Завершается двухмесячная пересменка между «избранием» Путина и вступлением его в должность и формированием нового состава правительства во главе с Медведевым. Одновременно завершается пересменка и в протестном движении, идет его социально-классовое переформирование. В разговорах о затухании вспыхнувшего в декабре массового протестного движения, о причинах этого спада чаще всего выдвигается версия, что протест был бессовестно оседлан и «слит» самозваными «болотными» вождями. К этой версии мы еще вернемся. Однако для ее оценки, а также для усвоения накопленного опыта и прогнозирования дальнейших перспектив необходимы не общие разговоры, а внимательный анализ событий на основе надежных критериев. Попробуем сделать к нему хотя бы первый приступ.
В |
се общественные процессы протекают циклично и волнообразно. Применительно к протестному движению общая схема его развития такова. Протестная активность колеблется какое-то время около постоянного, «фонового», уровня. Затем происходит резкий всплеск, за которым следует более плавный спад до следующего фонового уровня. В протестующих массах и оппозиционной прессе всплески, естественно, сопровождаются эмоциональным подъемом и ликованием, а спады – разочарованием и унынием. Но если руководствоваться не эмоциями, а рассудком, то смотреть нужно не на всплески и падения сами по себе, а оценивать разность между уровнем, предшествовавшем подъему, и уровнем, на котором прекратился спад. И если эта разность положительна, то можно, не впадая в эйфорию, делать умеренно оптимистичные выводы и прогнозы. Если же эта разность отрицательна, то необходимо, опять же не впадая в уныние, проанализировать причины.
Но чтобы вычислить искомую разность, необходимо чем-то измерить уровень протестного возбуждения. Чем же, в каких единицах? Ну, например, количеством акций в единицу времени и численностью их участников. С крупными акциями это нетрудно, но необходима оценка именно фоновой активности, для чего требуется полная и подробная статистики, которой в нашем распоряжении не имеется. Конечно, она наверняка ведется в МВД и ФСБ, но простым смертным она недоступна. Учет, который неоднократно начинала вести оппозиция, неполон, неточен и зияет огромными временнЫми пробелами.
Тем не менее, существуют косвенные показатели, позволяющие, достаточно надежно судить об уровнях, подъемах и спадах – по размерам рождаемого акциями протеста общественного резонанса. Это так называемые индексы упоминаемости (цитируемости) событий в таком подлинно независимом и народном средстве массовой информации, каковым является русскоязычного Интернета (Рунета). Так, в поисковой системе «Яндекс» есть полезная программа – «Пульс блогосферы» (blogs.yandex.ru/pulse), позволяющая следить за уровнем интереса общества к тому или иному событию по частоте его упоминания в блогах. Эта своеобразная социологическая выборка не малая – в «классической» блогосфере (без микроблогов) делается порядка двух миллионов записей в неделю. Так что, один процент – это примерно 2500 – 3000 записей в сутки.
Вот график, показывающий частоту записей, содержащих слова «митинг», «шествие», «пикет» и «голодовка», за период, начиная с осени прошлого года.
Осенний период вполне ровен и держится, как и весь предшествовавший ему год, на отметке 0,1%. Это и есть исходный фоновый уровень. В начале ноября наблюдается небольшой сезонный подъем, связанный с празднованием годовщины Великого Октября, а последующее незначительное снижение объясняется, очевидно, тем, что это был месяц предвыборной агитации, тематика которой потеснила протестную тематику. Но в целом колебания невелики. И тут сразу же после думских выборов происходит резкий (почти восьмикратный!) подъем. Далее четко выделяются его этапы – всплески внимания к четырём столичным акциям: Болотная площадь 10 декабря, проспект Сахарова 24 декабря, протестная Якиманка–Болотная и запутинская Поклонная гора 4 февраля, запутинский митинг на Манежной площади и протестные – на Пушкинской площади и Новом Арбате 5 и 10 марта.
При этом с каждый новой акцией вызванный ею общественный резонанс оказывался ниже предыдущего. Эту тенденцию не переломило даже такое крупнейшее событие, как президентские выборы. Интенсивность протеста дважды опускалась до осеннего фонового уровня, однако успокоения на какой-то новой устойчивой горизонтали пока не просматривается. Наоборот, широкая амплитуда колебаний свидетельствует о том, что ситуация далека от успокоения. Последний всплеск явно связан с астраханскими событиями.
