Чтобы не мешали есть
Попробуйте, читатель, мысленно поставить себя на место российской элиты 90-х годов – на место тех людей, которые в то время были «допущены к принятию решений». Давайте восстановим их логику. Итак, на дворе 1991 год, и мы только что урвали (слова точнее, пожалуй, и не подберешь) всю полноту власти. Уж теперь-то, кажется, можно приступать к поеданию страны – не торопясь, со вкусом. Вот мы с вами подбираем вилки-ножики, повязываем салфетки…
Можно начинать? Можно, конечно, но кое-какие меры принять все же стоит – иначе нашу трапезу могут прервать в самом разгаре. Кто прервет? Да народ, кто же еще! Люди, знаете ли, не любят, когда их едят. А ну как они сорганизуются, да и вынесут нам общественное порицание – через повешение?
Впрочем, это довольно легко предотвратить. Способ простой: нужно направить действия этих людей в безопасное для нас русло – но так, чтобы они при этом были уверены, что они с нами борются и нас вот-вот свергнут. Проще говоря, для туземцев нужно создать резервацию – и, кстати, совершенно не обязательно, чтобы у нее были какие-то пространственные границы. Пусть это будет, так сказать, духовная резервация.
Начнем с символов. Какие там символы есть у нашего быдла? Если красный флаг – пускай они размахивают им на здоровье. Если песня «Вставай, страна огромная», то пускай и ее распевают – в полной уверенности, что нам, белым господам, от этого станет хоть на волос хуже. То же и с «Интернационалом», и с портретами Ленина-Сталина…
Ага, я уже слышу возражение: «Так ведь символы-то у них разные». Ну и прекрасно, тем лучше для нас. Пусть одни носят по улицам портреты Ленина, другие – Николая II, третьи – Че Гевары… Чем больше в туземной резервации идолов, тем лучше для белых – уж так-то аборигены точно не смогут объединиться. А мы постараемся, чтобы эти символы не значили ничего, мы вычистим из них всякое внутреннее содержание.
Священные книги не тронем
Теперь по поводу действий. Аборигены хотят собираться, митинговать, устраивать шествия? Отлично, нужно и это им позволить. Пусть себе шествуют – со своими туземными песнями и плясками. Пусть каждый митинг превратится в тусовку для узкого круга – пусть на нем звучат речи и призывы, понятные только «своим», и никого другого не задевающие. Ну а кому этого мало, кому хочется действия – пожалуйста, дадим им это действие.
Пускай они, эти самые энергичные ребята, иногда получат возможность забросать яйцами какого-нибудь средней руки чиновника. Вреда от этого не будет, лишний пар ребята выпустят, а забросанному чиновнику мы потом возместим моральный ущерб. И самое главное – язык, система понятий.
Помните, в советское время мы изучали марксизм, истмат и тому подобную муть (да, не все только изучали – кое-кто из нас и преподавал). Да, тогда на лекциях все спали, но теперь-то это вроде как запрещенное, подпольное учение, у него появилась даже некоторая притягательность. Вот пускай они и зубрят эти формулы, пусть повторяют их, как священные мантры, в надежде, что это нас хоть немного ослабит. А еще лучше – если они на основании этих формул решат, что нас и свергать не нужно, что наша власть падет сама собой (дескать, объективные законы истории, и тому подобное). Пусть они ВЕРЯТ в эти символы и теории – верят, а не стремятся что-то понимать.
Но такое «окормление» годится только для части населения резервации. Для других найдется свой набор мантр: «святая Русь», «соборность», «державность»… Найдутся для них и свои песни, и свои портреты, и свои враги.
Для нас-то с вами особой разницы нет: и те, и другие безопасны, пока не пытаются выйти за пределы резервации. Мы-то хороши! Конечно, было бы глупо проклинать власть за то, что она именно так и поступила. Со своей-то стороны она действовала абсолютно правильно. Нужно ей было обеспечить свою безопасность? Она и обеспечила. Обеспечила грамотно, почти без репрессий, просто предоставив ним свободу действовать так, как мы хотели.
Итак, Кремль в данном случае упрекнуть не в чем – чего никак нельзя сказать о нас, противниках режима. Мы приняли навязанные нам правила игры – и добровольно, с песнями, стройными рядами двинулись в резервацию. И вот уже который год поклоняемся и молимся своим кумирам, изо всех сил стараясь прогнать мысль, что это просто раскрашенные деревяшки.
Да, многим из нас дорог и красный флаг, и образ Ленина, и слово «коммунист». Но если мы будем просто держаться за старые символы и идеи, не пытаясь приспособить их к новой ситуации – мы так и останемся в резервации. Конечно, здесь хорошо, уютно, и вполне можно считать себя борцом с режимом (можно даже, ложась спать, сладко улыбнуться: «А в Кремле-то сейчас, небось, не спят – трясутся от страха перед нами…»).
Здесь, в резервации, мы безопасны для власти, поскольку она всегда знает наперед, чего от нас ожидать. Чтобы победить, мы должны из этой резервации выйти. Что это означает на практике? Нет, не отказ от старых символов и идей, а их строгую ревизию.
Прежде всего мы должны научиться оценивать любую вещь лишь с одной точки зрения: насколько она полезна или вредна для нашей победы? Если эта вещь мешает нашей победе – долой ее, как бы близка и дорога она ни была для кого-либо из нас. Если она полезна – нужно хорошенько подумать, как использовать ее с наибольшей эффективностью. А теория, безусловно, нужна. Но основываться она должна на здравом смысле – и ни в коем случае его не заслонять.
|
|
