Информация общественного фонда «Право матери» о преступлениях в армии, составленная на основании писем родственников призывников
После трагедии Андрея Сычева, всколыхнувшей общество, Фонд «Право Матери» получил множество писем от родителей погибших в армии мальчишек. Многие наряду со словами поддержки, адресованными матери Андрея, Галине Павловне, высказывали в своих письмах надежду на то, что после случившегося с Андреем, Министерство обороны вынуждено будет предпринять серьезные шаги по изменению ситуации в армии к лучшему. Однако имя Андрея Сычева потихоньку исчезает со страниц газет, а Министерство обороны продолжает экспериментировать с системой призывного рабства. Ноу-хау в области последних таких экспериментов – создание в воинских частях так называемых родительских комитетов. Что такое родительские комитеты несколько дней назад нам продемонстрировали в новостных кадрах официальные каналы ТВ: Министр обороны со строгим выражением лица ходил по одной из войсковых частей Коломенского гарнизона в компании родителей призванных в армию новобранцев. Мамы солдат восхищались чудесной съедобной экспозицией на прекрасно сервированных столах и говорили, что их дети довольны службой в армии. Такие родительские комитеты обещают создать в каждой войсковой части до 15 февраля 2006 г.
Фонд «Право Матери» располагает огромным количеством писем от родителей погибших ребят. Многие из них тоже навещали своих детей-военнослужащих (только без министра Иванова) и узнавали о том, какая в войсковой части, где служат их дети, обстановка.
Здесь мы приведем фрагменты лишь некоторых подобных писем. Вот что написала нам Ольга Васильевна Альшевская из Свердловской области:
«Нашего сына Сережу убили в армии. Его призвали 23 мая 2005 года. Служить он попал в г. Саратов в региональный учебный центр – в/ч № 50661. Сын просил приехать навестить его. И вот, наконец, мы подкопили денег и поехали к нему в середине октября. То, что мы там пережили, наверное, словами не передать.
Когда мы ехали обратно, я всю дорогу сочиняла в уме письмо Сергею Борисовичу Иванову. Но когда приехала домой, подумала, что если я напишу об унижениях, которые мы испытали, прожив три дня на КПП воинской части, это может отразиться на дальнейшей службе нашего сына. А вот теперь, когда его убили, я просто должна писать вам всем, кричать об этом на весь мир».
В указаниях министра обороны о создании родительских комитетов при войсковых частях, сказано: «Членом родительского комитета может стать каждый родитель (как мать, так и отец военнослужащего). В его состав целесообразно избрание на добровольных началах родителей, имеющих желание работать и реальную возможность взаимодействовать с командованием воинской части. При этом принимается во внимание удаленность места жительства родителей от пункта дислокации воинской части и невозможность привлечения бюджетных средств для их доставки в данную воинскую часть». Всем известно, что в России жива давняя советская традиция усылать призывника для прохождения военной службы как можно дальше от места жительства. Чтобы съездить к сыну в часть, многие родители месяцами откладывают деньги. То есть круг родителей, имеющих реальную возможность участвовать в деятельности родительского комитета, существенно сужен уже на этапе его формирования – участвовать в его деятельности смогут родители военнослужащих, служащих недалеко от дома, а таких меньшинство (но и это не служит, увы, гарантией того, что сын вернется домой живым). В качестве примера можно привести случай гибели в армии в июне 2006 г. Кирилла Григорьева: по знакомству мальчик был устроен мамой в «элитную» войсковую часть, служил в Генштабе, имел возможность ежедневно звонить домой, каждую неделю виделся с матерью, и, тем не менее это не спасло его от гибели, а о фактах дедовщины в его части общество узнало только после его смерти, потому что при жизни Кирилла о бардаке в части боялись рассказать как он сам, так и его мама – а вдруг будет еще хуже?