Эти события – локальные. Тем не менее, они вызвали общероссийский резонанс. Минимум три тысячи протестантов для полумиллионной Астрахани – это практически то же самое, что «болотные» митинги для одиннадцатимиллионной Москвы. Митинг размером от силы 150-200 человек, собравшийся в Черноголовке, насчитывающей 21 тысячу жителей, сумел защитить выбор мэра города. То есть, везде мы видим от половины до одного процента населения. Это очень мягкий, но отнюдь не ничтожный процент. Только люди, совершенно не разбирающиеся в политике, могут утешаться тем, что остальные 99% процентов остались сидеть по домам.
Астрахань знаменует собой некую пересменку – двоякий политический переход. Во-первых, распространение массового протеста от центра к периферии. Во-вторых, будучи одним из последних отзвуков кампании за честные выборы, астраханские события обозначают переход от либеральной протестной волны к какой-то новой, едва-едва вырисовывающейся на горизонте. И пока не станет ясно, «что, где, когда» придет на смену уходящей либеральной волне, будет очень сложно прогнозировать, какое продолжение получит апрельский подъем. Для этого, прежде всего, нужно выяснить подлинные, а не воображаемые причины затухания либеральной волны.
Ч |
естное слово, уже просто мутит от всеобщего плача по рейдерскому захвату либералами протестного движения и последующему его «сливу», по в очередной раз (мало им Мавроди!) обманутым массам и т.п. Пора уж переходить к классовому анализу событий последних месяцев. А классовый анализ показывает, что никакого особого «слива» протестов не было. Да, кое-кто обманулся в своих иллюзиях, но массовость акций, а также их резонанс пошли на спад не только и даже столько вследствие психологического утомления или разочарования в вождях, а по той простой причине, что либеральные организаторы и бОльшая часть рядовых участников митингов вполне удовлетворились достигнутыми результатами и прекратили «возникать».
Для иллюстрации сошлюсь на политико-бытовую зарисовку, сделанную одним довольно известным либеральным публицистом. Он завтракал на Тверском бульваре в кафе «Бублик», принадлежащем Ксюше Собчак. Публика за столиками – того же типа, что ходила на Болотную. Позавтракав, он вышел на улицу и увидел проходившую мимо кафе группу разновозрастных людей с белыми ленточками. Они были совсем не похожи на тех, что сидели в кафе и, возможно, тоже были на Болотной. Это были, на взгляд либерала, несколько маргинального вида люди, которые явно нашли такой способ коротать время в субботу-воскресенье — ходить на митинги. Между ними и теми, что сидели в кафе, зияла пропасть. В чем же эта пропасть заключается? А вот в чем. «Люди из «Твербуля» и «Бублика» выступали и выступают против «совка» в окружении Путина, против антизападнической риторики. А вот люди с улицы, пожалуй, больше возмущены коррупцией и «жирными котами» из окружения Путина. А заодно и гламурными посетителями кафе Ксении Собчак. Пусть это не «ватники» и «норковые шубы». Но им явно не по пути. И они уже разминулись: кто-то успокоился и ушел в свою «кафеманию», другие же остались одни со своей правдой, злобой и одиночеством».
Поэтому по прошествии четырех месяцев я продолжаю придерживаться своих первоначальных оценок (см. «Советская Россия», 27.12.11). Декабрьские митинги были в своем большинстве «оранжевыми», то есть мелкобуржуазными, обывательскими. Это не ругательство, не желание кого-то унизить, а объективная социально-классовая характеристика. Но это заставляет осторожно отнестись к жалобам на то, что либералы оседлали, перехватили народный протест. Понять жалобы можно, но следует глядеть правде в глаза: массовость декабрьских и последующих акций обеспечили именно либералы. А кто 10 декабря не хотел идти к ним на Болотную площадь, тот остался на площади Революции вместе с Лимоновым, и таковых оказалось не очень много. Если сравнить политическую силу с кадрированной армией, то в декабрьской Москве произошла мобилизация либеральных резервистов. Да, на митинги и шествия выходило много кадровых бойцов всех политических направлений. Но основную массу резервистов составили либерально настроенные граждане. Либералы вывели на улицы Москвы весь свой резерв и… добились своего – компромисса с властвующей бюрократией на новых, более выгодных буржуазии условиях.
