Когда некоторые наши товарищи унывают, говоря, что «общество нас не поддерживает», что «нас мало», я отвечаю им: на нашей стороне гораздо больше симпатий, чем это кажется на первый взгляд. Угнетённый терпит и молчит, он даже поневоле и по инерции делает иногда и во вред себе то, с чем не согласен совершенно, из страха потерять ещё больше. Но он смотрит, он наблюдает и думает. Рабочим хорошо ясна эта ситуация. Когда начальник делает выговор или врёт трудовому коллективу, а коллектив, понимая, что ему врут и лицемерят, вынужден подыгрывать или молчать — это в сжатом, сконцентрированном виде повторяет общий принцип капитализма. Буржуазное общество имеет значение, гораздо большее своего удельного веса в народе.
Буржуазное общество — это всё гнилое и мёртвое в современном обществе. Это разлагающаяся идеологическая обслуга капиталистов. Оно нередко пускает корни и в рабочий класс, а в определённые периоды истории захватывает рабочий класс почти целиком.
Когда мы вышли и сказали, что дело Оксаны Макар — это естественное проявление капитализма, что сам капитализм основан на насилии, что, наконец, чиновники и полиция в частности — это обслуга и соучастник насилия буржуазии над пролетариатом — буржуазное общество скривилось и ужаснулось. Оно и без того было в ужасе от произошедшего. Насильники и тираны, чья тирания по обыкновению не замечаема буржуазным обществом, чьё насилие нередко узаконено — в семье, школе, на «зоне», в больнице, армии или суде — ужаснулись не оголившемуся капитализму, ибо эта нагота составляет суть их жизни, а реакции угнетённого класса, потребовавшего кары насильникам. Правые, в чьих рядах все наркоторговцы, торговцы людьми, бандиты и насильники, патриархальные изуверы и клерикальные мракобесы, тайно сочувствуют насильникам, они боятся прямой связи случившегося со всей капиталистической системой ибо понимают: рабочий класс рано или поздно и для них потребует самого сурового наказания.
Нам кричали «вы пиаритесь на чужом горе!», вы «работаете за деньги» и в этих криках так много отчаяния марионеток буржуазии, так много страха перед пониманием теснейшей связи крайних форм насилия, иногда вскрываемых для обзора, на потеху и ужасание обывателя и самой системы капиталистических отношений, давно устаревшей, понимания теми, кого насилует домашний деспот, педофил, «дед» в армии, полицай в отделении, собственник на рабочем месте.
Буржуазное общество разлагается, его фундамент расколот и поднят корнями производительных сил. Ему остаётся сохранять статус кво и объявлять всех противников капиталистического кокона нового мира «нечистоплотными», «политиканами», «беспринципными», в общем остаётся приписывать все свои качества, так ненавидимые пролетариями. В этом отчасти корни того, почему крупнейшие партии капиталистов во многих странах зовутся «рабочими», «социалистическими», «левыми» и даже «коммунистическими».
Очень легко заполучить расположение буржуазного общества, сглаживая углы капитализма, объявляя каждый случай открытого насилия — исключением, «вопиющим», исправимым.
История Европы и Америки показала, чего стоит это исправление «вопиющих случаев». Возьмите проституцию. Да, капиталисты Запада сделали проституцию местного населения «добровольной», т. е. ограничиваются экономическим принуждением или экономическими обстоятельствами. Сексуальное рабство теперь на Западе удел азиаток, славянок и латиноамериканок. Вот в чём суть прогрессивного и ужасно гуманного реформированного капитализма Запада на примере проституции.
Нас объявляют «оранжевыми», «агентами Запада» потому, что хотят встроить в привычную и удобную для буржуазной пропаганды систему терминов. Но это словесная ловушка, разрушаемая действительностью, как миражи, исчезающие при приближении к ним. Но некоторые товарищи, чтобы избежать этой словесной ловушки, попадают в идейную, в действительно опасную ловушку. Они бояться иногда выступить с политической программой, связывающей частное с общим, плоды с корнем, боятся быть осмеянными и непонятыми. Они хотят ограничиться поддержкой стихийных требований и стихийного взгляда массы, не понимая, что масса находится сейчас под влиянием буржуазного общества и не видит ещё того, что видим мы. Стихийно масса не наткнётся на научные выводы. Стихийно масса будет плестись за буржуазным обществом, видя как даже пролетарские «борцы» трепещут перед его «авторитетным» мнением.
Настоящий нонконформизм начинается не с отрицания буржуазного общества. С отрицания буржуазного общества начинается анархизм — похожий на бунт детей против родителей. Но этот бунт заканчивается синтезом — дети становятся на место родителей и принимают их ценности, как Кропоткин «революционно» оправдывал защиту отечества. Посмотрите как сливаются в один хор голоса анархистов и буржуазных партий, когда они кричат против самостоятельной политики рабочего класса! Для анархистов политика «принципиально» недопустима, буржуа же заинтересован в аполитичности и в политической бесхребетности пролетариата. Нонконформизм начинается с борьбы наравне с буржуазией за пролетариат. Ребёнок редко способен противопоставить родителю действительный нонконформизм и наравне с ним выстроить альтернативную стратегию. Он «нарушает» нормы, на деле подготовляя себя к их принятию негативным опытом. Мы же по каждому вопросу говорим о своей конечной цели, отвергаем буржуазные рамки решения общественных вопросов. Добиваясь повышения зарплаты, рабочий должен знать, что это всего лишь оборона, что она ценна примитивным опытом организации и эта организация в сто раз ценнее практической пользы, которую приносит. Рабочий должен знать это, даже если рабочие и «коммунистические» вожаки ставят экономическую борьбу во главу угла и готовы приносить ей в жертву конечные цели нашего движения. Рабочие должны знать, наконец, связь крайних проявлений капитализма с его корнем, понимать их системность и понимать, что это развёрнутые и неизбежные формы постоянного насилия эксплуататоров над эксплуатируемыми.
Ленин говорил, что для восстания нам нужна либо поддержка большинства населения, либо дружественный нейтралитет. Ни поддержки, ни дружественного нейтралитета, ни нейтралитета вообще невозможно добиться, скрывая своё политическое лицо — свою политическую программу. Промолчав перед десятком крикливых гомофобов о нашей поддержку ЛГБТ, вы отдаёте тысячи и тысячи тысяч гомосексуалов под идейное влияние буржуазии — то же со всеми группами угнетённых: умалчивая перед рабочими, студентами или социальными активистами о том, что вы не только «хотите помочь в их какой-либо справедливой борьбе» точно робин гуды, но прежде всего хотите на примере их проблемы продемонстрировать верность программы марксизма и сказать от имени (не анонимно) партии пролетариата, то вы сделаете массу участником буржуазной политики (а вовсе не ставите проблему вне политики, ибо это невозможно), отдадите её под руководство буржуазных идеологов, ограничивающих и обрезающих всякую борьбу до нужных капиталистам рамок.
Смелость мысли и смелость дела — вот, что нам нужно.
|
|
