Я получил уведомление от Интернет-сайта «Стихи.ру»:
«Ваше произведение «Эпитафия Медведеву» удалено. Текст удаленного произведения:
Он отменил ментов с промилле,
Зато оставил взятки в силе,
А в остальном был тих и мил –
Типичный врио у кормил.
Такая уж его судьба –
Раба галерного раба
И плюшевого мишки
При настоящей шишке…
Служил ей верно, на духу,
Поджав язык и ножки,
Сумев на самом на верху
Стать самой мелкой сошкой.
Письмо написано роботом службы поддержки сервера, отвечать на него не нужно».
Я выиграл на своем веку не один суд по моим статьям и хорошо знаю, что есть невозбраняемое «оценочное суждение» и что – «распространение порочащих сведений» и «оскорбление личности». Закон запрещает лишь бездоказательно обвинять кого-то в уголовщине и бранно оскорблять – развивая еще пушкинский посыл:
Нельзя писать: Такой-то де старик,
Козел в очках, плюгавый клеветник,
И зол и подл: все это будет личность.
Но можете печатать, например,
Что господин парнасский старовер
(В своих статьях) бессмыслицы оратор,
Отменно вял, отменно скучноват,
Тяжеловат и даже глуповат;
Тут не лицо, а только литератор.
Мой же стишок не тянет ни на что подсудное, а поставил я его год назад на «вольный» сайт, поскольку нигде больше он бы не прошел – и по содержанию, и из-за моей фамилии, попавшей в некий черный список. Стишок убрали – ну и наплевать бы. Но как-то зябко стало на душе от этого робота, запущенного цензурировать уже и «самиздат» – не по закону, но по факту «непочтительного отношения».
Ну, и за что тогда боролись? Орали: долой советскую цензуру! Свобода лучше несвободы! А в результате утратили не только свою промышленность и сельское хозяйство – но и саму служившую единственным оправданием тех утрат свободу. Что впрочем неудивительно: в увечном, лживом и паразитическом по способу существования обществе не может быть и никакой свободы – слова в том числе.
Кстати в советское время у нас был весьма совершенный закон о цензуре, с которым я столкнулся на работе в еще старой «Комсомолке». Как-то меня вызвал к себе цензор – и очень четко объяснил свою задачу. Есть исчерпаемый запретный список: нельзя светить численность наших городов, военные заводы и аэродромы и т.п.; все остальное – «ваша автоцензура, до которой мне нет дела». Убрал из моей заметки адрес одного объекта – вот и все!
Потом со мной был еще характерный случай. В журнале «Знамя» при подготовке к печати моих рассказов в них сделали некие правки, я взъерепенился по юной морде – и пошел за справедливостью в ВААП, агентство по защите авторских прав. Его юрист мне доложил, что свобода слова в СССР защищена железно: никто не смеет против воли автора менять у него ни слова – и я в итоге за неопубликованные в отместку рассказы получил весь гонорар. То есть закон был закон – хотя к нему кроме меня, дурака, никто на памяти того же юриста не прибегал: себе дороже! Но это уже дело несовершенной личной совести при совершенном законе.
Да, и тогда могли и не печатать, и ругать тебя печатно и келейно – но при этом никаких оргвыводов не следовало. На редколлегии главной советской газеты «Правда» один ее член объявил, что сам партайгеноссе Яковлев счел, что меня нельзя печатать за мою «антисоветчину». Но я свободно продолжал печататься в других газетах и журналах – а потом и в той же «Правде»!
Другое дело – при последующей демократии. В 1998 году «Независимая газета» опубликовала мою статью-рецензию на стенограмму Бухаринского процесса «Раскрытый заговор. Бухарин был расстрелян небезвинно». И тот же Яковлев, уже перебежавший в первые антисоветчики, создал комиссию по истреблению меня уже за просоветчину. Во всех центральных СМИ вышли статьи и «круглые столы», где цвет нашей демократии – Яковлев, Шейнис, Ваксберг, Марк Дейч, Рой Медведев и т.д. – орал: «Раздавите проклятую гадину Рослякова!» И раздавили.
Прежде я печатался в «Известиях», «Комсомолке», «Новой газете», имел договоры с «Коммерсантом» и «Сов. секретно» и жил этим безбедно. Но после того демократического аутодафе все эти издания со мной порвали – хотя мою версию по Бухарину затем уже бесспорно подтвердили профессиональные историки. Но в этом-то и было преступление: разрыть что-то шедшее вразрез с доктриной наших демократов. Им позарез была нужна и историческая ложь во их спасение – и, взяв кассу, они под солженицыновским лозунгом «Жить не по лжи!» стали жить сугубо и исключительно по лжи!
Но дальше – еще интересней. Демократическая клетка, скованная мне отечественными упырями, распалась уже через пару лет. И в 2002-м я напечатал в Литгазете статью «Здравствуй, Абхазия!», звучавшую как тост во славу России, Путина и русско-абхазской дружбы. Она входила в наш общий с русским лидером Абхазии Никитченко план по выдаче абхазским жителям российского гражданства, имея целью застолбить сей дерзкий шаг. Но и успех этого плана, и моя статья вызвали жуткий гнев курирующих наше чиновничество США. На Никитченко, которого Путин наградил орденом Дружбы, было организовано силами наших спецслужб покушение, он еле отстрелялся из своего ТТ. А меня уже навсегда изгнали из всех бумажных СМИ, включая «Завтра» и «Советскую Россию», и заблокировали на самых тиражных сайтах Интернета. То есть «рука Америки» орудует у нас куда успешней нашей – без свойственной нашим демократическим карателям осечки.
И вот эти каратели решили, похоже, взять реванш, запустив этого робота шмонать Интернет на предмет крамольных публикаций. Подстегнул их, возможно, призыв Путина вернуть все, что успешно действовало в СССР – и вернули эту «левую» цензуру, хоть и запрещенную в СССР законом. Но что еще они могли оттуда взять? До своего промышленного робота сегодня нам – как до Луны; ну так пусть будет этот шмонский робот – такой наш современный Луноход!
Так за что же все же мы боролись, ломая через пень-колоду свое образование, производство, культуру, совесть, гордость и правоохранительные органы? Чтобы в итоге процвела эта машинная цензура – и накинула платок на всякий вякающий против властных негодяев и бездельников роток? Чтобы единственным удавшимся нам роботом стал этот веб-надзор?
Но далеко ль с такой робототехникой, с таким страхом истины, пронзившим сердца нашего истеблишмента, можно уплыть? И понимая, что недалеко, наш истеблишмент уже повально удаляет свои семьи за границу – а заграница взамен требует блюденья ее интересов на подвластных этим «удаленным пользователям» местах.
Вот эту б крысиную измену, а не какие-то мои стишки, удалить, как прыщ, с лица страны! Но вся запущенная правящими крысами машина печется лишь о том, чтобы прищемить всякий еще болтающий против нее язык. Не понимая при своей бездарности – или понимая, но без большого огорчения – что этим пишет эпитафию себе, а заодно и всей стране, опущенной на карачки этой тотальной лже-машиной.
|
|
