В уездном городе N было тихо. Только что взорвался склад, и отдельные снаряды продолжали падать на городские улицы. На реке тонул теплоход, и на водной глади раздавались крики утопающих. Неподалеку от городского аэропорта в небо поднимался столб черного дыма: то горел очередной упавший самолет. За углом маньяк насиловал маленьких девочек, а потом и мальчиков. То и дело обрушивались крыши ветхих домов, а автомобили все время попадали в ямы на дорогах. Возле ресторана «Хромой гусь» слышались выстрелы, и кареты «Скорой помощи» увозили убитых и пострадавших.
По телевизору передавали сообщение об очередном праздновании очередного траура, а также рассказывали о выдающихся успехах нанотехнологов. Круглые сутки по центральной улице носился шикарный черный «майбах», до отказа набитый людьми в костюмах от Диора, которые круглые сутки орали о зверствах большевиков, репрессиях, изувере Сталине и безвинно убиенном императоре Николае Втором…
Остальные жители смотрели на них как на сумасшедших, и были правы.
Вот картина действительности, которая позволяет говорить о крайней неадекватности элиты города N. Впрочем, удивляться этому не приходиться, если вспомнить, как она формировалась …
Итак, в то время, как подавляющее большинство населения города N строило БАМ, варило сталь, покоряло космос и занималось другими общественно полезными делами, особо продвинутые вели дискотеки и толпились возле валютных магазинов «Березка». Особи женского пола предпочитали зарабатывать в шикарных номерах московского «Интуриста». Ярые ненавистники хоть умственного, хоть физического, да что там скрывать, любого труда прятались на должностях освобожденных комсомольских и партийных работников, которые умели хорошо делать только одно дело – молоть языком и ни за что не отвечать.
Когда бывший первый секретарь Ставропольского обкома внезапно стал Генеральным секретарем единственной партии города N, для этих лиц настало золотое время: они получили неограниченный доступ к государственным богатствам, которые они не устают делить до сих пор. Среди них нет людей, начавших от сохи и прошедших все ступеньки руководящей работы, среди них есть гинекологи – министры сельского хозяйства, заведующие секцией мебельного магазина – министры обороны, юристы – министры экономики и прочая, прочая, прочая.
Они умеют даже не зарабатывать, а только делить и брать откаты. Поэтому, когда падает самолет, запрещают полеты самолетов этого типа, хотя на самом деле причина может быть в том, что аэродром не был оборудован соответствующим образом, либо пилот не имел допуска к посадке в конкретных метеорологических условиях. Или же система ремонта и обслуживание воздушных судов построена так, что вместо нормальных запасных частей на них ставятся контрафактные… Запрещают летать на данном типе самолета, и при этом не принимают решений, чем их заменить, приводя тем самым авиапассажирские перевозки в полному коллапсу, а авиастроение оставляют медленно умирать.
Поэтому, когда тонет теплоход, не разбираются, почему плавучие гробы плавают по нашим рекам и кто их контролирует, а судостроительная промышленность не строит им замену, а снова запрещают им плавать, не принимая никаких решений о возрождении судостроения.
Поэтому с помощью ЕГЭ учеников делают идиотами люди, не изучавшие высшую математику, а врачами руководят деятели, никогда в жизни не лечившие. Поэтому начинают переносить часовые пояса, внедрять энергоэффективные лампочки, строить «Сколково», проводить АТЭС, Олимпиады и чемпионаты мира в стране, где 80 процентов населения бедные и очень бедные. Поэтому, когда что-то у элиты города N не ладится, а не ладится у нее ничего, она тут же начинает вспоминать злым словом Сталина, который как управленец был даже не на одну, на тысячу голов был выше их, и к тому же не имеет никакого отношения к тому бардаку, который сейчас творится в этом городе.
Поэтому начинают переносить заборы в Москве, хотя вся остальная страна взирает на происходящее так же, как в уездном городе N его жители смотрят на шикарный «майбах» и его пассажиров…
|
|
