Две главные ветви рабочего движения: революционное и реформаторское, родились одновременно с самим этим движением и, иначе, и быть не могло. Ибо положение рабочего класса двойственно: он объективно заинтересован, с одной стороны в уничтожении буржуазного общества в целом, но с другой, в улучшении своего положения в рамках этого общества. Эти различные коренные интересы и породили враждующие на протяжении десятилетий, но иногда и сотрудничающие друг с другом коммунистическое и социал-демократическое течения. Закономерности их взаимоотношений, в каких условиях и почему, они становятся ближайшими союзниками, а в каких - смертельными врагами, по разные стороны баррикад, отдельная тема. Сейчас, самое важное, понять, что происходит в нашей стране, в ходе бурно развивающихся событий.
Несколько предварительных замечаний. Первое. Современная социал- демократия - это широкий спектр различных политических течений, от левых социалистов до патологических антикоммунистов типа А.Яковлева. Различий между ними не меньше, чем между отдельными компартиями или, точнее, между отдельными течениями в коммунистическом движении.
Второе. Среди тех, кто называет себя коммунистами и состоит сегодня в той или иной компартии, значительное число является, по своим внутренним убеждениям, социал-демократами.
Третье - вытекающее из первых двух. Организационная граница между коммунистами и социал-демократами не проведена. Сложилась своеобразная диффузионная зона взаимопроникновения, в которой левые социалисты занимают более «коммунистическую» позицию, чем правые коммунисты.
Организационный винегрет, путаница в названиях организаций и движений затемняют в массовом сознании принципиальную идейную и политическую границу между двумя крупнейшими идеологиями современности. В практической политике это делает чрезвычайно сложным четкое определение областей, где наши взгляды совпадают, в каких мы можем выступать как союзники, и в каких мы остаемся, мягко говоря, оппонентами.
Тем не менее, если не тонуть в деталях, а брать основные (как сейчас любят говорить - «мейнстримные») направления обеих идеологий, такая граница видна.
Есть три исторические проблемы. Первая: как брать власть? Вторая: что с ней делать, какие социально-экономические преобразования проводить? Третья: к какому обществу мы хотим придти?
Принципиальные различия очевидны. Коммунисты считают, что народ может взять власть только революционным путем, социал-демократы намерены менять политическую систему изнутри, путем эволюции. Коммунисты убеждены, что преобразовать буржуазное общество в социалистическое можно только опираясь на диктатуру пролетариата, социал-демократы категорически против. Наконец, коммунисты - за полную ликвидацию частной собственности, социал-демократы - за смешанную экономику.
К этому следует добавить, что нынешние российские социал-демократы вообще предпочитают не говорить о социализме. Даже движение «Россия», созданное Г.Селезневым в недрах КПРФ, которому уже в силу происхождения полагалось бы быть на левом фланге социал-демократии, объявило своей целью всего лишь построение «социального государства». А к примеру М.Горбачев, в программе создававшейся им Российской объединенной социал-демократической партии (РОСДП), выступил за общество, основанное «на соединении и уважении общечеловеческих, социалистических и либеральных ценностей» и социально ориентированную экономику. Даже С.Миронов, первым из «некоммунистов», заявивший, что он за социализм, не рискнул повторить эти слова в учредительных документах своей «Справедливой России»
И тем не менее. Все это, даже помноженное на исторически сложившуюся взаимную неприязнь, не должно мешать более внимательному рассмотрению, как говорят дипломаты, сфер общих интересов.
Вот вопрос о борьбе за власть. Социал-демократы опасаются кровопролития, вооруженного восстания, гражданской войны и тому подобного.
Однако революции не зависят от наших с вами прекраснодушных построений. Революции происходят, все знают когда - когда для них созревает общество, когда верхи больше не могут, низы не хотят и т.д. Безусловно, революция - это всегда насилие. Но вот ХХ век дал целый букет «бархатных» революций. В чем причина их успеха? В том, что они опирались на силу вышедших на улицу масс. И антимонархическая революция в Иране, и португальская революции безусловно были силовыми, но практически бескровными - власти не рискнули оказать вооруженное сопротивление народу. Поэтому первый шаг к соглашению с социал-демократами состоит в том, что мы все - за мирный, не военный характер будущей революции. Но давйте также согласимся, что если правящие классы пойдут на вооруженное сопротивление, то они получат адекватный ответ.
