Автора этой статьи пытаются обвинить в том, что он повторил подвиг былинного богатыря Добрыни. Правда, вместо колпака земли греческой фигурировала строительная каска, в вместо чуда-юда - милиционер 2 ОПМ. А роль вдохновенных боянов взяли на себя фальсификаторы в погонах.
12 сентября возле московской мэрии состоялась очередная акция в рамках кампании "День Гнева". Это своеобразный политический флеш-моб: его участники собираются на Тверской площади и демонстрируют различные предметы чёрного цвета, что символизирует "чёрную метку", адресованную мэру Москвы Юрию Лужкову. А "чёрная метка", как известно всякому, хотя бы понаслышке знакомому с приключенческой литературой, означает вынесение вотума недоверия.
В "Днях Гнева" участвуют как беспартийные гражданские активисты, так и сторонники различных общественных объединений. В том числе - нашего движения "Нация Свободы". В этот раз мы решили выйти на Тверскую площадь в чёрных строительных касках.
Дело в том, что в недавнем интервью газете "КоммерсантЪ" Владимир Путин, отвечая на вопрос о свободе собраний в России, сказал следующее: "Вышли (на митинг), не имея права - получите по башке дубиной".
Коль скоро - по словам премьер-министра - участник митинга рискует, цитирую, быть "отоваренным по башке дубиной", мы решили предохраниться. Ну, а чёрный цвет наших касок символизировал всё ту же "чёрную метку" Юрию Лужкову.
Мы пришли на Тверскую площадь, я снял белую бейсболку и надел чёрную каску . Отмечу, что в самом этом действии нет даже намёка на какое-либо правонарушение. Я не демонстрировал никаких плакатов и не скандировал никакие лозунги. И тем не менее на нас моментально набросились сотрудники милиции и потащили в автобусы.
Разумеется, никакого активного сопротивления мы не оказывали: во-первых, потому что это могло бы трактоваться как нарушение закона с нашей стороны, во-вторых, потому, что "День Гнева" – это всё-таки мирная ненасильственная акция протеста. Мы только прилагали усилия к тому, чтобы удержаться на ногах. А это было нелегко, захват производился жёстко, в частности, меня достаточно сильно ударили в правую скулу. Внешнего следа удар не оставил, однако боль в месте удара и лёгкое головокружение были вполне ощутимыми.
Поэтому, когда нас доставили в ОВД "Красносельское", я попросил, чтобы мне вызвали "Скорую помощь". В моей просьбе мне не отказали - во всяком случае, сотрудница отделения сказала, что "Скорую помощь" мне вызвали. Однако в действительности я медиков так и не дождался. Зато вскоре после того, как я обратился с это просьбой, мне стали угрожать возбуждением в отношении меня уголовного дела по ст 318 - за применение насилия в отношении представителя власти.
Особенную активность в этом направлении развил некий капитан 2 оперативного полка. По его мнению, я ударил каской одного из бойцов. В действительности я, разумеется, не бил ни этого милиционера, ни кого-либо другого ни каской, ни чем-либо ещё. Более того: этот боец даже не участвовал в моём задержании.
В тот вечер дело кончилось тем, что на меня были оформлены документы об упомянутом административном правонарушении, я получил их копии, получил назад свой паспорт и с разрешения сотрудников милиции покинул отделение. Правда, как я узнал впоследствии, моё освобождение было в известной мере случайным: те сотрудники, которые оформляли моё административное задержание, закончили работу быстрее, чем те, которые инспирировали уголовное дело. А упомянутый гиперактивный капитан даже отправил двоих бойцов за мной, но к тому времени я уже благополучно уехал домой.
Спустя неделю, 20 сентября, мне позвонил старший участковый уполномоченный 68 участкового пункта УВД ЦАО Москвы и пригласил приехать для дачи ”объяснений”. Я приехал на следующий день со своим адвокатом. В своих ”объяснениях” я ещё раз описал происходившее на площади: всё моё” преступление” сводилось к тому, что я надел чёрную каску и молча простоял в ней секунд пять, после чего меня скрутили и поволокли в автобус. Словом, ничего интересного.
