Выдающийся теоретик II Интернационала, впоследствии социал-соглашатель и ярый враг большевистской революции Карл Каутский является автором известного тезиса о внесении социалистического сознания в ряды рабочих. Этот тезис он формулировал таким образом: "Социализм и классовая борьба возникают рядом одно с другим, а не одно из другого, возникают при различных предпосылках. Современное социалистическое сознание может возникнуть только на основании глубокого научного знания. Носителем же науки является не пролетариат, а буржуазная интеллигенция: в головах отдельных членов этого слоя возник ведь и современный социализм, и ими уже был сообщен выдающимся по своему умственному развитию пролетариям, которые затем вносят его в классовую борьбу пролетариата там, где это допускают условия. Таким образом, социалистическое сознание есть нечто извне внесенное в классовую борьбу пролетариата, а не нечто стихийно из нее возникшее" (1).
Думается, нет нужды объяснять огромное значение этого теоретического вопроса для практической борьбы пролетариата. С этим вопросом связаны другие важнейшие вопросы и прежде всего вопрос о роли и месте пролетарской партии. Поэтому так важно понять этот тезис в его, философски выражаясь, истине.
Следует прежде всего обратить внимание на то, что Каутский сформулировал свой тезис крайне некорректно. Вышеуказанная формулировка затушёвывает реальную историческую взаимосвязь и взаимообусловленность социалистического учения и рабочего движения, разводит их в разные стороны. Между тем, научная теория социализма могла возникнуть только лишь тогда, когда на сцене истории появился новый борющийся класс - пролетариат. Первыми самостоятельными выступлениями пролетариата против буржуазии были Лионские восстания 1831 и 1834 г.г., мощное чартистское движение в Англии в 1836-1843 г.г., восстание рабочих-ткачей в Силезии (Германия) в 1844 г. Со времени Лионских восстаний и чартизма, писал Энгельс, "классовая борьба между пролетариатом и буржуазией выступила на первый план в истории наиболее развитых стран Европы..." (2). Теоретики социализма Маркс и Энгельс из буржуазных интеллектуалов стали пролетарскими революционерами вовсе не потому только, что на базисе трех источников (немецкой классической философии, английской буржуазной политэкономии и французского утопического социализма) разработали теорию социализма, но прежде всего потому, что увидели борющийся за свое освобождение пролетариат и безоговорочно встали в этой борьбе на его сторону.
Социалистическое сознание в донаучной форме вполне может возникнуть в недрах рабочего класса (соответственно, рабочее движение самостоятельно порождает не только тред-юнионизм, но также и утопический социализм, анархизм и анархо-синдикализм). Например, из рабочей среды вышли видные деятели французского (Пьер Леру), немецкого (Вильгельм Вейтлинг) и английского (Джордж Гарни) утопического социализма. Руководимая Дж. Гарни "Демократическая ассоциация" объединяла наиболее революционные элементы чартистского движения и состояла главным образом из рабочих. Эта рабочая организация, действовашая до конца 1839 г. (т.е. за несколько лет до вступления Маркса и Энгельса на поприще теоретической и политической борьбы) отстаивала революционный путь борьбы за Народную хартию, вплоть до вооружённого восстания, выступала за установление в Великобритании республиканского строя, пропагандировала доктрины утопического коммунизма.
По словам Энгельса, Демократическая ассоциация "сильно способствовала укреплению активности чартистского движения, развитию заложенных в нем коммунистических элементов" (3). Показательно, что чартистское движение в Англии в это время предвосхитило, в какой-то мере, будущую форму политической самоорганизации рабочего класса - Советы рабочих депутатов. 4 февраля 1839 года в Лондоне собрался первый национальный конвент чартистов, состоявший из 53 делегатов от различных чартистских ассоциаций. Этот конвент имел значение рабочего парламента в противоположность буржуазному парламенту. Непосредственное знакомство Фридриха Энгельса с чартистским движением и его участие в нем (Энгельс в 1843-1845 г.г. жил в Англии) дало ему возможность обратить внимание своего друга Карла Маркса на положение рабочего класса.