Далее. Если завтра мы придем к власти, что с ней делать? Возможно ли продолжение сотрудничества?
И сразу возникает вопрос о диктатуре пролетариата. Здесь требуется остановиться подробней. Первая сложность заключается в том, что термин "диктатура" несет в себе два принципиально различных смысла. В Советском энциклопедическом словаре (1989 г.) они раскрываются так: "1) Сущность государственной власти, обеспечивающей политическое господство тому или иному классу (например, диктатура буржуазии); 2) Способ осуществления государственной власти, политический режим". То есть, в первом случае речь идет о классовой диктатуре. "... Государство есть ни что иное, как машина для подавления одного класса другим, и в демократической республике ничуть не меньше, чем в монархии", - писал Ф. Энгельс. Во втором - о диктатуре политической, как неограниченной власти, не связанной законом и опирающейся на прямое насилие. Примечательно в связи с этим утверждение Ф. Энегльса, что в демократической республике "богатство пользуется своей властью косвенно, но зато тем вернее", во-первых, путем "прямого подкупа чиновников", во-вторых, посредством "союза между правительством и биржей". Более ста лет прошло, а написано будто про сегодняшнюю Россию.
Далее. Когда сегодняшние коммунисты, кстати все без исключения, выступают за диктатуру пролетариата, какую из двух названных они имеют в виду? Ясно, что все - за классовую. Следует, однако, признать, что значительная их часть считает неизбежной и желательной диктатуру второго рода. Другие, надо думать более современные, убеждены, что прямое насилие по отношению к буржуазии может и должно быть использовано только как ответная и адекватная по своим масштабам мера.
И вот, что еще существенно. Мы все, кто воспитан на «Кратком курсе истории ВКП(б)», всем своим существом воспринимаем диктатуру пролетариата как оружие против буржуазии. И это, конечно, верно. Но забываем, а если и вспоминаем, то скорее как чисто пропагандистский, «уравновешивающий» лозунг, что и по Марксу и по Ленину диктатура пролетариата - это максимальная демократия для трудящихся. Это политические права и свободы недостижимые пролетариатом в буржуазном обществе, каким бы «демократическим» оно ни было. И эта сторона диктатуры пролетариата никогда не была реализована. А должна быть.
Согласие коммунистов и социал-демократов может быть достигнуто и в социально-экономической сфере.
Большинство коммунистов отдает себе отчет в том, что после прихода к власти левых сил социализм не может быть восстановлен немедленно. Бессмысленно требовать всеобщей национализации и введения социализма (устранения частной собственности) «за один день». Значит, переходный период, на протяжении которого сохранится многоукладность экономики - неизбежен.
Со своей стороны, большинство социал-демократических организаций выступают за частичный пересмотр приватизации и возвращение государству ряда базовых отраслей.
В программных документах различных коммунистических и социал-демократических организаций перечень таких отраслей, как правило, не определен с исчерпывающей полнотой, - очерчен лишь общий их контур. В него, чаще всего, включают топливно-энергетический и военно-промышленный комплексы, металлургию, транспорт, связь и некоторые другие. Ясно, что коммунисты - за более широкий перечень. Следовательно, на этом этапе единство действий возможно, если согласовать круг отраслей, подлежащих первоочередной национализции.
Вторая задача - договориться о способах национализации. Коммунисты считают приватизацию незаконной в принципе. Исходя из этого всю государственную собственность, перешедшую в частные руки, следовало бы экспроприировть, то есть изъять безо всякой компенсации. Но мы не отрицаем возможность и других вариантов, например выкупа сохранившихся у рабочих акций национализируемых предприятий. Социал-демократы также не отрицают возможности экспроприации, но, как правило, ограничивают ее случаями, когда приватизация была проведена с нарушением закона. Значит и в этом отношении дискуссию с социал-демократами можно перевести с принципиального на конкретный уровень: в каких случаях, какой вид и механизм национализации целесообразно применить.
Третья задача - выработать совместную программу восстановления социальных льгот и гарантий, наиболее проста. Здесь взгляды коммунистов и социал -демократов практически совпадают. Решение этих трех проблем делает возможным сотрудничество обеих сил в период первоначальных преобразований.
