Судья Ингодинского райсуда Читы Елена Мершиева признала имама соборной мечети Мусу Камурзоева виновным в приобретении и хранении взрывного устройства и назначила ему наказание в виде трех лет лишения свободы в колонии общего режима. Забайкальские правозащитники намерены обжаловать приговор, так как считают его незаконным и не справедливым.
Приговор суда комментирует защитник подсудимого имама, директор Забайкальского правозащитного центра Виталий Черкасов:
- Сенсации не произошло. Суд в лице Елены Мершиевой встал на защиту имиджа УФСБ по Забайкальскому краю, изрядно подпорченного непрофессиональным расследованием уголовного дела. Как только получим на руки готовый приговор, который нам пообещали выдать в пятницу, будем его обжаловать — с прицелом на Европейский суд по правам человека. На национальном уровне, в условиях отсутствия независимого судопроизводства и всесилия ФСБ, надеяться на закон и справедливость, думаю, бессмысленно.
Судья Мершиева назначила наказание имаму Камурзоеву в виде трех лет лишения свободы, хотя гособвинитель просил осудить его на пять лет. Суд признал недоказанным вину подсудимого в части незаконного изготовления взрывного устройства и оправдал его по ч.1 ст.223 УК РФ. Но признал Камурзоева виновным в приобретении и хранении взрывного устройства, что подпадает под ч.1 ст.222 УК РФ.
Как сообщалось ранее, 9 марта 2010 года в соборную мечеть Читы пришли с проверкой сотрудники УФСБ. Весь первый этаж здания был «зачищен» от прихожан, в итоге около 2 часов расположенные там помещения были свободными для доступа посторонних лиц.
Через неделю, 16 марта, в мечеть вновь пришли сотрудники УФСБ. Они предъявили постановление суда о проведении обыска. Целью обыска было изъятие запрещенных религиозных книг. При этом в составе следственной группы не оказалось специалиста, имеющего познания в области экстремисткой литературы. Но был специалист-взрывотехник. Его присутствие оказалось как нельзя кстати. В одном из помещений первого этажа была обнаружена самодельная граната.
Сразу после этого силовики «свернули» обыск, потеряв интерес к другим помещениям и зданиям, расположенных на территории мечети. В ходе изъятия гранаты и дальнейшего производства по делу следователи УФСБ, по мнению правозащитников, допустили грубые и неоднократные нарушения норм УПК. Но суд при вынесении приговора посчитал эти нарушения несущественными.
Правозащитники поставили перед судом 10 вопросов, ответы на которые так и не были получены.
1. Могли ли гранату в кабинет № 7 мечети подбросить посторонние лица? Известно, что за неделю до её обнаружения в мечети была проверка УФСБ. Тогда сотрудники выгнали прихожан из помещений первого этажа, в том числе из кабинета № 7, не позволив закрыть двери на замки. В ходе этой проверки прихожане заподозрили одного из сотрудников УФСБ в краже телефона имама Камурзоева. Мобильник оставался в незакрытом кабинете № 7. Но неожиданно зазвонил в кармане брюк сотрудника, когда он проводил профбеседу с имамом и прихожанами в другом помещении мечети.
2. Через неделю после этого события сотрудники УФСБ вновь прибыли в мечеть — для обыска с целью обнаружения запрещенных религиозных книг. Но без специалиста, имеющего познания в области экстремисткой литературы. Вместо него был специалист-взрывотехник, который сразу и обнаружил гранату — под сейфом в кабинете № 7.
3. Почему после обнаружения гранаты сотрудники УФСБ отказались проводить обыск в остальных помещениях здания, гаражах и других надворных постройках, расположенных на территории мечети?
4. Почему в мечете в присутствии понятых гранату упаковали в ДВА черных пакета, а на экспертизы она поступила в ТРЕХ пакетах, один из которых был белого цвета, второй с желтыми полосами, третий — с крупной белой надписью по бокам «Colins»?
5. Почему в кабинете № 7 была изъята граната диаметром 155 мм, а на экспертизы поступила граната диаметром 59-60 мм?
6. Почему следователь указал в протоколах, что образцы для сравнительного исследования получены в здании УФСБ, если понятые и сотрудники УФСБ в судебном заседании показали, что смывы с рук прихожан, в том числе имама Камузоева, были взяты в мечети?
7. Почему следователь указал в протоколе, что смывы с рук Камурзоева были взяты на ОДИН ватный тампон, помещенный в ОДНУ опечатанную бутылочку, а понятые и один сотрудник УФСБ в судебном заседании показали, что тампонов было ТРИ, и опечатанных бутылочек также ТРИ?
8. Почему следователь, после того как химическая экспертиза в ЭКЦ УВД не выявила на смывах рук Камурзоева «наслоений взрывчатых веществ», поручил дополнительную экспертизу взрывотехнику УФСБ (участвовавшему в обыске и изъятии гранаты), который и дал заключение, что в смывах рук Камурзоева обнаружен гексоген?
9. Можно ли доверять «оперативной информации» УФСБ, согласно которой Камурзоев в сговоре с неустановленным лицом в неустановленном месте приобрел у неустановленного лица взрывное устройство... но когда дело практически было расследовано, поступили другие оперативные данные — обвиняемый действовал в одиночку? Для чего это делалось? Не для того ли, чтобы с помощью такой манипуляции сохранить за УФСБ дело, подведомственное дознанию УВД?
10. Почему в судебном заседании в нарушение ст.73 УПК РФ не подлежали доказыванию мотивы преступления — по какой причине, по мнению гособвинения, Камурзоев пошел на преступление, если он ранее не был судим, являлся духовным лидером мусульман Читы, вел законопослушный образ жизни, был женат, имел трех малолетних детей?
|
|
