Процесс по "болотному делу" открывает России путь к новой кровавой смуте
Известный историк Александр Скобов вновь поднял две вечные темы — о праве народа на восстание и о русской интеллигенции и революции.
Отечественная интеллигенция вот уже 200 лет играет двоякую роль: она и запал революции, и, условно сравнивая, "графитовые стержни" в социальном реакторе. Про "запал", про роль "буревестников", зовущих Русь к топору и благословляющих "русских мальчиков", алеш карамазовых, перекраивать астрономический атлас*, сказано бесконечно много.
Надо учесть и вторую функцию русской интеллигенции: она изо всех сил сдерживает революцию.
Когда в стране нарастает системный кризис, интеллигенция при каждом удобном случае начинает наговаривать мантры о том, что вот идут реформы, надо им помогать, надо в них включаться, реформы — единственный выход… Этот поток успокоительных смыслов сбивает и держит на допустимом уровне бурление в том атомном котле, в который периодически превращается российский социум. Потом власть совершает непереносимую даже для сервильного интеллигента гнусность: расстрел манифестации 22 января 1905 года, события 13 января 1991 года в Вильнюсе, — и уговоры верить в реформы прекращаются. "Замедляющие стержни" выходят из активной зоны реактора, начинается цепная реакция — и взрыв. Впрочем, как известно, взрыв чернобыльского реактора вызвал именно резкий ввод всех стержней в рабочую зону.
Второй приговор Ходорковскому и Лебедеву, как я и предвидел три года назад, вызвал отказ либерально-реформистской интеллигенции от исторической роли "поглотителя электронов", и страна понеслась к протестам.
О насилии и восстании. Как справедливо отмечают, право народов на самоопределение (на собственную страну) и право на восстание (вместе с примыкающим к нему праву на тираномахию — убийство тирана) — священные права, за которыми стоят тысячелетние традиции.
В отличие от юридических норм с их скрупулезным перечислением обстоятельств и безграничной возможностью для спекуляций и манипуляций, естественные (священные) права целостны и интуитивно ясны для каждого добросовестного интерпретатора. Как и положено правам, они ограничены лишь другим правом равноценной значимости. Всегда говорю радикалам, что у людей есть не менее священное право на спокойную жизнь и безопасность. Это право людей, право "маленького человека". А право на свое государство — это право народа, консолидированное этническо-культурной общностью, и такое право, безусловно, нарушающее право на спокойствие, включается лишь перед лицом физического или культурного уничтожения народа, его дискриминации. То же относится к праву на восстание. Оно законно перед лицом такого гнета и такой деградации общества в условиях бесправия, которое создает угрозу практически каждому. Вот необходимый баланс.
На разговоры о революции я еще несколько лет назад говорил: вот идете вы утром в офис и на обменнике вместо привычных "1 доллар — 30 рублей" видите надпись: "1 — 300" или даже "1 — 3000"… И понимаете, что вся ваша наличность — куча крашеной бумаги. Вот это цена революции. И морально оправданной революция начинает становиться именно тогда, когда и вы, и многие другие вокруг вас готовы на такую жертву. Право на восстание — это право народа. Народ — это не население, с легкостью готовое закрыть глаза на избирательные "карусели" и дешевую скупку голосов, народ — это сложившаяся моральная целостность.
Когда выступления в столице — это не изолированный остров гнева в болоте всеобщего со всем согласия, но авангард перекатывающегося по городам и весям протеста.
В августе 1991 года в РСФСР массовые митинги были только в Москве, Питере и Грозном. Но за сотнями тысяч демонстрантов ощутимо стояли миллионы участников митингов по всему Союзу за предшествующие три с половиной года. А протестующие, выступившие в октябре 1993-го и зимой 2011–2012 годов, были явно одиноки и изолированны. Право на восстание — это крайняя форма выражения единого морального отторжения несправедливой власти.
К этой теме примыкает тема легитимации насилия как неотъемлемой части революции. Потрясенная подготовкой показательного процесса по "делу 6 мая", либеральная интеллигенция создала атмосферу такого накала нравственного осуждения режима, в которой "мысли о немыслимом" становятся уже не столь шокирующими. От интеллектуалов ведь не требуется прямого призыва к революции. Все понимают, что немолодые люди довольно умеренных взглядов у какой-то черты останавливаются, и извиняют их за это. Дальнейшую эстафету подхватывают более молодые и решительные.