Каковы же были взгляды Маркса и Энгельса на данную проблему? К сожалению, они не оставили нам никакого исследования, специально посвящённого этому вопросу. Поэтому, для реконструкции их аутентичных взгядов относительно соотношения стихийности и сознательности в классовой борьбе пролетариата нам приходится использовать разрозненные отрывки, как теоретического, так и политического характера, содержащие различные формулировки, которые использовались ими при разработке своей теории истории. В общем и целом на основании этих фрагментов можно заключить что первостепенное значение Маркс и Энгельс придавали «стихийной» революционной установке пролетариата, его "реальному движению", самодеятельной активности (Selbsttätigkeit). Революционная рабочая партия у них играет всего лишь роль повивальной бабки, предоставляющей возможность чисто формального превращения пролетариата из «класса в себе» в «класс для себя». В одной из своих самых ранних совместных работ, "Немецкой идеологии", Маркс и Энгельс высказываются прямо в противоположность тезису Каутского: пролетариат, "будучи вытеснен из общества, неизбежно становится в самое решительное противоречие ко всем остальным классам; этот класс составляет большинство всех членов общества, и от него исходит сознание коренной необходимости революции, коммунистическое сознание, которое может, конечно, - благодаря пониманию положения этого класса, - образоваться и среди других классов" (4).
Так что же, выходит Каутский был не прав? Не все так просто. Коммунисты, говорится в Коммунистическом Манифесте, "имеют перед остальной массой пролетариата преимущество в понимании условий, хода, и общих результатов пролетарского движения" (5). В условиях чрезвычайно усложнившейся социальной реальности такое понимание "условий, хода, и общих результатов движения" может быть только пониманием, достигшим ступени научного знания. В этом смысле, современное социалистическое сознание в его научной форме действительно не может быть самостоятельно выработано пролетариатом (6). Само "реальное движение" классовой борьбы, и особенно в период империализма, показывает, что там, где пролетариат не вооружен ясной и четкой стратегией и тактикой, базирующейся на научном понимании социальной действительности, он идет в хвосте про-буржуазных политических сил. Вопрос не в том, что тезис о сообщении социалистического сознания рабочим массам изначально неверен, вопрос стоит о его правильном понимании и понимании тех опасностей, которые возникают в связи с социологическим профилем интеллигенции в капиталистическом обществе.
Очевидица и участница революционных событий в Париже в мае 1968 г. английская социалистка Клэр Дойл, с которой автор этих строк имел честь лично общаться, в своей брошюре "Месяц революции" описывает как раз извращенное понимание роли и места интеллигенции в классовой борьбе и вытекающий из такого рода понимания образ действия: "ультра-левые секты, провозглашавшие себя «троцкистами», кричали на каждом углу о «руководящей роли» учащейся молодежи в развернувшейся борьбе, тем самым подкрепляя чисто барское заблуждение студентов касательно их миссии в этой революции. Они утверждали, что революция должна произойти под дирижерскую палочку студентов. А одна из сект - РКМ, не постеснялась даже лицемерно воспользоваться в своей листовке цитатой из Ленина о том, что рабочий класс не может выйти за рамки тред-юнионистского сознания. Намек предполагал необходимость предоставить студентам посты «революционных генералов» в то время, как «обязанность» рабочих - поставлять рядовой состав! И подобные заявления раздавались именно в то время, когда многомиллионный французский пролетариат не только очнулся от спячки, но уже почувствовал вкус смелой импровизации, инициативы и отважных дерзаний! Естественно, что прочитав такую листовку рабочие лишь в недоумении пожимали плечами и возвращались к серьезным делам" (7).
Не высокомерное поучение пролетариев и всех трудящихся с претензией на обладание абсолютной истиной, а содействие, прежде всего, процессу социалистического просвещения передовых, наиболее сознательных элементов пролетарского класса и предоставление в распоряжение борющегося пролетариата ясных перспектив относительно конечных целей борьбы, четкой стратегии и тактики действий - такова функция революционной интеллигенции. Этот процесс просвещения передовых пролетариев в социалистическом духе должен основыватся на равноправных, партнерских взаимоотношениях. В буржуазном, капиталистическом обществе может быть только одна господствующая культура - буржуазная культура. Носителем этой культуры является буржуазная интеллигенция. Вступая же во взаимодействие с пролетариями в процессе практической революционной деятельности, представитель интеллигенции неизбежно сам учится у пролетариев, преодолевая ограниченность, накладываемую на него буржуазной культурой.
