Второй день прошёл вообще без новостей. Контрразведка не появлялась. Я продолжал попытки разговорить своих конвоиров, чтобы хотя бы узнать, где я нахожусь. Но, видно, сообщать такое пленным было строго запрещено. Я узнал только, что до фронта 30 км, а мой Матиз стоит снаружи здания, его перегнали с блокпоста. Вряд ли после войны я смогу опознать это место. Решётки исчезнут так же быстро, как и появились.
Вторую ночь я провёл там же. Чёрная маленькая кошка спала на моей груди, мурлыча. Тоже прячась от холода в чужие вещи, как и я. Сколько других пленных гладили её так?
А утром, сразу после завтрака, за мной пришли. Маска, наручники. На ощупь иду ступенями и улицей. Меня запихивают в кузов джипа, в багажник. Кладут лёжа и пристёгивают наручниками к дужке, торчащей из борта.
- Твоя работа, укладывай. Только не пропали как в прошлый раз.
Это говорит один из конвоиров другому. Я не первый его «клиент». Сверху закрывают тентом. Борт такой низкий, что лёжа на боку я касаюсь его плечом. Машина трогается и я снимаю свободной рукой повязку с лица: вижу General Motors на стенке борта. Что ж, на такой войне и воронкИ такие. Со стороны, наверное, просто джип. Что в багажнике лежит человек – никто и не подумает.
Уже несясь на бешенной скорости в этом багажнике, я понимаю, что забыл свои очки, на той скамье в клетке. Обидно, без них мои шансы на побег падают до нуля – я плохо вижу. Опять в голову лезут мысли – куда везут? Что со мной сделают? Отстегнуть наручник – дело минуты. Но сорвать тент и выпрыгнуть на скорости на дорогу почти вслепую (очков нет) – значит гарантированно погибнуть или быть пойманным на месте. Отпадает.
Дорога – в «стиральной доске» от неубранного и накатанного машинами снега. Трясёт здорово. Кажется. Что еду уже час. Пару раз замедляемся и характерно огибаем на медленном ходу блоки дорожных блокпостов. Остановились. Хлопают двери, я натягиваю маску. Тент поднимают и открывают борт.
Мой второй «подвал»
Спускают на землю, ведут куда-то по улице, потом ступеньки порога, сажают на стул. Разрешают снять маску.
Я оказывают в… комнате гостиницы. По крайней мере в углу стоит раскрытый в виде кровати диван, вдоль стены – умывальник со столом. У выхода – железные шкафчики для одежды. Возможно, до войны это помещение использовали как комнату отдыха для охраны или персонала. А вокруг – территория завода или военной части. Окна плотно зашторены. Рядом стоит стол и два стула. На один из них сажают меня, на другой садится контрразведчик. Он в маске, толстый. Снова вопросы по кругу. В этот раз ещё и про то, пью ли я алкоголь. Нет, не пью. Я вообще не пью и не курю, наркотиков не употребляю. Он заставляет меня раздеться до трусов. Внимательно рассматривают плечи (ищут следы от приклада автомата) и руки (следы от уколов). Я, конечно, чист.
С досадой, что ничего не нашли, разрешают одеться обратно. Как я понял позже, они хотели завербовать меня, а моё отсутствие списать на пьянку. Но я сказал, что о моём исчезновении уже знают многие, ведь я всех поставил в курс, что еду в Горловку. Поэтому о сотрудничестве по такой схеме не может быть и речи.
- А мы тебя переоденем в форму ополченца, дадим автомат и сфотографируем рядом с трупом в украинской форме. Всё зависит от нашей фантазии и твоего упрямства.
После толстого сел другой, худой и тоже в маске. Сразу заявил, что именно он здесь принимает решения. Я подобное уже видел, называется игрой в доброго и злого следователя. Этот сразу показал на стол, где лежали необычные вещи: шприц с какой-то жидкостью, резиновый розовый жгут, несколько гибких резиновых обрезков шлангов. И показал на пол, где рядом с диваном лежала жёсткая сцепка – такой железный треугольник 2 на 2 метра, сваренный из труб и уголков, который используется, например, для соединения трактора и сельского прицепа. Весит несколько сот кг, и здесь использовался как дыба – к нему привязывали ноги и руки с помощью цепей. Человек оказывался обездвижен и его можно было удобно пытать. Контрразведчик обыденным тоном рассказал, что у них богатый опыт – связывание, растяжение, электроток, вода на тряпку. Тут говорят все. Снова эта фраза…
Да, я уже не сомневался в этом. Как-то давно я тоже прошел через милицейские пытки. Было это на 4-м этаже ИВС Петровки-38. Противогаз на голову, электрошокер в пах, удары бутылками с водой. Но тогда я промолчал, потому что знал, что менты пытают чтобы не только выбить информацию, но и сохранить твою жизнь. Здесь же всё по-другому. Да, им тоже нужна информация, но на твою жизнь им плевать. Ты не арестован, ты просто пропал, тебя нигде нет. И они не несут за твою жизнь никакой ответственности. Наоборот, будешь молчать – запытают до смерти, а труп исчезнет в безымянной могиле или в озере. Сколько уже таких захоронений было обнаружено за эти месяцы войны в Донбассе. Не я первый, не я последний. Это система.