Зато в ”объяснениях” Максима Счастлова (так зовут “потерпевшего”) творческое начало налицо. Он пишет, что я сперва обругал его непотребными словами (“Титов начал в мою сторону выражаться нецензурной бранью” – вдохновенно сочиняет Счастлов). А потом, когда меня подвели к автобусу, я снял каску (третьей рукой - потому что за две другие меня держали мои конвоиры) и со словами "Получай!" ударил несчастного в левую бровь.
Слово в слово “объяснения” Счастлова повторяет его коллега. В документах, поступивших участковому, имеется также медицинское освидетельствование Счастлова, из которого ясно, что он где-то как-то ушиб бровь. Имеется также документ о выдаче каски, которую кто-то из милиционеров подобрал в автобусе, на котором везли задержанных.
Не хватает сущего пустяка: объективного подтверждения ненаучно-фантастической версии Счастлова – а точнее, его начальников. Между тем её опровергает простая житейская логика. Если предположить, что некий идиот-беспредельщик, дождавшись, когда его уведут с площади (где его могут защитить другие демонстранты), оказавшись в плотном кольце милиционеров, внезапно расшвыряет конвоиров и ударит одного из них каской по голове, его будущее предсказать нетрудно. Он поедет не в отделение для оформления по административной статье, а на отдельном транспорте и в другое место. Причём в наручниках и с многочисленными ушибами и переломами, «полученными в результате падения с высоты собственного роста».
По словам старшего участкового уполномоченного, господина Комарова, дело “отказное”. Он не усматривает в нём состава преступления. Тем не менее, он обязан направить собранные бумаги в прокуратуру. Что будет дальше – увидим в самом ближайшем времени.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы усмотреть здесь прямую аналогию с делом Сергея Мохнаткина. Последний, как известно, был задержан на митинге 31 декабря 2009 года на Триумфальной площади, при задержании тоже был избит, намеревался привлечь к ответственности сотрудников милиции, по вине которых он пострадал. В итоге он сам был арестован и осуждён по сфабрикованному уголовному делу по статье 318. Якобы не он пострадал от действий сотрудников милиции, а напротив - сам напал на них.
Можно вспомнить также дело Всеволода Остапова, который был жестоко избит в ОВД “Сокольники”, а на уголовное дело, возбужденное его по заявлению об избиении, последовало “контробвинение” по ч.1 ст.318.
Подобные же истории произошли с экс-депутатом горсовета Самары Георгием Кутузовым, с Сергеем Грошевым, Станиславом Речкаловым и многими другими. Налицо отработанная схема ухода сотрудников милиции от ответственности за превышение должностных полномочий.
В данном случае, как и в деле Мохнаткина, имеется и политическая цель: оказать психологическое давление на сторонников оппозиции, вселить иррациональный страх в души граждан, пресечь всякую протестную активность. Массовые “посадки” участников акций протеста – не самый подходящий способ. Они могут вызвать непредсказуемую реакцию в России – и, что особенно неприятно для кремлёвских “патриотов-державников”, на Западе.
Иное дело – фабрикация уголовных дел против отдельных демонстрантов. Тогда каждый, собирающийся на митинг, будет думать – а вдруг в этот раз несчастливый билет выпадет мне, и после митинга я поеду не домой, а в изолятор? Что ж, я ответственно заявляю, что обвинения милиции лживы. Существуют объективные доказательства моей невиновности, имеется и достаточное количество свидетелей, готовых подтвердить её. Я не скрываюсь – ни на территории России, ни за её пределами. Я не намерен уклоняться от общения с органами дознания и следствия.
Если у их сотрудников возникнет желание задать мне какие-либо вопросы – пусть извещают меня и моего адвоката. Я готов отстаивать свою правоту в суде - если, конечно, делу будет дан ход, и у сотрудников милиции хватит наглости довести его до суда. В этом случае российское police state ждёт скандальный и, весьма вероятно, проигрышный процесс.
|
|