Только в процессе непосредственного взаимодействия с пролетарской массой буржуазный интеллигент может на самом деле порвать с буржуазным миром, безоговорочно встать на точку зрения пролетариата, действительно перековатся в пролетарского революционера. Необходимо также помнить о том, что марксизм это не чисто академическая теория. Суть марксизма в том, что он является прежде всего теорией, неразрывно связаной с практикой революционного преобразования общества пролетариатом. Вне этой связи марксизм, по сути, теряет всякое значение. Марксизм - это особая наука, наука-социальный праксис. Возникновение этой науки-праксиса, как было показано выше, было обусловлено практикой реальной классовой борьбы пролетариата (а не возникло из головы интеллектуала, как вытекает из неудачной формулировки Каутского) и каждый дальнейший шаг вперед этой науки был прямо связан с практикой реальной классовой борьбы. В этом смысле можно сказать, что реальное рабочее движение формирует научное социалистическое сознание, так же как научное социалистическое сознание направляет рабочее движение.
Всегда однако сохраняется опасность того, что полная перековка буржуазного интеллигента по каким-то причинам не удалась, являясь чисто поверхностной. Этим объясняются многочисленные факты, когда интеллигенты покидают лагерь пролетарской революции, скатываясь к оппортунизму или даже переходя в лагерь открытой реакции. Это, как правило, происходит в исторические периоды отлива революционной волны, в периоды спада рабочего движения. Поэтому необходимо стремится к тому, чтобы в идеале основной костяк пролетарской революционной организации составляли не интеллигенты, а образованные в социалистическом смысле пролетарии.
Сила и неуязвимость теории Маркса обусловлена ее критическим материалистическим методом, требующим выявления за теми или иными идеями, теоретическими положениями, концептами и тезисами реальных интересов различных классов, социальных слоев и групп. Этот критический метод может и должен применятся в том числе и к любым "марксистским" идеям и тезисам. В этой связи, вполне возможно допустить, что извращенное понимание тезиса о внесении социалистического сознания в рабочее движение, может, при определенных условиях, стать идеологической ширмой для претензий промежуточных социальных слоев - технической (т.н. "белых воротничков") и гумманитарной интеллигенции сохранить и упрочить свое относительно привилегированное положение, претензий путем устранения буржуазии стать ее фактическим заместителем, перехватив у нее функции контроля и управления обществом (8).
Известно, что В.И. Ленин полностью разделял тезис Каутского. Сейчас это ставят ему в вину всевозможные критики теории и практики большевизма из числа анархистов и "левых коммунистов". Показательно, что такие "критики" говорят в унисон с махровыми антикоммунистами из лагеря буржуазии (9). Ленин, говорят они, "стремился внушить рабочему классу сознание необходимости социализма", он, якобы, "давал ему руководящие установки, объясняя, что и когда ему следует делать" (10). Видимо эти люди изучали историю русской революции и историю большевистской партии преимущественно по буржазной литературе. Объективный и непредвзятый анализ показывает, что как раз в деятельности партии большевиков (по крайней мере это касается периода от основания партии до конца гражданской войны) было на практике найдено оптимальное сочетание стихийности и сознательности. Большевистская партия смогла привлечь в свои ряды и с исключительной заботливостью выпестовать десятки тысяч передовых пролетариев, которые стали прекрасными борцами за социализм. Не анархисты, а большевики сумели направить цунами революционного подъема широчайших масс трудящихся к осуществлению победоносной пролетарской революции. И это стало возможным только благодаря тому, что партия большевиков не плелась в хвосте у масс и в то же время не толкала массы в авантюры, она была неразрывно связана с массами и отражала их коренные интересы (11).
