Представьте себе что вы, допустим, занимаетесь какой-то оппозиционной, правозащитной, профсоюзной деятельностью, или ничем таким не занимаетесь, но случайно перешли дорогу кому-то влиятельному, или просто некто посчитал вас удобным козлом отпущения, на которого можно подвесить свои грешки (ну или милые проказы своего золотого отпрыска). И вот за вами приходят и вы узнаете, что совершили страшное и позорное преступление, причем ваша вина подтверждается неопровержимым заключением уважаемых экспертов.
Фантастика? Увы, нет!
Итак, 27 октября в Независимом пресс-центре состоялся круглый стол: "ПРОБЛЕМЫ И ВОЗМОЖНОСТИ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ГЕННО-МОЛЕКУЛЯРНОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ ПРИ РАССЛЕДОВАНИИ УГОЛОВНЫХ ДЕЛ". Многие выступающие рассказали о крайне "притягательных" аспектах использования генно-молекулярной экспертизы и генной паспортизации граждан.
Дмитрий Гладышев (Бюро независимой медицинской экспертизы "Версия") говорил о том, что данный вид экспертизы (впрочем, как и все остальные) страдает следующим недостатком. Право назначения данной экспертизы, а также выбора эксперта принадлежит следователю, причем результат будет считаться железным доказательством. Адвокат может лишь ходатайствовать о назначении данной экспертизы либо повторной, и его ходатайство может быть удовлетворено, а может и не быть. Тем более, что материала для проведения повторной экспертизы может и не остаться, поскольку, и это подтвердила завотделением молекулярно-генетических исследований Бюро СМЭ ДЗ г. Москвы Майя Исаенко, в ходе исследования, допустим, биологических следов преступника на месте преступления, может быть истрачен весь образец.
Адвокат Рудольф Амбарцумов рассказал о случае, когда так называемую экспертизу провел эксперт, прошедший 24-часовые курсы, причем уже после проведения экспертизы.
Дополнительно следует отметить, что об опасностях, которыми грозит широкое применение данного метода, говорили и сами эксперты.
Так Андрей Ковалев (специалист по комплексной идентификации) заявил, что метод генной дактилоскопии трупа не является панацеей для опознания трупов. Во-первых, ДНК разрушается огнем, так что этим методом невозможно будет идентифицировать останки ни сгоревших танкистов, ни даже сгоревших в дачном доме дачников. Кроме этого, дезоксирибонуклеиновая кислота, естественно, разлагается щелочью, так что если при разложении трупа образуется так называемый жировоск, получить образец для анализа тоже не удается.
Опять же, если образец ДНК будет получен, то, поскольку вскрытия делают (особенно в провинции) в лучшем случае пьяные эксперты, в худшем пьяные санитары, трупы режут в большом количестве, а секционные столы после этого не моют годами, никто, в реальности, не может дать гарантии, что попавшие к генетику ДНК будут являться ДНК именно того самого трупа, опознание которого было поручено экспертам.
Еще Андрей Ковалев заявил, что его пугает перспектива генетической паспортизации населения. "Я как гражданин боюсь, - заявил он, - что мой набор цифр совпадет с набором цифр какого-то преступника!"
Доктор биологических наук, профессор, генеральный директор ООО "Центр молекулярной генетики" Александр Поляков пояснил, что, зная геномный паспорт, любой специалист сможет синтезировать вещество, полив коим место преступления, можно получить на нем абсолютно правдоподобные генные следы владельца паспорта. (Впрочем, по чисто субъективному мнению автора материала, зная генетический паспорт человека можно поступить еще проще - взять из этого паспорта человека все эти циферки, вписать в бланк результатов экспертизы, записать, что исследуемый образец был в ходе исследования уничтожен, и вуаля! Не сможет опровергнуть никто.)
В общем, как отмечали в пояснительной записке сами разработчики закона о государственной геномной регистрации, он повысит "эффективность борьбы с преступностью, в том числе с терроризмом и экстремизмом(!)".
Автор материала думает, что эти ребята хорошо знали, о чем писали.
От редакции: Конечно, в России бывает всякое, но все же откровенную чушь ни говорить, ни повторять не следует. Мало того, что вскрытие производится как правило в утренние часы, и предполагать, что в провинции все приходят на работу пьяными или не просыхают сутками, довольно странно. А уж тем более о судебно-медицинской экспертизе, производимой санитаром, в то время как эту процедуру может производить только и исключительно специалист с высшим медицинским образованием, а никак не санитар - это вообще бред собачий. Санитар - это вообще работник без специального медобразования, так что он даже при большом желании проделать эту высококвалифицированную работу не сможет.
Что же касается мытья секционных столов, то, во-первых, ка каждому их них бывает подведен шланг с водой, именно для того, чтобы мыть и трупы, и сами столы - жаль, что автор не знает, что трупы перед вскрытием обычно моют. А во вторых, мыть столы и трупы - это и есть основная работа санитара, за которую он и получает свою небольшую зарплату. Ну а немытые годами секционные столы бывают только в голливудских ужасниках, а в реальности они будут очень сильно вонять - представьте, что бывает на столе после, скажем, вскрытия трупа, пару недель пролежавшего в земле?
Безусловно, прописанная в законопроекте форма назначения данной экспертизы и абсолютизация ее результатов - это очень опасный прецедент. Но возражения против подобных законодательных и процессуальных новаций должны быть компетентными.
Во-первых, ни одно заключение ни одного эксперта не может быть абсолютным - иначе вообще зачем тогда суд с судьями и присяжными, прокуроры и адвокаты? Никогда и ни при каких обстоятельствах эксперт не может подменять суда. Как правило, любая экспертиза отвечает на вопрос - могло или нет быть совершено указанным способом преступление, по которому назначена экспертиза. А вот было оно или нет - решает только суд. И он не имеет никакого права опираться только на экспертизу. Но это в идеале. В нашей перевернутой реальности, конечно, человека могут осудить и на основании ошибки эксперта. В частности, в учебнике описан случай, когда женщина была осуждена за убийство своего новорожденного ребенка на основании того, что врач-эксперт обнаружил у нее на животе стрии, которые бывают у недавно рожавших женщин. И только спустя год или два, в местах заключения, было выявлено, что осужденная вообще девственница и никогда не только не рожала, но и не жила половой жизнью. Вот вам и экспертиза!
Во вторых, конечно, автор прав, когда опасается злонамеренного подлога либо материалов, либо вообще результатов экспертизы. У нас вон прокурор Москвы смотрит на протоколы со следами грубых подчисток и замазывания - и "не усматривает". А что говорить об актах экспертизы?
Анатолий Баранов
|
|
