Основная масса собравшихся представляли взгляды от черносотенных до неонацистских, хотя были и исключения. Основная идея была представить позиции разных политических сил по национальному вопросу. Очень познавательно было послушать г-на Якушева-старшего, выступавшего от "национал-социалистов". Он заявил, что русским надо брать пример с чеченцев, что народ, который не имеет вкуса к войне, не имеет права на существование. Вполне в унисон с ним прозвучало выступление от монархистов (представленных православным священником). Он призвал к созданию трудовых армий по образцу Троцкого, т.к. только таким образом можно заставить русский народ работать. Да, естественно, все это нужно, чтобы противостоять инородцам) .
В общем, большей русофобии я давно не слышал. Как всегда, с любопытством выслушал Сергея Шаргунова, который толкнул на удивление правую речь, с классическим дискурсом "Родины" о разгуле этнической преступности и т.д. Жаль, что Андрей Бабушкин, который должен был представить взгляд либералов, не приехал, хотя и обещал. Поэтому эту позицию в виде конспекта высказываний Гайдара, Ясина и др. зачитал С.Кучеров - в целом верно, хотя и с небольшими передержками.
Моя точка зрения довольно сильно отличается от вышеприведённой либеральной, хотя некоторые базовые позиции у нас совпадают. Позиция марксистов заключается в том, что всё проистекает из экономики и любые политические вопросы – есть выражение экономических интересов. Взять вопрос о компенсациях переселенцам на Кавказе, о которых только что говорилось представителем казачества [до этого было рассказано, что русским беженцам в Ставропольском крае платят в 3-4 раза меньше, чем чеченским в Ингушетии - И.П.]. Убежден, что это не злонамеренный заговор отдельных лиц, и происходит не потому, что кто-то хочет заменить одну нацию на другую, что в конкретном регионе, что в России в целом. Просто, с точки зрения нынешних буржуазных властей, если одни люди работают недостаточно эффективно, их надо заменить на других, в данном случае, на мигрантов. А касательно Ставрополья, раз там народ не выходит на вооружённые акции сопротивления, значит, можно дать компенсацию поменьше. Чеченцы бунтуют, значит, надо дать компенсацию побольше. И дело вовсе не в том, что кто-то в правительстве не любит русских, и любит чеченцев. Думаю, что они вообще относятся к людям, как к досадной помехе для своей деятельности.
Марксисты вообще понимают национальный вопрос довольно радикально. Мы считаем, что у пролетария НЕТ ОТЕЧЕСТВА и вообще, ставить вопрос о национальной идентичности – это значит отвлекать людей от борьбы за свои социальные права. В этом отношении вопросы, связанные с миграцией, являются вторичными, а первичны – условия жизни граждан страны. Межнациональные и межэтнические конфликты являются проявлением тех или иных экономических процессов или инструментом политической борьбы. В качестве иллюстрации мои коллеги часто приводят пример СССР, где острота национальных противоречий была несопоставимо ниже, что являлось следствием принципиально иного, чем сегодня, экономического устройства общества, а не следствием особо выстроенной национальной политики. Напротив, развал СССР был связан с тем, что буржуазные круги начали разыгрывать национальную карту, чтобы перевести внимание трудящихся с заботы о хлебе насущном на национальные проблемы, стравить их между собой.
Одна из важнейших задач, которая впрямую формулировалась во времена СССР, и которую мы считаем очень важной вновь – это вопрос о формировании единой советской нации. Фактически, это основное достижение Советского Союза – построение бесклассового общества. К сожалению, оно просуществовало недолго, народился новый класс: класс номенклатуры и бюрократии, который в итоге и составил основу новой российской буржуазии.
Однако неправильно считать марксистский подход догматичным и однобоким. Игнорировать социальные различия, существующие в обществе – неправильно, потому что, в конечном итоге, их игнорирование приводит к появлению национальных конфликтов и только способствует отдельным политикам их использовать в своих корыстных целях. Нет никакой причины воспринимать Россию как страну, существование которой представляет некую самостоятельную, «сакральную» ценность. В то же время, весьма вероятный распад страны только отодвинет нашу цель – совершение социальной революции и установление другого общественно-политического строя.
В этом смысле мы не видим различий между миграцией с юга, с запада (есть и такая: к нам, например, едут западные менеджеры) или с востока. Я много езжу по стране и не вижу системной угрозы существованию страны со стороны народов юга (сколь бы много дискомфорта это бы иногда не доставляло на бытовом уровне). Зато очевидна большая проблема, исходящая из Китая, т.к. уровень китаизации территорий за Уралом растёт очень быстро. А это угрожает опять же не какой-то там русской нации (которой, по моему глубокому убеждению, просто не существует как таковой). Это угрожает потерей контроля за природными ресурсами Сибири и Дальнего Востока, которые критически необходимы для реализации наших социально-экономических задач.
Кстати, следует заметить, что мнение многих «патриотов» о том, что Сибирь есть «исконно русская» земля, и тем более несет какое-то значение для сохранения русской нации, является принципиально неверным. Ровно так же, как сейчас происходит миграция туда китайцев, они были когда-то завоёваны русскими. И говорить, что наши предки принесли туда только процветание и справедливость – неверно. Можно взять примеры разных национальных регионов, например Ханты-Мансийского АО и Якутии, и увидеть, что ханты и манси сведены до уровня в несколько тысяч человек (а русских в регионе – несколько миллионов); в то же время якуты – переживают национальный подъем. И причины этого лежат исключительно в экономической сфере.