Свидетельством компромисса стало то, что сразу же после президентских выборов в либеральной прессе появилась масса публикаций о том, что пора заканчивать с уличными протестами и переходить к конструктивному оппонированию власти. Но при этом на всякий случай следует держать камень за пазухой. Четче всего эту позицию сформулировал экс-министр финансов Кудрин. Он прямо предупредил, что если либеральный курс не будет продолжен, то в случае падения цен на нефть это кончится «сменой всей власти в государстве».
Одновременно была объявлена медведевская политическая реформа. В этом компромиссе она – только верхушка айсберга. Подозревая, или точно зная о существовании его подводной части, заныли «истинные путинисты». Вот несколько вольных цитат из их пламенно-панических статей. С каждым днем, – вопят они, – все больше, становится опасность того, что победа Путина и всех, кто его поддержал, будет выхолощена или даже украдена! Эта опасность исходит от стоящей за спинами митингующих антипутинской партии внутри правящего класса и властно-собственнической элиты! «Болотный процесс» был продуктом не стихийного протеста масс, а элитного заговора! Партия либералов пытается взять реванш в борьбе за состав и структуру будущего правительства, чтобы максимально влиять на курс власти после инаугурации Путина! Проигравшие в борьбе за выдвижение в президенты и побежденные на выборах диктуют, причем всё громче и активнее, победителю и нам, его избирателям, условия нашей капитуляции! И так далее в том же духе.
Все это, конечно, сущие пустяки. «Истинные путинисты» совершенно всуе противопоставляют Путина либералам. Смены курса с «державного» на либеральный не будет по той простой причине, что никакого «державного» курса никогда не было, а либеральный курс никогда и не менялся. Иного курса Путин никогда не проводил, не проводит и проводить не собирается. Экономическая основа режима остается незыблемой с гайдаровских времен – капиталистическим грабежом. Просто при Путине капиталистическая прибыль стала распределяться между буржуазией и бюрократией по иной схеме и в другой пропорции, чем раньше. Преимущество получила бюрократия и совершенно оборзела. Теперь схема распределения, очевидно, будет скорректирована в пользу буржуазии. Только и всего.
Тот же Кудрин предельно четко обрисовал объективный экономический и классовый базис либерального протеста: «В 2000 году капитализация российской экономики была 250 миллиардов долларов. А сейчас этот показатель составляет триллион 250 миллиардов долларов. Бизнесу есть за что бороться. Ему есть что спасать. Раньше средний российский капитал был мелким. Сейчас это уже крупное состояние в международном масштабе. Спрос на правила, институты, защиту этой собственности сегодня на порядок выше, чем 12 лет назад. Это уже не отдельная кучка крупных предпринимателей. Это широкий слой. Это уже политический запрос».
Итак, у буржуазии вырос спрос на защиту собственности. От кого же конкретно? Сегодня это спрос на защиту от бюрократического рэкета. Но завтра он может трансформироваться в спрос на защиту от «посягновений» совершенно другого социального характера.
П |
ервая, либеральная, волна массовых протестов поднялась и успокоилась. Либерально настроенный обыватель добился своего и вернулся к «кафемании». Следующая волна еще не поднялась, но признаки ее приближения имеются. Какой она будет по своему социальному содержанию? Мне уже доводилось писать о том, что люди восстают не тогда, когда ущемляется их «желудок», а тогда, когда оскорбляют их чувства собственного достоинства. Есть это чувство – есть и протест, а нет – нет и протеста. В декабре пробудилось и почувствовало себя оскорбленным гражданское (в точном переводе: буржуазное) достоинство «среднего класса». А пробуждение какого чувства на теперь подходе?
Конечно, очень хотелось бы, чтобы поскорее пробудилось классовое (хотя бы даже «тред-юнионистское») чувство собственного достоинства наемных рабочих. Но пока, скажем честно, надежды на это не очень велики. Более вероятно, что следующей волной нахлынет тоже обыватель, но только настроенный уже не либерально, а национал-патриотически и/или клерикально. И поводом очередного массового станет не вступление России в ВТО и не перевалочная база НАТО в Ульяновске, а какой-нибудь конфликт на национально-религиозной почве по образу и подобию событий декабря 2010 года.
