Надоело. В который раз слышны заклинания об объединении «всей оппозиции». И всякий раз, выражая принципиальную позицию, приходится получать порцию обвинений в сектантстве. Опять «общенародный протест» и общенациональные требования». Компромисс, консенсус, здравый смысл, которому, по словам Гегеля, место на кухне.
Объединение кого с кем? Есть пролетариат, рабочий класс. А есть буржуазия — тоже часть нации и русского народа. И крупная и мелкая. И интересы у всех противоположны. Хватит играть со словами — назвали протест общенародным, получите во главе буржуазию. А что, она тоже часть народа. При этом еще и господствующий класс.
В итоге мы получаем на одном политическом мероприятии КПРФ, РСД, либералов, Другую Россию и так далее. РКСМ может присутствовать на одном митинге с ЛДПР. Несовместимые организации оказались рядом. Что это? Постмодернизм или маразм? Или тотальный оппортунизм?
Оппортунизм (лат. opportunus — удобный, выгодный) — это широкое понятие. Его можно отнести не только к политике, но и к повседневности. В своей жизни каждый из нас был хотя бы один раз оппортунистом. Приносил в жертву сиюминутной выгоде свои принципы и идеалы, свою главную цель.
Обыватель — прирожденный оппортунист. Вся его жизнь, со школьной скамьи проникнута духом выгоды здесь и сейчас, сегодняшнего успеха — завтрашними болезнями и одиночеством. Ради сомнительных достижений обыватель отказывается от себя самого, от своих внутренних желаний. В конечном итоге мы имеем людей без внутреннего стержня, без какой-либо жизненной программы и ориентиров. Принципов нет. Целей нет. Правды нет. Завтра нет. Есть только погоня за сегодняшним успехом. Человек-амеба. Человек-фантом. Человек — «я таков, каким вы бы хотели меня видеть». И это норма современного общества.
Если ты не таков — ты сектант, фанатик, ограниченный человек, неспособный к синтезу идей тупица, опасный псих. Что же, в таком случае подавляющее большинство великих людей фанатики и ограниченные идиоты. Обращаясь к «левым», можно сказать, что Ленин — самый твердолобый фанатик и сектант.
«Каутский и Мартов, а равно большинство оппортунистов, видели в реформистах и революционерах два законных оттенка, необходимых крыла одного движения одного класса. Разрыв этих оттенков осуждался. Их сближение и слияние в каждый серьезный момент пролетарской классовой борьбы признавалось неизбежным. В близорукости обвиняли сторонников раскола.
Другой взгляд, большевистский, в реформистах видел проводников буржуазного влияния на пролетариат, союз с ними допускал как временное зло в обстановке заведомо не революционной, разрыв и раскол с ними считал неизбежным при всяком серьезном обострении борьбы, а тем более при начале революции», — вот как говорил Ленин.
Надо определиться. Если ты отстаиваешь интересы рабочего класса — то ты не должен, не имеешь права объединятся даже в тактические союзы с буржуазными партиями вроде КПРФ и СР. Какие «Марши миллионов»? Какая «оппозиция»? Само это слово дискредитировано, так же как и слово «левые», под которыми можно понимать и борцов за права ЛГБТ, так и бабушку с иконой Сталина. Какие люди, такие и слова — амебы.
Надо приобрести форму, обзавестись твердым панцирем принципов, программ и идей, которые станут содержанием действий. От абстрактных «левых» к коммунистам, от коммунистов к большевикам.
Гнать поганой метлой всех приспособленцев, трусов и нытиков, которые не могут признать очевидное — необходима партия БОЛЬШЕВИКОВ. Партия, ставящая своей целью ПОЛНУЮ ПОБЕДУ труда над капиталом, рабочих над буржуазией. Не уступки, а капитуляцию. Нам не нужны подачки, индексации зарплат и прочая ерунда. Мы, а не буржуазия, производим все материальные и духовные блага. Нас больше, мы хотим установить свою власть.
«Движение пролетариата, в силу самых основных особенностей в положении этого класса при капитализме, имеет непреклонную тенденцию стать отчаянной борьбой за все, за полную победу над всем темным, эксплуататорским, порабощающим. Движение либеральной буржуазии, напротив, по тем же причинам (т. е. в силу основных особенностей положения буржуазии) имеет тенденцию к сделкам вместо борьбы, к оппортунизму вместо радикализма, к скромному учету наиболее вероятных и возможных ближайших приобретений вместо «нетактичной», смелой и решительной претензии на полную победу.
Кто борется настоящим образом, тот естественно борется за все; кто предпочитает сделки борьбе, тот, естественно, наперед указывает те «кусочки», которыми он склонен в самом лучшем случае удовлетвориться (в худшем случае он удовлетворяется даже отсутствием борьбы, т. е. мирится надолго с владыками старого мира). Вот почему вполне естественно, что социал-демократия, как партия революционного пролетариата, так заботливо относится к своей программе, так тщательно определяет задолго вперед свою конечную цель, — цель полного освобождения трудящихся, — так ревниво относится ко всяким поползновениям урезать эту конечную цель; по тем же причинам социал-демократия так догматически строго и доктринерски непреклонно отделяет мелкие, ближайшие экономические и политические цели от конечной цели.
Кто борется за все, за полную победу, тому нельзя не остерегаться, как бы мелкие приобретения не связали рук, не сбили с пути, не заставили забыть о том, что еще сравнительно далеко и без чего все мелкие завоевания — одна суета сует. Наоборот, для партии буржуазии, хотя бы самой свободолюбивой и самой народолюбивой, непонятна и чужда эта заботливость о программах, вечно критическое отношение к небольшим постепенным улучшениям», — так говорил Ленин.
|
|