Из письма Ольги Васильевны Альшевской:
«Мы приехали в в/ч 50661 около 8.00. Дежурный по КПП позвонил в роту и сказал нам, что сын наш сейчас выйдет. Прошло полчаса. Дежурный, зайдя в комнату КПП, удивился, что мы все еще сидим одни, и снова позвонил. Я думаю, что ему грубо или хамски ответили, потому что он смутился и сказал только номер телефона, по которому мы сможем звонить через какое-то время. Потом приехали другие родители. Одного мальчика отпустили на КПП, и родители сразу же разложили сумки, пакеты и стали его кормить. Я даже в кино не видела, что можно так жадно есть, успевать рассказывать о чем-то родителям и торопиться снова в казарму. (Вспомним еще раз телекадры: прекрасно сервированные столы в части Коломенского гарнизона!). Нашему сыну разрешили выйти к нам часов в 11, только на полчаса. Так как магазин находится напротив в/ч, мы тоже кое-что купили Сереже и накормили его. Впрочем, как и другие родители. В ту пятницу все родители оказались приехавшими с Урала: из Челябинска, Нижнего Тагила, Кургана и т. д. Были среди нас и состоятельные родители. Когда мы сокрушались, что ждем своих сыновей час, два, три, некоторые, приехав и позвонив, говорили, что их сыновей отпустят сразу и даже на ночь. Есть такса – сколько стоит день, и сколько ночь. Чтобы отпустили на ночь, стоит 2 тысячи рублей. (...).
На следующий день в 9.00 мы снова на КПП. По телефону ответы: завтрак, развод, уборка казарм, уборка территории и т. д. Муж с сыном вышли только после 12.00. Муж рассказал, что когда ему все-таки разрешили пройти на территорию, принявший его майор Ильин стал упрекать его в том, что у них маленькая зарплата – как им прожить без взяток, муж ответил, что у майора, наверняка, зарплата выше, чем его пенсия в 2400 руб. и пенсия жены в 2600 руб. вместе взятые...».
Родители военнослужащих, служащих недалеко от дома, вошедшие в родительский комитет, возможно, будут избавлены от унижений, подобных тем, которым подвергли Альшевских, приехавших навестить сына, им будет легче попасть на территорию войсковой части. Но использовать эту возможность они будут лишь для того, чтобы лишний раз увидеть и накормить собственных детей. Ни один родитель не будет жаловаться на войсковую часть, пока в ней служит родной сын, и все чаще мы будем видеть по телевизору улыбающихся мам, довольных тем, что их дети служат в армии.
Следующее письмо мы получили от Афанасьевой Надежды Васильевны из г. Челябинска, в нем рассказано о том, как семья, зная, что в части неблагополучная обстановка, пыталась что-то изменить:
«Мой сын Афанасьев Олег (1985 г.р.) 8 декабря 2004 года был призван в ряды Вооруженных сил. Через полгода получил звание младшего сержанта. В мае 2005 года по распределению наш сын и Бакунин Денис попали в город Оренбург в в/ч 63180. Первое письмо от сына получили 22 мая 2005 года, где прочли: «Попал в учебку, здесь мне не нравится». Очень просил, чтобы мы приехали к нему, мы подбадривали сына, чтобы крепился и со временем все образуется. (...). 18, 19 июня 2005 года его старшая сестра Оксана и ее муж Радик Салихович поехали к сыну, предварительно предупредив Олега письмом о своем приезде. Приехав в часть и вызвав брата на КПП, сестра удивилась, что Олег вышел к ней в больничной пижаме. Оксана спросила, что случилось? Олег ответил, что у него болит правое ухо, диагноз отит 3-й степени, что эта травма повлекла за собой полное отсутствие слуха правого уха. Оксана спросила, как это случилось. Олег ответил, что травма была причинена Концевым Андреем Николаевичем, который был демобилизован через два дня после случившегося. Сын обратился за помощью в медсанчасть через неделю после случившегося, т. к. – он пояснил – его не пускали другие «деды», пригрозив расправой. В медсанчасти сыну один раз промыли ухо, а затем каждый день ставили градусник и давали аскорбинку, здоровье сына при этом не улучшалось. Дочь и ее муж сразу же отправились к командиру роты капитану Корнеленко, чтобы выяснить причины случившегося и узнать, почему не были предприняты меры по этому инциденту. Командир роты Корнеленко ничего им не разъяснил, меры им по отношению к Концеву никакие предприняты не были. Оксана спросила, знает ли он о неуставных отношениях в своей роте, о том, как вся рота завидует ее брату и Бакунину Денису, что, прослужив так мало времени, они уже имеют звания младших сержантов. В курсе ли он, что происходит в его роте? Он ответил: «Да, я знаю, но ничего сделать не могу и пресечь неуставные отношения не в силе». Оксана была в шоке. Она попросила адрес обидчика сына, чтобы написать его родителям. На эту просьбу она получила отказ. Тогда она попросила поговорить с командиром части 63180 Гузевым Евгением Николаевичем, но на тот момент его не оказалось в части. Встреча была назначена на 19 июня 2005 г. в 9.00.