Националисты, хотя они участвовали в акциях и на Болотной, и на Поклонной, пока проявили себя очень вяло и неуверенно. Среди их лидеров наиболее велик раздрай, как идеологический, так и персональный. До сих пор им не хватало сильного, авторитетного организующего начала. И такое начало обнаружилось на молитвенном стоянии на Волхонке. Православные байкеры с мотопробегами в поддержку патриарха уже имеются. Остается еще привлечь футбольных фанатов, предварительно обратив их из популярного в их среде язычества в православие. И такая работа ведется уже давно. В декабре 2010 года к фанатам ездил Путин и льстил: «Да, ребята, составчик у нас ничего. С ним можно решать задачи».
Какие же такие задачи можно решать? В этой связи вспомнилось опубликованное больше года назад (17.01.11) в прокремлевском журнале «Эксперт» знаковое интервью с членом ЛДПР Александром Шпрыгиным, возглавляющим «Всероссийское объединение болельщиков», созданное в 2007 году при поддержке нынешнего министра спорта Мутко. Вот несколько цитат из него. Прошу прощения за их пространность, но они очень важны.
«Если завтра раздастся звонок и на том конце трубки скажут: «Ребята, нужно сходить и постоять часок с флагами, которые мы вам дадим, а за это мы платим сто тысяч», — то, конечно, ребята сходят, как они это и делают постоянно. За все время, сколько я помню, без денег выходили на улицу только при победах сборной, когда с флагами вываливала вся страна».
«90 процентов фанатов посещают спортзалы и хорошо подготовлены физически. Поэтому к ним могут обращаться и по поводу разных специфических мероприятий. Летом, например, обсуждался вопрос, какая группировка избила защитников Химкинского леса. Но если кто-то это и делал, то не под эгидой своей группировки. Для ценностей фанатского движения не так важно, вырубят этот лес или нет. Но обратиться к организованным крепким ребятам со специфической просьбой могли».
««Наши» в принципе не скрывают, что наиболее активную часть их рядов составляют футбольные фанаты».
«Русский народ — государствообразующий, как ни крути. И от этого надо плясать. Большинство фанатов примерно так и думает. Они же не ходят бить кавказцев у метро или антифашистов. Точнее, если они увидят антифашистов, то, может быть, их и побьют, но они не ходят их искать специально. Их национализм не политического экстремистского толка. Это просто так понимаемая и выражаемая таким образом любовь к родине и своему народу».
Мне кажется, что подобное интервью могли бы дать Хорст Вессель или Эрнст Рём в канун «ночи длинных ножей». Ведь демонстрация «любви к родине и своему народу» посредством избиения инородцев и антифашистов – очень давняя традиция.
Но все дело в том, что фанаты – вовсе не религиозные или расистские фанатики. Это просто замордованная страшными условиями жизни и государственной пропагандой молодежь из предместий. А именно во всероссийском «предместье» объективно существует достаточно массовый запрос на выполнение Путиным его предвыборных обещаний, на, как выразился один из «истинных путинистов», «народно-демократический блок 4 марта» и тому подобные приятные вещи. И это не просто политтехнологическая придумка – это отражение некоей «российской мечты», существующей в головах бюджетников, пенсионеров и прочих получателей социальной помощи, составивших большинство тех, кто голосовал за Путина. Но Кудрин показал «на пальцах», что их запросы физически неудовлетворимы в рамках либеральной социально-экономической модели – финансов не хватит. Чтобы их удовлетворить, Путин должен будет ликвидировать как феодальные кормления чиновников, так и капиталистическое присвоение прибавочной стоимости – только тогда появятся нужные средства. То есть, требуется уничтожить два современных господствующих класса. Иначе говоря, движение за выполнение Путиным предвыборных обещаний потенциально является движением за уничтожение существующего социально-экономического уклада.
Таким образом, предстоящая вскоре инаугурация Путина может оказаться под перекрестным прицелом. С одной стороны, ей противятся его принципиальные противники из стана непримиримой оппозиции. А с другой стороны, после инаугурации должно быть назначено новое, медведевское, правительство – судя по публичным декларациям и аппаратным утечкам, откровенно либеральное. Вот тогда обманутыми почувствуют себя уже не противники, а сторонники Путина. И если их возмущение соединится с вышеупомянутым возмущением «несколько маргинального вида людей» коррупцией, «жирными котами» из окружения Путина, а заодно и гламурными посетителями кафе Ксении Собчак, из этой смеси может получиться нечто огнеопасное.
|
|
