О революции сейчас вновь говорят и пишут. При этом наблюдаются странные противоречия. На том же самом митинге 12 июня, где принимается «Манифест свободной России», в котором совершенно разумно утверждается, что в стране с декабря (т.е. уже полгода) разворачивается революция – «мирная антикриминальная», ораторы упрекают правящий режим в том, что именно он - «революционер», что провоцирует революцию Кремль…
Тезис о том, что именно власти провоцируют революцию и именно поэтому их надо власти лишить (каламбур) – излюбленный тезис отечественных либералов, активно используемых для обоснования смены режима уже почти сто лет. Об этом говорили и писали осенью 1916-го, зимой 1991-го. Вводится он в оборот и сейчас.
Строго рационально, утверждающие это – правы. Если бы политические реформы Витте и социальные реформы Столыпина начались бы в 1903-ем, то революционного кризиса 1905 года не было бы. Только кто бы им дал такую возможность? «Организатор» двух революций Николай II? Если бы Горбачев разделил КПСС на 15 социал-демократических партий, освободил бы цены, провёл приватизацию и превратил СССР в СНГ (в то, как задумывался СНГ в декабре 1991), то он проправил бы лишних лет десять и вошёл бы в мировую историю, как величайший российский демократический политик XX века. Поэтому, когда реформаторы призывают власти к предупреждающим революцию реформам, они почти не лицемерят. Просто все понимают, что традиционная российская власть идёт на реформы, способные упредить революцию, только спасая свои шкуры – во время уже начавшейся революции. Николай II подписал Манифест 17 октября, когда уже стоял под парами крейсер, чтобы эвакуировать царскую семью в Англию. Через 11 лет он же, вместо того, чтобы свалить развал тыла и тупик на фронтах на либералов, швырнув им «правительство народного доверия», подготовил тайный указ о разгоне Думы… Горбачев решился на реальные структурные реформы (демонтаж империи и демонтаж плановой экономики) только за пару недель до Фороса. В последние спокойные предреволюционные месяцы – в августе и сентябре 2011 г. - Старая площадь «свергала» Миронова и Прохорова…
Но многократно произнеся слово революция, необходимо отметить, что в современном отечественном контексте, оно означает три совершенно разных понятия. Первое обозначим просто революция. Это – быстрая смена режима, приводящая к радикальным политическим и социальным реформам. В идеале – она проходит ненасильственно. Несколько дней сверхмассовых манифестаций, и низший и средний уровни госаппарата «переходят на сторону народа». В конце концов, для следователя-проффи*, не попавшего в «списки Магнитского», «копать» под Сечина куда увлекательней (и прибыльней), чем Навального. В этом сценарии нет ничего чудесного – так было в Восточной Европе 1989 года**. Так было в Центральной Европе в октябре-ноябре 1918. И еще в десятках стран.
Если логина событий превратила либерально-правозащитные или леворадикальные митинги прошлого десятилетия на 500 человек в пятитысячные «марши несогласных», а их – в 50-100 тысячные митинги «мирной антикриминальной революции», то нет ничего неожиданного в новом изменении качества – начале реальных «маршей миллионов». Вот такой видится идеальная революция, тот самый «ненасильственный демонтаж». А наиболее хитрая часть правящей ныне номенклатуры, вдруг да «поможет» народным чаяньям верхушечным переворотом – как 15 марта 1917 в Российской империи, 20 августа 1991 – в СССР или 11 февраля в Египте.
Я, собственно, вообще предлагаю ввести в политологию особое понятие «антиреволюция», называя так попытку стремительного захвата власти контрэлитой (при дружеском нейтралитете или помощи отколовшейся части элиты) – с целью предотвращения политической эскалации, полного раскола общества и гражданской войны. К числу Антиреволюций я бы поставил Славную революцию «оранжистов» в Англии 1688 г., выступление декабристов в 1825 г. (предупредить вторую пугачевщину), приход к власти орлеанской ветви в июле 1830 г. во Франции, события ноября 1916 - марта 1917 (гучковский «путч») и арест ГКЧП 22 августа 1991 г.
