На последних выборах главы Переславля-Залесского одного из кандидатов так отделали в «черной» предвыборной газете, что он, не старый еще офицер в отставке, умер от разрыва сердца. Причем угробила его даже не злая ложь врагов – а то, что те не пожалели сил и средств нарыть и выдать по нему, словами Грибоедова, «такую правду, что хуже всякой лжи». Среди типичных в этом жанре фраз и заголовков – «Или в мэры, или на нары», «Человек со смещенным центром совести» – там были и такие беспримерно едкие: «Предчувствуя свой проигрыш, такой-то готовит в знак протеста акт самосожжения, для чего уже неделю заливается горючим изнутри»…
Но мне как-то не жаль покойного: знал же, на что идет, и сам желал крови противника – просто оказался слабже в той беспощадной выборной борьбе. И сама эта борьба без правил на всех наших выборах, которую я прежде порицал в своих статьях, с каких-то пор все больше кажется мне самой подходящей в нашем случае.
Да, средства ее жутки и недопустимы – с позиций «отвлеченной справедливости»; никакими «белыми одеждами», в которых ее рисовали запевалы нашей демократии, и не пахнет. Сплошь удары ниже пояса, любые, вплоть до самых криминальных, нарушения ради победы – которая в этой борьбе оправдывает все. Но при всем том у нее есть одно достоинство, перешибающее все ее пороки: предельная, в отличие от наших прочих лживых институтов, адекватность существующей реальности. Эта борьба есть правда нашей жизни, отражение ее – и неча на зеркало пенять! Строить же что-то можно лишь на правде, а на лжи, даже самой благой, не построишь ничего.
В нашем сегодняшнем разброде благих идей самоспасения хоть отбавляй. Надо ввести хорошие законы – которые никто, очевидно, не введет. Призвать власть к совести – к чему ее никто не призовет. Поднять свою промышленность, родить национальную идею, сделать суд независимым – и так далее. Но все это – разговоры в пользу бедных. Цели заведомо недостижимые – когда на деле каждый хочет лишь сожрать другого, пряча под лицемерным словом этот настоящий жор.
Да, все подспудно понимают, что долго так не может продолжаться, «надо что-то делать». Но что именно? В ответе – те же не основанные на реальности мечты, и светлая мечта о «настоящей» демократии, способной держать власть в благой узде, опять же упирается в невыполнимые условия. Сперва нужны такие выборные сита, чтобы пропускали одних ангелов в белых одеждах – а не нынешних чертей, гораздых на подкуп и обман продажного электората. Но для того нужно еще какое-то мочало – и начинай сказку сначала!
А безусловно, на теперешней негодной почве, не дожидаясь ее фантастического исправления, можно построить что-то годное?
И тут мне вспоминается старое конструкторское правило, называемое «от противного». На взлете пароходостроения возникла такая проблема: мощный гребной винт своими колебаниями разбивал втулку гребного вала. Сколько ни утолщали этот вал, малейший перекос все равно приводил к его расцентровке; тогда кого-то осенило: сделать вал наоборот предельно тонким и гибким – и он стал самоцентроваться. Или в цеху перевозили по верху огромные детали, одна сорвалась вниз, наделав кучу бед; тогда пошли по принципу «пусть сбудется»: перевели транспортировку тех деталей на пол.
Вот то же самое я бы рискнул применить и к нашим «черным» выборам: пойти к отбеливанию их от противного, от самой жизни, по принципу «пусть сбудется». То есть максимально допустить на них то, что сейчас запрещено, и пусть сами себя регулируют и центруют – раз все попытки отрегулировать их путем законодательных запретов провалились.
Но при этом их наемные бойцы являют не за самые большие у нас деньги не снившиеся нигде больше чудеса фантазии и эффективности! Чинуша пять лет наминает свое место – и даже при поддержке всей «ЕР», всех своих замов и карманных СМИ не может выбраться на новый срок. Но нанимает банду политтехнологов – и те в считанные дни создают ударную структуру, бойкую газету, сворачивают горы, убивают конкурента. Для этих «солдат удачи» неразрешимых проблем нет, они способны не спать сутками и достигать любой ценой успеха. Да, цели их кривые, но были бы прямыми – возвести с нуля завод, поднять целину – и это б осилили в два счета. Но, к сожалению, весь их боезаряд только на ниве «черных выборов» сегодня и востребован.
На этой ниве у нас бурно процвела и настоящая конкуренция, и все пуще прорезается та подлинная правда, что ушла из тех карманных СМИ. Не та астральная, вечная правда, как в Моисеевых скрижалях и Христовых заповедях, которая без жизненной подвязки быстро вырождается в пустую догму. А более локальная и динамичная, порождаемая борьбой соперников, готовых перед избирателем раздеть друг дружку донага… Вообще в обществе желательно присутствие обеих этих правд – как ближнего и дальнего аэродромных приводов. Но нас по большей части оставила и та, и та, отчего никто уже не верит ничему и роют носом землю наши непостроенные самолеты. На выборах же самые ушлые «черные пиарщики», понявшие, что правда бьет сильней всего, ведут такие раскопки под противника, перед которыми пасуют все наши следственные органы.