Так было полвека назад: евтушенки-рождественские зажигали сердца пылким обличением неправды сталинистского общества… и отваливали. Но их огонь подхватывали аксеновы-буковские, призывавшие уже не к романтическому "возвращению к ленинской демократии", но о полном "демонтаже" коммунистического тоталитаризма. Не говоря уже о титанической фигуре Солженицына, бросившего вызов всей левой идейной традиции в принципе. И они вели российскую интеллигенцию к Антикоммунистической революции 1991 года.
Интеллигенция, заклеймившая организаторов "болотного процесса", сделала главное — она дала карт-бланш на вычеркивание путинизма из реальности. Выбор же методов будет определяться только обстоятельствами.
Проведем мысленный эксперимент. На информсайтах и в "Твиттере" появляются сбивчивые сообщения: "Срочно! В районе комплекса администрации президента России были слышны сильные взрывы… Окрестности задымлены… Много машин скорой помощи, прибывает спецназ. Нет никаких сведений о судьбе главы государства и председателя правительства, которые должны были участвовать в совещании по макроэкономическим вопросам, которое проходило на Старой площади… Молния! Стало известно, что ответственность за теракт, который был назван "актом народного правосудия", взял на себя какой-то Национальный освободительный комитет "Манежная — Болотная".
А теперь подумаем, какой процент получивших эту информацию подумает: "Сволочи, там же люди погибли!" — какой: "Получили, гады!" — а какой: "Надо срочно покупать на все баксы". Именно соотношение между каждой категорией и определит ближайшую судьбу страны. Но, конечно, процесс по "делу 6 мая" открывает России прямой путь к новой кровавой смуте, поскольку окончательно снимает то табу на политическое насилие, которое продержалось почти 60 лет благодаря огромным усилиям диссидентствующей интеллигенции, воспевавшей мирный нравственный протест.
*Отсылка к эпизоду из "Братьев Карамазовых" Достоевского, где говорится о том, что, мол, коли русскому школьнику впервые дать звездный атлас, то он тут же вернет его исправленным. По одному из ненаписанных вариантов окончания романа, Алеша Карамазов должен был стать народовольцем-террористом.
От редакции: Хотелось бы обратить внимание на термин "смута". Понятно, что историки, приближенные к Дому Романовых использовали этот народный термин за неспособностью произнести слово "революция", за которое во времена императора Николая Первого полагалось уголовное наказание. Но когда современные интеллигентные люди называют "смутой" одну из первых антифеодальных революций, выглядит некрасиво. Это пусть идеологическая обслуга Путина упражняется в реанимации подходов и терминов 200-летней давности, им положено.
С таким же успехом можно, согласно уголовному уложению 1895 года вернуть в оборот "участие в преступных скопищах", обозначив этим весь "болотный процесс". Или вернуть термины "святотатство" и "богохульство" не только в вокабуляр политологов, но и в кодексы об административных и уголовных преступлениях.
А не выправив термины будем получать, говоря по сути одно и тоже, прямо противоположный смысл.
Скажем, подзаголовок статьи Е.Ихлова: "Процесс по "болотному делу" открывает России путь к новой кровавой смуте". А если сказать чуть по-другому: "Процесс по "болотному делу" открывает России путь к новой революции"? Совсем другой смысл получается...
Вот в этом вечном двойственном отношении к общественному прогрессу и состоит верно подмеченная Е.Ихловым родовая черта русской интеллигенции: я за такой прогресс, при котором мои домашние тапки остаются на своем месте. И, конечно, с таким настроением революция всегда будет казаться только смутой, при которой обесцениваются деньги и в квартирах перестают топить.
В итоге интеллигенция в массе своей становится на строну реакции, а смена исторического устройства происходит как-то без нее. И интеллигенция потом обязательно огорчается, что без нее все вышло как-то неинтеллигентно.
Но ведь поддержали же Ельцина в 1993-м году, когда он установил в стране буржуазную диктатуру, нашли "высшие соображения", по которым надо было поддержать, "давили гадину". И Путина поддержали, на антитезе Ельцину-пьянице, но не Ельцину-тирану. И получили куда большего тирана, к общему удовольствию непьющего. И продолжают пугать себя перспективой "кровавой смуты".
Ну так смута и должна быть кровавой. Это революция - дело светлое и радостное, а смута... Накаркаете.
Анатолий Баранов
|
|