Другим понятием – Революция я хотел бы обозначить некий идеальный политический процесс, который приводит к торжеству демократии и справедливости. Именно такое развитие событий ждёт огромное количество людей – неосталинистов, анархистов, социал-демократов, либералов, националистов… Каждый видит этот идеал по своему, каждый понимает демократию и справедливости отлично от других, но что только Революция-идеал способна вырвать общество из плена социального некроза путинского застоя, прервать уже невыносимую депрессивность лжи и бесправия – тут уже почти консенсус. Другое дело, что левые радикалы и националисты, поняв, что общественный подъем принёс поддержку не им, а либералам, категорически отказываются таскать для «оранжистов» каштаны из огня. Несмотря на все бонусы, которые могут получить, например, левые в случае реальной и коренной демократизации. Разумеется, смирная половина населения, более всего подходящая под социально-историческое определение «добродетельные рабы», не хотят никаких перемен в принципе, они любят сильное государство, обижаются за патриарха и искренне не понимают, что не нравилось ливийцам, когда бензин стоит три копейки, а медсестра получает тысячу долларов. Чем больше агонизирующий режим говорит языком холманских-мединских***, тем больше отчаяние тех, кто шёл к Путину за авторитарной модернизацией, а получает антизападную деспотию, говорящую на клерикально****-националистическом сленге.
А понятием РЕВОЛЮЦИЯ –все, напротив, обозначают разгул революционного произвола, кровавый хаос и смуту. При этом одни думают о большевиках, другие – об эпохе младореформаторов, а в глазах третьих – непостижимо объединились Ленин-Троцкий и Ельцин-Гайдар. Тут тоже сложился консенсус. Такой революции никто не хочет. В результате российское общество мечтает о Революции, обвиняет власть и других в провоцировании РЕВОЛЮЦИИ и спорит о реальности революции…
Что меня поражает в полемике. Консерваторы дразнят революционеров тем, что онибессильны организовать РЕВОЛЮЦИЮ. При этом все понимают, что такое может произойти только, если либералам удастся «раскачать» традиционалистические массы с их вполне средневековым эсхатологическим мировосприятием, требующим немедленного наказания порока и порочных, и построение утопии уравнительной справедливости и вечевого народоправия. Впрочем, в 1905 и 1917 либералам это удалось. В 1991 первом старый режим предпочёл вовремя капитулировать. Как раз тогда, когда либералам удалось в республиках вовсю разыграть национально-антиимперскую карту, а в России вбросить в массы дрожжи антиноменклатурного уравнительного популизма. Ту пропаганду, которую адепты режима сейчас обрушивают на «оранжистов», можно уподобить только, как если бы в период Карибского кризиса американская пресса изо дня в день писали, что Хрущев – слабак, и не решиться исполнить свои угрозы «похоронить капитализм». Еще нелепей позиция левых критиков либеральной оппозиции. Нет бы, сидеть и радоваться, что либералы – как всегда в истории – увлеклись политическими реформами и верховенством права, дождаться, когда либералы дожмут режим и будут проведены свободные выборы – и легко одолеть на них правых соперников, наобещав сорок бочек арестантов социальной защиты. Нет, левые нещадно критикуют либералов, что те не пользуются их программами! Представим – случается чудо преображения: и радикальное крыло «оранжевых» берёт на вооружение отпетый социальный популизм – огромные налоги на богатство, национализация олигархий, вторые квартиры – очередникам, виллы – детсадам, власть на производстве - трудовым коллективам… Кому тогда будут нужны леваки – с их хроническим идеологическим сектантством и ненавистью к частной собственности (в стране, где все, особенно, пролетарии, хотят стать собственниками)? Поэтому сегодня у нас революционеры изо всех сил предотвращают революцию, охранители издеваются над ними за неспособность организовать настоящую революцию, а левые горько оплакивают то, что правые не отбирают у них привлекательные лозунги.
* Из породы «что стрелять подтаскивать, что стреляных оттаскивать». **Кроме Румынии, где пытались пострелять, но участь четы Чаушеску, а сейчас Мубарака и Каддафи – другим наука. *** Имя им – Легион. (Мк.5:8) **** Попытки объявить разжиганием религиозной вражды шутки над Владимиром Гундяевым оказались синхронизированы с запретом ещё многих десятков исламских теологических трактатов. Это означает разворот от равной опоры власти на все «традиционные» конфессий в сторону государственного православия, фактический перевод ислама в категорию «подозрительных». |
|
|