В экономической сфере лежит и проблема Чечни. Эта проблема не национальная, а, скорее, криминально-политическая. Одним выгодно существование постоянно тлеющей горячей точки, которую можно регулярно разыгрывать во внутрикремлевских раскладах; другие банально зарабатывают на этой войне. В той же сфере лежит и проблема гастарбайтеров в Москве. Те, кто больше всего выступает за борьбу с гастарбайтерами, является и основным источником нелегальной их миграции в Москву. Работа наших комсомольцев на стройках Москвы показала, что строительные компании сами спонсируют националистов и сами же используют рабский труд. Людей завозят в Москву, они работают несколько месяцев без зарплаты, в долг, а потом на них натравливают милицию и скинов, и тут же депортируют под предлогом отсутствия регистрации, не заплатив ни копейки. Не согласных – закатывают в бетон (случаи физического насилия, увы, не единичны). Национальными проблемами тут и не пахнет, тут голый дикий капитализм и бессовестная эксплуатация одними гражданами бывшей великой страны других граждан той же страны.
И главная предпосылка, то, что дают возможность работодателям поступать именно таким образом – это как раз чрезмерно жесткая и абсолютно неадекватная политика по ограничению миграции. Необходимость проходить антиконституционную процедуру регистрации вкупе с искусственно созданными административными барьерами, тотальная коррупция в органах правопорядка приводит к возникновению рабского труда, к появлению национальных гетто в российских городах, к росту преступности и межнациональным конфликтам.
Кстати, здесь звучала статистика, говорящая, что большинство преступлений совершают приезжие, а большинство банд имеет этническую природу. Оба утверждения верные. Оторванные от привычной среды обитания вообще гораздо легче криминализируются, это показывает статистика всех стран мира. Кроме того, преступления в родном городе, где тебя все знают, совершать безусловно труднее. Но я не понимаю, почему из существования банд чеченцев, азербайджанцев, татар, действующих наравне с бандами тамбовских, подольских или солнцевских, надо делать вывод о необходимости этнической сегрегации внутри страны. Надо заметить, что, скажем, в США тоже такая же проблема (она вообще характерна для капиталистического общества); и самые жестокие банды за океаном – русские.
Раз уж зашла речь о международных делах, вспомним недавние примеры волнений во Франции и в Австралии. Они показывают, что и там корни лежат не в национальных проблемах. В Париже бунтуют не сами иммигранты, а их дети. Человек, который только приехал, ведёт себя тихо, ощущает себя как гость, а вот их дети не могут найти нормальную работу, получить нормальное образование, такое же денежное вознаграждение, как их белые сверстники, и это вызывает чувство протеста. Они не понимают, чем они отличаются от французов, ведь по телевизору и в школе им каждый день твердят, что любой человек с французским паспортом – француз.
Кроме того, статистика правоохранительных органов показала, что в них участвовали не одни только арабы: их было только 40% из задержанных полицией, еще столько же было негров и 20% - белых. Это вполне отражает структуру населения окраин Парижа.
Кстати, в России похожая ситуация в небольших городах, построенных вокруг одного крупного предприятия. Представители младшего поколения не могут найти работу, что толкает их на протест; да и старших часто сокращают, хотя они и остаются менее радикальными. Так что у нас вполне возможны такие волнения, как в Европе, и по форме, и по существу – с одной только разницей, что цвет кожи у всех будет одинаков.
Что касается англосаксонских стран (Англии и США), то там в силу местной специфики столкновения всегда провоцируются белым населением. В этих странах используется другие модели ассимиляции иммигрантов (в Великобритании это проживание в виде отдельных национальных общин; в США – «плавильный котел»). И не случайно в Австралии главными бунтовщиками были именно белые, выступавшие (в отличие от митингующих в Европе) под ярко расистскими лозунгами. В США также спусковым крючком волнений всегда являются действия преимущественно белых чиновников или полицейских.
Нельзя обойти и тему т.н. «исламского фактора». Ислам, с точки зрения миграции – это больше, чем религия. Это, прежде всего, инструмент социально-экономического влияния. Подчеркну: социально-экономической экспансии, а не религиозной. Распространение ислама всегда несёт оттенок победы исламской улицы над мировым истэблишмента, над глобальным Западом. Так было во времена Великого Арабского Халифата, так остается и сейчас. И для меня проблема «мирового терроризма» воспринимается именно в этом контексте – в виде асимметричного ответа бедного Востока на давление капиталистического, империалистического Запада.
Резюмируя, два слова о предлагаемых шагах. Во-первых, я глубоко убежден, что не нужно никаких ограничительных законов для иммиграции извне, а тем более для внутренней миграции. Потому, что если законы о внешней миграции ещё можно интерпретировать как защиту русских, то законы, ограничивающие внутреннюю миграцию – точно русофобские, и ударяют в первую очередь по русскому населению, по единству страны. Хотя, кстати, и с точки зрения иммиграции, подавляющая часть въезжающих в страну – этнические русские или, как минимум, считающие русский язык родным.
Во-вторых, необходима государственная демографическая политика, которая должна поддерживать рождаемость и приток населения, причём не везде, а в первую очередь там, где это необходимо для развития экономики, например, на Дальнем Востоке.
В-третьих, необходима качественная модернизация экономики, т.к. в сложившейся ныне сырьевой модели такое количество людей, которое сегодня живет в России, просто не нужно. Когда Маргарет Тэтчер говорила об оптимальной численности населения страны в 50 миллионов, она показала, что не могла предположить столь стремительную деградацию нашего экономического потенциала. Для обслуживания нефтянки вполне достаточно и 10 миллионов. Зато при национальной модернизации, при подъёме производства эта проблема решится сама собой. Надо только верить в свои силы и любить свой народ.
|
|
