Ровно полвека исполняется Первосентябрьской ливийской революции. Как у всякого революционного процесса, последовавшего вслед за великим российским Октябрем, ливийская революция имеет ряд важных характерных особенностей и черт. Причем, с одной стороны, эти особенности роднят ее с аналогичными ей великими революциями второй половины ХХ века (в первую очередь, с китайской и кубинской, т.е. в Азии и Латинской Америке); с другой стороны, придают ливийскому опыту свою неповторимую специфику и колорит, присущие исключительно арабскому региону. Делают ее особой ветвью освободительного революционного движения на пути человечества к социалистическому переустройству реальности.
Говоря об общем, нельзя не увидеть, что также как революциям китайской и кубинской, революции в Ливии тоже предстояло пройти два важных этапа в своем развитии: национально-освободительный (что крайне характерно для колониальных и полуколониальных стран) и, собственно, социалистический. Причем, В КНР этот переход не без давления Москвы растянулся на долгие семнадцать лет (1949-1966), т.е. до начала Великой пролетарской культурной революции, которую изможденный Председатель Мао завершить к несчастью для Китая не успел, хотя нужным опытом народные низы все-таки вооружил. На Кубе исторический разворот правительства Кастро к социализму и СССР был форсирован угрозой полномасштабной американской интервенции (1959-1961), а потому произошел исключительно быстро и даже стремительно. Что же до Ливии, то здесь острое желание реальной, а не мнимой независимости, заставило революционное ливийское руководство, и главным образом, конечно же, Каддафи, довести «революцию Аль-Фатех» (революция Освобождения) до ее логического завершения – до перехода к социализму. Освободить не только территорию страны от иностранных военных баз, но и каждого трудящегося индивида от экономической и политической зависимости, сделать их реальными субъектами социально-политического процесса. Вполне закономерно, что именно в данном вопросе – в деле строительства социалистического общества – общее стало неизбежно переплетаться с частным, особенным, и наоборот.
Увлеченный многообразными идеями русского социализма, но более всего – «Государством и революцией» полковник Каддафи принялся преобразовывать традиционное ливийское общество и его институты, одни из которых (государственные) он попросту упразднял, другие (низовые, общинно-племенные) старался максимально приобщить к потребностям нового общественного строя. Провозглашенная Каддафи Джамахирия (по сути, второй этап ливийской революции, начавшийся в марте 1977) была по своей природе ничем иным, как повторением ленинской системы Советов применительно к специфическим условиям арабского региона.
Причем, многие из этих специфических для арабского мира условий (природные ресурсы в руках государства и необычайно развитые институты примитивной племенной демократии, по-новому раскрывшиеся с переходом Ливии к социализму) Каддафи уверенно ставил на службу поступательному движению вперед, что позволило джамахирийской революции добиться на ливийской почве весьма внушительных результатов. В особенности, безболезненно и быстро упразднить традиционные институты электоральной демократии, перейдя к демократии непосредственной, прямой, в чем Ливия времен Каддафи весьма преуспела, в то время как отдельные аспекты ливийской «власти народных масс» еще только требовали своего дальнейшего (например, отказ от тейпового племенного сознания; формирование политической нации, как естественного носителя социалистических идеалов, и т.д.).
Сложное переплетение всех этих объективных и субъективных условий сделали ливийский революционный опыт во многом уникальным, особенно, в свете появления и последующего (с распадом СССР) банкротства целого ряда псевдосоциалистчиеских режимов арабского региона на подобии БААС в Сирии и Ираке, и ряда других. Во многом именно данные обстоятельства позволили Каддафи говорить даже об универсальности своего опыта, об особой «третьей всемирной теории» перехода к коммунизму, открытой ливийской революцией, хотя во многих этих опытах и формах мы, естественно, без труда обнаруживаем зримое воздействие бессмертного ленинского учения о государстве-коммуне, о «воюющей партии» (ливийские ревкомы и революционное руководство Джамахирии) и, конечно же, о всеобщем вооружении народа. Причем, не только оружием, но и знанием, и хлебом.
Но стоит ли обвинять сегодня бесстрашного революционного полковника Каддафи в претензиях на лидерство, когда это свое лидерство он сполна оправдал собственной и своего народа стойкостью, оправдывая его и теперь – навсегда оставшись в пантеоне мучеников революции и социализма?!
Накормившая ливийцев досыта, а иногда даже и сверх меры, ливийская революция дала им в руки еще и оружие, с которым они порядка девяти месяцев героически и мужественно отстаивали свой суверенитет и право быть Джамахирией – Великой Социалистической Народной Ливийской. Быть маяком, воплощать великую мечту человечества «о коммунизме, безвластии, Городе Солнца».
|
|
