В середине 1990-х КПРФ, имея в своём составе 540 тысяч человек, превосходила по численности все остальные партии, вместе взятые. За прошедшее время «генеральный секретарь» Зюганов сумел сделать то, что не удалось бы никакому врагу – в течение 10 лет он уменьшил ряды коммунистов на 400 тысяч, низведя эту силу в агонизирующий коллектив маразматиков и паралитиков. Удивительно, но до сих пор этот выдающийся деятель, уничтоживший коммунизм, не награждён орденом, хотя его заслуги в деле возведения новой империалистической России несомненны.
Социализм, как идея общества, основанного на стремлении к социальной справедливости, признании равной ценности людей, заботе о человеке, уважении к труду, безусловно, останется притягательным всегда. Зюганов и кº выгодно использовали данное обстоятельство. В перекурах между повязыванием красных галстуков и вручением юбилейных медалей на каждые новые выборы они обиженно надували щеки, закатывали глаза, словно капризные дети на отказ мамы купить дорогую игрушку. Брюзжание Геннадия Андреевича переполняло эфиры. Назначенного главным оппозиционера успокаивали первые лица государства и он, поплакавшись в жилетку, пытался нащупать в себе театральную позу народного трибуна. Покойно. Ведь непримиримую борьбу с режимом под его началом вели постоянно редеющие ряды 80-летних ветеранов.
Реальный протест Зюганов всегда «сливал». Кто видел его на баррикадах? Кто видел его на заводах, в шахтах, на фермах, среди бастующих, перекрывающих дороги, объявляющих голодовки? Его команда всегда находилась сбоку, разве что бормоча под нос про прекрасное советское прошлое.
По замечанию Синклера, есть такие «сверхдипломаты», которые умеют во всяком вопросе одновременно занимать две противоположные позиции. Церковь и атеизм, рынок и план, палач и его жертва, возмездие и одновременно любовь к эксплуататору – миссия Зюганова впечатляет твердью взаимоисключающих положений. Под разговоры о бедах трудящихся составились списки коммунистов, в которых директора перемежались с предпринимателями, а «народное правительство» физиономиями толстосумов вряд ли уступало «антинародному». До поры до времени несуразности, отсутствие четкой и ясной программы не мешали коммунистам вербовать сторонников.
Массовое разочарование в КПРФ наступило, когда на смену либералам и ставленникам транснациональных корпораций пришли Путин, государственники, окрепшая национальная буржуазия. Зюганов, уже не таясь, говорил, что «в России можно выживать только сильной государственной властью, эффективной вертикалью, главной несущей опорой русской идеи». Что «мы не случайно приняли православие», «вместе с патриархом Кириллом Русский Собор создавали», а «Иисус Христос – есть первый коммунист на Земле». Что «в России нужно найти правильное соотношение частной, государственной и коллективной форм собственности. Полное разгосударствление собственности, как любая монополия, всегда ведет к разложению».
Вместо предводителя трудящихся, выразителя народных чаяний, выползала знакомая личина патриота-державника со стародавней триадой «самодержавие, православие, народность». Вместо партии борьбы за права и достоинство пролетариата расцвел блестяще реализованный иезуитский проект политтехнологов. Эффект был схож с чувствами расстрелянных на невских мостах в Кровавое воскресенье, так описанными М.Горьким: «…за несколько ничтожных минут перед этим они шли, ясно видя перед собою цель пути, перед ними величаво стоял сказочный образ, они любовались, влюблялись в него и питали души свои великими надеждами. Два залпа, кровь, трупы, стоны, и все встали пред серой пустотой, бессильные, с разорванными сердцами…». На сей раз хотя обошлось без залпов и трупов, но сердца рвались точно также – от циничного и жесточайшего обмана.
Ясно, что КПРФ не является партией ни марксистской, ни коммунистической, и рассматривать её нужно не с точки зрения того, где и как она извращает марксизм (везде и во всём!), а исходя из той роли, которую она играет в современном российском империализме. Так каково же её подлинное назначение?
С одной стороны, та же, что у церкви – отдушина, вздох угнетённой твари. Она притягивает самые тёмные слои российского общества – тех, кто ностальгирует по СССР, по Сталину, по колбасе по 2.20 и бесплатному куску хлеба в столовой.
С другой, она является точкой притяжения для всех, кто настроен критически по отношению к существующему порядку. Цель - запутать честных, порядочных граждан имитацией борьбы, пустой фразеологией.
С третьей, и это наиболее важно, она всегда готова предоставить как темных, так и честных своих сторонников для поддержки правительства в трудные часы для российского империализма, будь то газовый конфликт с Украиной, передел сфер влияния в Закавказье или кризис перепроизводства.
Нет, крови не надо, конечно. Однако 70 миллионов наемных работников должны иметь силу, реально представляющую их интересы. Ещё десять – пятнадцать лет назад немалая их часть отдавала свои протестующие голоса КПРФ, не приемля господство олигархии, культ денег, бесправие простого народа. Тысячи молодых людей шли в коммунисты, так как имели потребности, поднимавшиеся выше пояса. Сегодня они выпали из политической жизни, и процесс этот закономерен. Игрушечная оппозиция, по большому счету, никому не нужна, кроме власти.
Зюганов прекрасно сочиняет и рассказывает анекдоты. В пору ремейков он вполне сгодится на роль ведущего «Белого попугая». Разве что придётся потратиться на мягкое кресло и плюшевый плед, а остальное главного думского оппозиционера давно устраивает. Зюганов всегда предпочитал народному возмущению пиры, салюты и танцы.
Вероятно, сейчас протестные выступления вызывают у него икоту, потому он игнорирует проходящие под боком «марши миллионов», несмотря на собственное заключение, что 70% их участников – люди с левыми взглядами. «Мы не имеем и не хотим иметь ничего общего с инициаторами этого марша" – доносится из стана КПРФ, чьи лидеры по факту превратились в защитников политического режима, обеспечивающим им безответственную праздную, хотя и никчемную, жизнь.
Я не удивлюсь, если спустя какое-то время Зюганов предложит заменить первомайскую демонстрацию на очередной всероссийский крестный ход и поднимет хоругвь или тост во славу эффективной вертикали. С Библией в руках, «Капиталом» в мошнах и трусостью в сердце участвует в цирковом представлении этот изнеженный лев, путаясь и гундя в эфирах о народовластии, социальной справедливости и трудящихся, которые для него не более чем реминисценция из бесконечно далёкого детства.
|
|