Поэтому я повторил всё те же самые показания, что и раньше. Вместо видео он мне дал ручку и форматные листы. И под его диктовку я начал писать первые свои показания.
Это не был ни протокол, ни заявление. Просто «Я, ФИО, … приехал в ДНР 4 декабря…» Он открыл мой рабочий блокнот и сказал подробно переписать все имена и телефоны в это «признание». Вставил в ноутбук мою флэшку и расспрашивал о каждом файле, касающемся оружейки. То же было и с фотоаппаратом. Это заняло 2-3 часа. Кстати, в ноутбуке был интенет, поэтому он прямо при мне зашёл на мою страницу в ФБ и в Википедию, где с удивлением узнал, что я совсем не российский патриот, а скорее наоборот – коммунист с большим опытом участия в оппозиционной политике. Что из моих 38 лет я 9 провёл в тюрьмах за оружие и радикальную политику. Это его сильно удивило. Я и не скрывал, что имею левые политические взгляды, интернационалист.
- Так зачем ты поехал в ДНР? Это же проект Путина?
- Потому что в ДНР и ЛНР много наших товарищей, коммунистов и социалистов. Они тоже борются за социальные изменения, я хочу им помочь. Не всё так однозначно – Путин или Порошенко. Я выступаю за национализацию, против олигархов, против ваших и наших националистов.
Пока мы так говорили, в комнату с улицы зашли двое в камуфляже. «Что, будем бить?» - спросил один из них. Контрразведчик сказал: «Этого не надо». На обоих были значки с диагональкой. Вот я и встретился с «Правым сектором». Получается, что здесь их база и они же выполняют «грязную работу» во время таких допросов, используют весь этот «инвентарь» против пленных. Когда двое ушли, я услышал от моего следователя ещё более странную фразу: «Это правосеки, я их не люблю, придёт время, мы их поставим на место».
Видимо, это был кадровый офицер, и он работал в разведке ещё до всех этих майданов. А теперь приходится действовать вместе с теми, в ком он раньше видел только экстремистов и преступников.
Он согласился со мной, что вся эта война странная. Россия продаёт газ и уголь Украине, в ДНР – украинские деньги и продукты. Даже уголь из Донбасса продаётся в Единую. Какая это война «России против Украины»? Это всё равно, что Гитлер покупал бы у Сталина газ и уголь во время наступления на Москву в 41-м. Бред!
- Нам не дают команды наступать.
Это тоже очень характерная фраза. Слово в слово слышал её от ополченцев в Донецке. Мол, нет приказа идти вперёд, только оборона, артдуэли и вылазки РДГ. Странная война.
Когда армия не наступает – она разлагается. Солдаты и контрразведчики спрашивали меня – когда будет наступление? Как будто я генерал из штаба ДНР. Я лишь повторял, что было у всех на словах – когда потеплеет, весной. Этот же офицер заметил, что если бы Россия действительно решила воевать с Украиной, то Киев пал ещё бы прошлой весной. Ведь даже небольшое количество отпускников смогло бы переломить ситуацию и привело к летнему наступлению и ликвидации всех «котлов». И мы, и они это хорошо понимали.
- А зачем ты возил в Матизе корм для кошек?
- Я их кормлю во дворе в Торезе, где я жил, их там много, голодных. И в моей мастерской живёт тоже кот. Уезжая, я оставил ему полный тазик корма, а в полу для него сделал лаз, чтобы он мог приходить и уходить сам. Только теперь он остался один…
Увы, такой вопрос про корм звучит забавно. Но если бы только одни животные страдали от войны. В том же дворе я на видео снял уличную помойку, в которой копались в поисках пищи несколько бабушек. Пенсий Украина не платит полгода, а есть что-то надо, вот и встречаются такие картины, от которых в горле застывает ком. То видео я выложил в ютуб и в своём ФБ подписал «Спасите пенсионеров Донбасса!» Что интересно, было много наглых комментариев, что это фэйк, мол, снято в России. Тогда я дополнил ролик панорамой города с шахтёрскими терриконами и звуками канонады вдали, комментаторы заткнулись.
Допрос закончился, он забрал листы и ноутбук. Обещал, что меня скоро передадут официально в органы и тогда я уже смогу сообщить своим родным – что я и где.
Продолжение следует
От редакции: От Андрея поступают настораживающие вести: обмен откладывается, а вот сам он остался практически без пищи и вдобавок подхватил серьёзный бронхит. Ему по-прежнему требуется помощь продуктами и деньгами. Холодно и безысходно пока, часто возят на допросы в СБУ, но наш коммунист держится!
Яндекс-кошелёк, рублёвый: 410011044758415.
Материалы по теме:
|
|