Рассматриваемая здесь проблема имеет не только важное теоретическое значение, но и прямо соотносится с текущей повесткой дня. Один из активистов РСД ("Российское социалистическое движение") пишет в интернете: "мы считаем, что в современной России, если левая политика вообще возможна, то на основе совершенно особого соотношения партии и класса, где политическая партия будет если не единственным, то основным и системообразающим институтом рабочего класса, единственной массовой организацией, придающей субъектность тому огромному атомизированному большинству российского общества, которое объективно являет собой рабочий класс". То есть, попросту говоря, здесь предлагается создавать "пролетарскую" партию без пролетариата.Создавать ее конечно будут интеллектуалы, которые априори предполагают наличие у самих себя "правильного" классового сознания. Я не думаю, что эти товарищи сознательно стремятся создать политическую структуру для беспринципных действий на левом фланге игрового поля буржазной политики. Скорее всего, молодые интеллектуалы (большинство из которых, кстати говоря, являются выходцами из непролетарских слоев) испытывают искреннюю неудовлетворенность от текущего состояния российского левого движения, пораженного бестолковой субкультурщиной одних, неповоротливым догматизмом других, монструозным социал-шовинизмом третьих.
С идеологической точки зрения очевидно, что они находятся в плену крайне спорного дискурса Георга Лукача, утверждавшего что партия неизменно воплощает в себе классовое сознание и может активно воздействовать на ход истории даже не опираясь на уровень классового сознания и степень политической активности пролетариата. По существу мы видим здесь отказ от задачи сообщения социалистического сознания трудящимся массам, которая уступает место нетерпеливому желанию поиграть в политику. Можно с уверенностью предположить, что, при таком подходе, декларируемое РСД стремление "создать политическую силу, способную выдвигать антикапиталистическую, социалистическую программу через выдвижение собственных ответов в дебатах по всем ключевым общественным проблемам" на практике обернется лишь принятием на себя определенной роли в буржуазном политическом цирке, а другая глобальная цель РСД -"развитие критической академической и студенческой среды" сведется лишь к бесплодному словоговорению на всевозможных интеллектуальных площадках.
Самое же существенное, пожалуй, состоит в том, что в современной ситуации задача сообшения социалистического сознания массам приобретает специфический характер.Во времена Маркса, Каутского и Ленина массы не имели понятия о научном социализме. Сегодня, к сожалению, в глазах широких трудящихся масс социалистическая идея скомпрометирована в результате известной исторической практики. Следовательно, объяснение того что есть социализм необходимо предполагает сегодня объяснение того, почему и как великая историческая попытка социалистического переустройства общества в СССР окончилась поражением.
Примечания:
1. Цит. по кн.: Ленин В. И. "Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения", ПCC, 5 изд., т. 6.
2. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 19, с. 208.
3. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 2, с. 591.
4. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 6, с. 600-601.
5. Маркс К. и Энгельс Ф., "Манифест Коммунистической партии", Соч., 2 изд., т. 4, с. 437.
6. Здесь уместно заметить, что попытки противопоставить "аутентичное прочтение" Маркса всему последующему развитию марксистской теории, вызванному историческими трансформациями капитализма, иногда могут быть сугубо реакционны. Например, Максимильен Рюбель утверждает, что, якобы "подлинные идеи Маркса предназначались исключительно для Запада и относились исключительно к промышленно развитым буржуазным странам" и не предназначался для стран, остававшихся "за пределами эволюции, присущей западному капитализму" (М. Рюбель. "Маркс против марксизма", М. НПЦ "Праксис", 2006 г., с 62). Рюбель ничего не понял в ленинском анализе империализма как новой стадии капитализма, соответственно, он очень мало что понял и в подлинном марксизме. Эта установка западного левого интеллектуала на самом деле служит прикрытием интересов рабочей аристократии стран 1-го мира, а стало быть, служит империализму.
7. Клэр Дойл. "Месяц революции. Уроки всеобщей забастовки", СПб, 1993 г. Изд. "Рабочая Демократия", с. 24.
8. О социальной природе этих промежуточных слоев см. мою статью "Революционный субъект".
9. Ср. например статью французского "левого коммуниста" Жиля Дове "Ренегат Каутский" и его ученик Ленин" и главы из книги ренегата и перебежчика М. Восленского "Номенклатура".
10. Жиль Дове. "Ренегат Каутский" и его ученик Ленин".
11. См. например, "История гражданской войны в СССР", т.1, М., 1935 г. Несмотря на некоторый элемент идеологической нагрузки, обусловленный временем ее издания, книга в целом представляет объективное историческое исследование, изобилует ценным фактическим материалом и является важным пособием для понимания взаимоотношений партии и масс в 1917 г.
|
|