Но что потом?
Бессмысленно говорить о некоем «многоукладном социализме», то есть о социализме с частной собственностью. Это все равно, что доказывать будто возможно создать «круглый квадрат» или «квадратный круг». Переходный период потому так и называется, что с его завершением начинается социализм как таковой, - без эксплуататорских классов и частной собственности на средства производства.
Вместе с тем, коммунистам следует признать, что, на протяжении всего переходного периода, государственные и кооперативные предприятия в мелкотоварном производстве и сфере услуг должны будут доказывать свои преимущества в мирном экономическом соревновании.
Таким образом, исторический компромисс возможен: коммунисты рассматривают программу-максимум социал-демократов как свою программу-минимум. Мы ее реализуем и дальше смотрим: кто кого в экономическом соревновании.
От редакции: Выступая на политическом клубе у А.А.Пригарина, и как раз на тему, обозначенную в статье, я представлял именно "бескомпромиссную" точку зрения - либо ты являешься сторонником смены существующего строя (капитализма на социализм), либо занимаешься реформированием капитализма для придания ему большей устойчивости за счет учета каких-то социальных факторов. Это совершенно разные задачи, хотя при решении их используется один и тот же марксистский инструментарий, говорятся одни и те же слова - "социализм", "рабочий класс", "социальное государство".
Однако как решение совершенно разных, по сути, противоположных задач, может привести к компромиссу?
Как программа-максимум тех, кто намерен укрепить и законсервировать капиталистический порядок за счет решения острых социальных вопросов может стать программой-минимум тех, кто намерен этот порядок ликвидировать?
Технологически мне это представляется абсурдным, хотя теоретически, как упражнение игривого ума, возможно, интересно.
В реальности позиция социал-реформизма в Компартии Российской Федерации уже привела к появлению "охоты на ведьм", к официальным обвинениям в мифическом "неотроцкизме", который заключается в том, что (цитирую постановление ЦКРК КПРФ) "Вопреки резолюции X съезда КПРФ «Коммунисты и русский вопрос» и решениям 1Х совместного Пленума ЦК и ЦКРК о соединения политических и духовных форм борьбы, наполнении классового сознания трудящихся нравственно-духовным смыслом, накоплении сил для осуществления социалистической революции «барановская группа» упорно сталкивает КПРФ с победного ленинского на ложный троцкистский путь быстрой революции, совершаемой фактически в интересах прозападной буржуазии, а не российского народа и ведушей к полной оккупации России силами НАТО".
Как видите, если отбросить разные бредовые формулировки и мое личное намерение ввести в Россию войска НАТО, путь "быстрой революции" признается партбюрократами ложным и даже "троцкистским". И здесь А.А.Пригарин, безусловно, прав, когда пишет, что "среди тех, кто называет себя коммунистами и состоит сегодня в той или иной компартии, значительное число является, по своим внутренним убеждениям, социал-демократами". Но что это значит? Только то, что коммунистами они не являются. И компромисс между коммунистами и социал-демократами не получается даже в рамках одной партии.
Но в случае разных партий, нередко называющих себя "социал-демократическими", прогноз компромисса еще менее утешителен, поскольку реально социал-демократическими эти партии тоже не являются. Согласитесь, что зайца нужно отличать по ушам и хвосту, а не по тому, что написано на его клетке. Иначе получится как, допустим, в Пскове, где коммунисты активно, до самозабвения поддерживали придерживавшегося якобы "социал-демократических" взглядов Михаила Хоронена, а он после выборов взял, да и вступил в "Единую Россию". Хотя, конечно, можно сказать, что и в "Единой России" многие придерживаются "социал-демократических" взглядов, например, Андрей Исаев или Игорь Игошин...
Является ли Сергей Миронов социал-демократом? Является ли социал-демократом второй человек в его партии, олигарх Бабаков? Думаю, никак не в больше степени, чем Михаил Хоронен, Андрей Исаев или Игорь Игошин. Или с "Единой Россией" тоже нужен компромисс?
Анатолий Баранов, главный редактор ФОРУМа.мск, неотроцкист
|
|
