бы.
Проблемами терроризма в мире занимаются много и по-разному. Здесь и создание элитных подразделений (германская СГС-9, американская "Дельта", французская ГИГН, английский САС) и такие нетрадиционные программы, как германская "Дискуссионкоммандо" или исследование связи фаз Луны с частотой терактов. Определенную работу ведет и "Интерпол", организация не очень понятная (кстати, в разное время ею руководили такие признанные авторитеты в области международного права, как Гейдрих и Кальтенбруннер). Общественные организации (типа американской "Вес-терн Гоулз") так же занимаются изучением и мониторингом "террористических и подрывных факторов". Эффект от их деятельности, иногда, вполне существенен.
Одним из самых эффективных методов остается, по-прежнему, использование платных осведомителей, вознаграждение, которых, например, в США, может доходить до 500 тыс. долларов.
В России, в последнее время, часто можно слышать: "А где же наш спецназ?" Да вот же! "Вымпел" - десять лет был диверсионным подразделением, два года - антитеррористическим, в 9З-м его вообще расформировали; в "Альфе" еще полгода назад было два десятка человек. То был спецназ - специальные люди со специальным образованием. Подготовка одного специалиста требует несколько лет и достаточно больших денег. Большинство же наших спецподразделений представляют собой результат пагубной практики "раздачи беретов".
|
|