На следующее утро 19 июня Оксана пришла в часть для встречи с командиром части, ей было сказано, что сейчас летний призыв принимает присягу и только после ее окончания она сможет поговорить с командиром части. Оксане и ее мужу разрешили тем временем пообщаться с братом. Сын сказал, что в медсанчасть лег «дед» с их роты, который сказал, что постарается, «чтобы мы здесь не прижились». В 11.30 состоялся разговор Оксаны и ее мужа с командиром части, на улице ему были заданы вопросы: «Почему имел место инцидент с телесными повреждениями? Почему не были предприняты меры по его пресечению? Почему солдат не слышит, а его при этом не лечат? В курсе ли командир части, что происходит в роте сына, что есть неуставные отношения, которые никак не пресекаются командиром роты?». Были получены следующие ответы: «Олег сам виноват, что не сразу обратился за помощью. Обидчик сына больше не служит в нашей части, и привлечь его к ответственности нет возможности. Я, полковник Гузев, обещаю, что в понедельник, 20 июня 2005 года младший сержант Афанасьев Олег будет положен на 10-ти дневное обследование в госпиталь г. Оренбурга; по поводу неуставных отношений в роте Корнеленко я разберусь, если у Олега будут какие-то проблемы, пусть лично обращается ко мне...». (...) После этого разговора сестра и ее муж пошли попрощаться с сыном, чтобы отправляться в путь, ведь дорога не близкая – 900 километров, 10 часов езды. Олег сказал, что «дед», который сегодня лег с простудой, просит у него пиво, сигареты и др. Муж сестры сразу же отправился к начальнику медсанчасти подполковнику Гуцуляку Виталию Васильевичу, чтобы рассказать об этом инциденте.
20 июня 2005 г. действительно сын был в госпитале г. Оренбурга. Он писал, что ему там нравится, что ставят 5 раз в день антибиотики, начали лечить. (...) 29 июня 2005 года я разговаривала сыном по телефону, он сказал, что ухо стало немного слышать, что с ним все в порядке. 5 июля 2005 года Оксана дозвонилась в госпиталь, ей было сказано: «Афанасьев Олег выписан». 6 июля 2005 года в 19.00 пришла наша соседка, которой позвонили из войсковой части, и сообщила, что младший сержант Афанасьев Олег повесился. В этот момент я была дома одна. Позже подошел муж, а в 22 часа дочь с мужем. Моя дочь не поверила в эту новость, она с мужем и отцом Олега выехала в Оренбург. 7 июля в 12.00 они прибыли в войсковую часть, прошли в кабинет командира части Гузева Е.Н., где кроме него находились врач, присутствующий при трагедии, жена командира части и юрист этой же части. Им было сказано, что 6 июля 2005 года в 14.15 Афанасьев Олег был найден повешенным на собственном ремне. Оксана сразу же сказала, что ее брат не мог этого совершить... (...).
10 июля 2005 года тело сына было доставлено домой. На теле было обнаружено: шов от вскрытия черепной коробки, с левой стороны в области сонной артерии до горла огромный безобразный шов, сломан нос, на переносице под глазами огромные синяки. Лицо очень сильно загримировано, но синяки все равно не скрыли. Руки все были в ссадинах, в крови, и синие от кисти до локтей, все в синяках и в следах оттого, что его хватали или от борьбы. Из правого больного уха шла кровь. Увидев это, все были в шоке... (...). Со стороны войсковой части 63180 приехал командир роты, который прятался от нас и ничего на прощание сыну не сказал, но привез с собой следующую выписку из приказа командира части, где причина смерти обозначается как «самоубийство».
Семья Афанасьевых не верит в официальную версию гибели сына, они считают, что Олега убили.
Фонд «Право Матери» располагает множеством подобных писем. Родители ездили в часть, видели, что обстановка там неблагоприятная, молчали об этом, боясь что будет еще хуже, или жаловались непосредственно командиру части, а в конечном итоге – теряли сына. «Родительские комитеты» имеют, к сожалению, все шансы стать очередной армейской «потемкинской деревней», ибо из-за страха за своих детей родители либо будут не замечать всех нарушений и преступлений, либо будут надеяться своим молчанием и лояльностью «купить» благополучие и жизнь своего ребенка. Увы, история нас учит, что это – тупик. Тупик, полный «грузов 200».
|
|