И это прорывное выборное дело я вообще поставил бы, как резвого коня, впереди всей нашей общественной телеги, все отползающей, как рак, назад. Да, тогда, возможно, на какое-то время нас постигнет «дикий Запад» – но из его реального напора вышла вся дальнейшая законопослушная Америка. И нам, приученным задолго к созидательной когда-то, потом разрушительной неволе, может, не обойтись без прохождения этой дикой вольницы. И речь не о возврате в 90-е, чья мнимая вольница служила лишь дымовой завесой для разграбления страны. Сейчас она уже разграблена, обратно в тюбик эту пасту не загнать, как ни рыдай об этом; но просто боязливо озираться на былое и ни тпру, ни ну – строить себе безвыходный тупик.
Кстати в других странах, ушедших дальше нашего демократическим путем, отсутствуют многие запреты, загоняющие наши выборы в подполье. К примеру, самая страшная тайна наших кандидатов – истинный размер их выборного фонда, ограниченного по закону сотой долей истинных затрат. В Америке ж это – прямая гордость кандидата: чем больше в него вложилось саблезубых тварей, действительно влияющих на жизнь в стране, тем выше его рейтинг. Противовес же их алчности, не меньшей нашей – их закон: попался на откате, за который у нас вообще не судят, схватишь сразу два пожизненных.
Нам до такого торжества закона еще далеко, но как-то ж приближаться к тому надо! Но не через невозможное, не через наши падкие до мзды суды – а через снятие этих запретов, лишь умножающих по факту выборное беззаконие. Пусть кандидаты явно выворачивают наизнанку грязное белье друг друга, что и так делают сейчас исподтишка; пусть вдоволь подкупают избирателей и тратятся на их агитацию. Народ рассудит, не дурак: он уже нагляделся на всю нашу выборную порнографию, которая больше не шокирует его и не лишает разума. Декриминализация того, что все равно бушует под сегодняшним запретом, будет первым шагом к нашему закону и порядку, к той честности, без коей невозможно никакое построение.
Реальная борьба на выборах, в отличие от наших нереальных Думы, Совета Федерации и прочих декораций – и есть зародыш настоящей демократии. А тот фальшивый задник – ее гроб, неисправимое противоречие между указанными целями и неуказанными действиями. Раз эти выборы фонтанируют энергией и выдумкой, надо использовать их атомный реактор в мирных целях, а не гасить его, не дожидаться, пока наш разрыв меж словом и делом станет непроходимой пропастью. Пусть, коли нас поразила эта волчья суть, эти волки жрут друг дружку откровенно – больше хаоса, чем уже есть, не будет.
Отмена губернаторских выборов, действительно захваченных когда-то криминалом, в конце концов не сделала нашу власть чище, хотя на время и перекрыла русло самой дикой нечисти. Но скоро вредная вода нашла себе дорогу, и все выродилось в то, о чем один губернатор как-то сказал своей пиар-команде: «Теперь не вас, гадов, надо греть, а засылать куда повыше – там решается вопрос».
Однако ситуация в стране с тех пор довольно изменилась. Все, кто хотел наворовать, уже наворовались всласть, и неразворованного на местах осталось не так много, чтобы сугубо ради воровства лезть там во власть. В нее идут уже наворовавшиеся, часто с криминальным прошлым, лица, движимые честолюбивой страстью порулить в родном углу и как на спор вытащить его из повсеместной сейчас грязи. Ну, и себя при этом не забыть; и это – все те же волки, хоть и с видоизмененным слегка профилем; и других кандидатур у нас, хоть убейся, нет. Об овцах, тех травоядных духах в белых ризах, под которых писаны наши выборные законы, надо сразу забыть – а все травоядные ограничения на выборах ведут лишь к превращению их в фарс.
Но если хотим жить дальше, надо набраться духу жить без фарса, исходя из того, что есть, а не всяких россказней о том, чего на деле нет. Пусть народ раз, два, три выберет себе кого не надо – на четвертый, если не сдохнет, наловчится выбирать. Все сказки 90-х про возврат в СССР или улет в демократическое небо уже не стоят ни гроша на наших выборах, где обещания стали куда конкретней и пригодней для проверки. Любая сказочная ложь на них будет разбита тотчас конкурентом, и победит тот волк, который пуще угодит тем овцам, что за двадцать лет уже должны были набраться хоть какого-то ума! Конечно, это не убьет все выборное жульничество, но чтобы его стало меньше, надо больше ясности во всех отношениях – для чего и стоит предельно обнажить все лицемерно скрытое сейчас.
Но еще с эпохи загнивания СССР нам досталась, как дурная болезнь, склонность ко всякой фикции, к какому-то суеверному для нашей власти страху честного слова. Она по сей день катастрофически убеждена, что честно делать ничего нельзя, как и раскрывать свое лицо перед своим народом. Но если не наполнить сколько-то реальным содержанием наш новый, на демократической скрижале, строй, он рухнет, рано или поздно, как советский. Страна распадется тогда на совсем мелкие и нежизнеспособные уже кусочки, на которые уже вовсю облизывают губы окружающие страны.
Да, наши выборы сегодня дикие и не обузданные липовым законом. Но они на самом деле есть – как некий дикий и необузданный жеребец, который все же лучше дохлой мухи. Из чего, я думаю, и надо исходить – с целью не истребить, а сохранить этого, может, последнего живого на нашей дохлой политической арене жеребца. Для нашей власти, так или иначе выражающей всех нас, открыть выборный шлюз – еще страшней, чем выйти из ее задраенного корабля в открытый космос. Но мы когда-то ж в него вышли, покорив этот неведомый астрал. Неужели забоимся теперь этого замаячившего выхода? Какой же грош тогда нам всем будет цена!
|
|
