Некоторое время назад в Живом журнале у меня вышел спор с одним из друзей. Мой оппонент утверждал, что Маяковский был не вполне прав, призывая «свернуть головы канарейкам». С канарейками, дескать, первым делом расправляется «чугунная задница» – государство-монстр, нависающее над всеми нами. А уберечь канареек да герани от этой самой «задницы» может лишь демократия. И потому-то мещанство, символом коего канарейки и являются, жизненно в означенной демократии заинтересованы.
Я же возражал, что именно сытое мещанство – необходимое условие для существования «чугунной задницы». И, пока канарейки да герани правят был – ей ничто не грозит. Гарантируй мещанину «стабильность» (лучше всего – достаточно сытую, как при Брежневе) – и можешь вытворять все что душа пожелает (как известно, в большинстве случаев она желает первым делом расправиться с несогласными – под одобрительное поддакивание сытых мещан).
Спор этот закончился точно так же, как и подавляющее большинство подобных споров – мы поговорили, поблистали аргументами, и каждый остался при своем мнении. Однако проблема была сформулирована. Ею мы и займемся.
«Как на Западе»
В самом деле, какое политическое устройство потребно простому мещанину, живущему по принципу «моя хата с краю»? Нужны ли ему демократические свободы – или же лучше ходить строем и дружно славить вождя-батюшку (царя-батюшку, президента-батюшку, фюрера-батюшку – нужное подчеркнуть)?
С одной стороны, идеал современного российского мещанина – жить «как на Западе». А там – как раз таки демократия, партии с парламентами, безвластные короли, и насчет тоталитаризма ни-ни – там с этим строго.
С другой же стороны тот самый обыватель весьма комфортно чувствует себя под скипетром «мещанского царя» Путина. Стабильность, господа, стабильность – она для мещанина «юбер аллес». Ради возможности застраховать себя от потрясений наш российский филистер охотно пожертвует всеми демократическими свободами, которые только способны придумать все просветители мира.
И пожертвует он ими тем охотнее, что они ему на самом деле не нужны, и даже опасны. Ведь что такое, по сути, демократия? Еще с конца 80-х годов прошлого столетия это слово у нас ассоциируется прежде всего с таким укладом, когда на площадях бесконечно толкутся митинги, партийные газеты спорят друг с другом, в парламенте также каждое заседание приводит к спорам, а лучше – дракам… А тем временем серьезные дяди в тихих кабинетах спокойно принимают все решения – те самые, которые уже завтра все станут до хрипоты обсуждать – и на митингах, и в газетах, и в парламенте.
Нет, господа-товарищи. Демократия – это право граждан страны самостоятельно решать ее судьбу. Так и только так. Впрочем, можно уточнить: демократия – не столько право, сколько обязанность. Обязанность решать все самому, обязанность быть свободным. Так что можно сколько угодно клясть советских пропагандистов, но кое в чем они были правы: буржуазная демократия, действительно – фикция. И на Западе все серьезные вопросы решаются не на выборах.
Самое святое право
Но ведь как раз демократия – настоящая, подлинная – как раз и уничтожает самое святое и драгоценное для всякого мещанина – право ничего не решать и ни за что не отвечать. Тихо и мирно сидеть в той самой хате, которая с краю – желательно с самого дальнего.
Ярче всего это отразил Евгений Шварц в своей гениальной пьесе «Дракон». Страшного Дракона, четыреста лет угнетавшего город, убивает странствующий герой. Казалось бы, свобода – живите дальше, как хотите. Но именно свобода и оказывается для населяющих город бюргеров страшнее любого Дракона. И они склоняются перед первым, кто готов их от этой свободы избавить – перед Бургомистром, сереньким и безликим чиновником.
Настоящий Дракон обитает в душах мещан – это могучая потребность найти того, кто согласится решать за тебя. Найти – и склониться перед ним.
Вспомните, какой гигантской общественной (=обывательской) поддержкой поначалу пользовался Путин – да, собственно, она и сейчас не так уж мала. Люди увидели в нем долгожданного Дракона (Ельцин все-таки не вполне тянул на эту роль – по крайней мере, ликвидировать остатки демократических институтов он, в отличие от своего преемника, не смог). И вряд ли здесь будет уместна насмешливая улыбка: «Да разве этот Акакий Акакиевич тянет на Дракона?». Бургомистр у Шварца, знаете ли, тоже не блистал особыми достоинствами, да и масштаб его личности не особо впечатляет. Личность как раз не важна, важна функция.
Впрочем, Шварц-то как раз грешил излишним оптимизмом. Слова, произнесенные Ланцелотом в конце пьесы, сегодня кажутся слишком легковесными: «В каждом из них придется убить дракона». Читай – убить мещанина, поскольку эти понятия по своей сути неразделимы.
Грозные канарейки
Легко сказать – убить. А как? Ланцелот произнес эти слова, имея власть над городом. Но и у большевиков (которых в качестве драконоубийц можно сравнить разве что с якобинцами – других примеров нет) тоже была власть. Однако не они убили Дракона – он сам в конечном итоге сожрал их и переварил. Да, Маяковский оказался пророком – коммунизм был побит именно канарейками.
Уже к концу двадцатых кондовый советский мещанин, воспетый Михаилом Зощенко, поднял голову – и возопил: «Желаю Дракона!». И тот не замедлил явиться – в облике Сталина.
Впрочем, настоящий дракон из Сталина (здесь имеется в виду не столько конкретный человек, сколько историческое явление) все же не получился. Слишком сильна была инерция Октября, слишком много свободы получил советский человек. Отсюда и родилось основное противоречие сталинизма – Сталин оказался одновременно и Драконом, и драконоубийцей.
Подлинный же Дракон смог появиться лишь к 70-м годам. В точности по Шварцу, это место занял Бургомистр – Брежнев. Сверхмощное государство во главе с мещанином и вконец омещанившееся огромное большинство населения – чего ж еще не хватало?
Кое-чего и впрямь не хватало. Жизнь советского мещанина отравляли остатки коммунистической идеологии. Требовалось все то же самое – но только чтобы без красных флагов, демонстраций и партсобраний. Да, и еще колбасы побольше.
Добрый Дракон
Результат общеизвестен. Сегодня, в 2007 году, нами правит добрый Дракон Путин – который мочит в сортире, воет и завидует очень мощному мужику. Но главное – он обеспечивает СТАБИЛЬНОСТЬ, ведь это основная задача любого Дракона.
Однако в этот раз, похоже, монстр все же вцепился зубами в собственный хвост. Мещанское государство, встав над мещанским обществом, оказалось неспособно не только решать, но и ставить перед собой какие-либо задачи, кроме благополучия составляющих его чиновников. Всякий же человек, не являющийся мещанином, выдавливается из государственного аппарата, а в обществе – оказывается маргиналом.
А потому государство-Дракон обречено. В недалеком будущем дух мещанства полностью пожрет его – и оно само рухнет внутрь себя.
Но что будет дальше? Новый уклад, способный сменить Дракона, не может прийти откуда-то со стороны – он должен вызреть внутри самого общества. Должны появиться и организоваться люди (пусть не слишком много – но какая-то «критическая масса»), которые не ставят превыше всего мещанский уют – и потому не молятся на Дракона.
В противном же случае революция – даже если она и произойдет – неминуемо приведет к появлению нового Дракона.
|
|
