Разительное отличие видишь, когда сравниваешь европейские профсоюзы с российскими. Там: четкое, настойчивое и каждодневное усилие в продвижении интересов работников внутри предприятий и, если надо – всеохватное движение повсюду, здесь, чаще – пафосно-трагическое, но бесполезное стояние на митингах под знаменами и лозунгами, обращенными к правительству и соглашательство во всем с властями и крупным бизнесом. Cтояние привычное, знакомое с советских первомайских демонстраций, когда профсоюзы были верным спутником КПСС, а противоречия в интересах труда видели только между хорошим и еще лучшим.
Вот эти советские беззубые профсоюзы, тяжелые на подъем, в том числе и от огромной и всё еще недораспроданной ими собственности - турбаз, стадионов, земельных участков, «записанных на них» во времена СССР, олицетворяют и сегодня, в дни кризиса, профсоюзное движение России, защитников труда.
Что делают они реально, чтобы жизнь труженика - будь он рабочий или офисный служащий стала лучше? Где ответ профсоюзов на массовые увольнения и потерю заработной платы? На рост тарифов монополий и руководящих зарплат? Отчего все также от такой их «защиты» только укрепляется мысль о бесполезности экономической борьбы в России и эффективности только разного рода политических потрясений?
Отношение к рутинной экономической борьбе трудящихся как к чему-то вторичному по сравнению с политической было логическим претворением ленинского презрительного отношения к профсоюзам как к тред-юнионским образованиям, которые в соответствии с пониманием вождя лишь способствуют «более выгодным условиям продажи рабочей силы», но отнюдь «не уничтожающих подчинения труда капиталу». Что вообще было вредно целям, которые ставил большевистский лидер, т.к. известно, что сытый рабочий к революционным призывам глух, а революции Ленину хотелось. Поэтому энергию борьбы Ленин считал нужным направлять не на экономическое улучшение положения населения, в рост зарплат и пенсий, а в коренной политический слом режима и самой формации. Тут и получалось что «чем хуже, тем лучше» - лозунг до сих пор в тайне греющий амбиции иных политических сил.
Результат вековой веры России в то, что не профсоюзы, а партии и революции решат все проблемы трудящихся, мы и отчасти наблюдаем в нынешнем различии материального уровня жизни основной части российского работающего населения и пенсионеров и европейских и развитых стран. Возникает законный вопрос. Почему, говоря словами Александра Солженицына «на Западе люди знают забастовки, демонстрации протеста, но мы слишком забиты, нам это страшно: как это вдруг - отказаться от работы, как это вдруг - выйти на улицу?»
Почему растет политический градус противостояния партий, а не экономический - противостояния профсоюзов и конкретных предприятий и отраслей, и стоящего за ними бизнеса - крупного, очень крупного и не очень. Кто должен следить за тем, чтобы на предприятиях не было такого гигантского разрыва в зарплатах между топ-менеджментом и работником? Государство? Путин? Или все-таки профсоюз?
Почему естественный и нормальный для любой демократической страны уличный протест у нас неизменно пытаются канализировать или приватизировать разного рода политические силы, провоцируя затем бурный рост разговоров об экстремизме, популизме и так далее?
Очевидно, что естественным ответом на кризис должна стать не только переоценка разумности политики ненасытной жадности элитой, но и замена «советских» профсоюзов-бездельников на профсоюзы европейского типа, эффективно работающие и реально и жестко отстаивающие интересы трудящихся в разных отраслях и переводящих, переводящих и переводящих требования из партийно-политических в конкретно-экономические. Да, отнимающие хлеб у политиков и партий и снижающих градус политической борьбы, но убирающих из-под ног России очередные грабли и двигающих страну в единственно правильном направлении.
Михаил Матвеев, доктор исторических наук, независимый депутат Самарской губернской Думы
От редакции: Это очень хорошо, что брожение в рядах рабочего класса, вызванное кризисом, вызывает ответную реакцию народных избранников, желание последних как-то помочь развитию ситуации, направить ее в некотором "нужном" направлении. И это очень плохо, что народные избранники готовы к развитию текущей ситуации не намного лучше, чем рабочие и ИТР, за 20 лет квази-капиталистического развития России не создавшие ни одной значимой федеральной структуры, будь то партия или профсоюзное объединение, которую можно было бы без тени сомнения назвать представителем интересов рабочих.
Вот и сейчас депутат, доктор исторических наук предлагает решение на уровне начала 90-х годов - давайте сделаем как на Западе, и все будет у нас хорошо. На этот раз, правда, речь не о гайдаровской "невидимой руке рынка", а о "хороших" западных профсоюзах в отличие от наших, плохих.
Однако же профсоюз (как и партия) - это не самостоятельный какой-то субъект общественной жизни, а объединение граждан - в данном случае объединение по профессиональному признаку наемных рабочих или служащих. То есть некий срез общества. То есть какое оно, общество, есть на данный момент, таким и будут с него срезы.
А общество - больное, причем на всем протяжении, как сверху донизу, так и справа налево. И не стоит упрекать Ленина, что он "не увидел" преимуществ западного профсоюзного движения.
В. И. Ленин действительно отмечал, что «...тред-юнионистская политика рабочего класса есть именно буржуазная политика рабочего класса», но действовал Ленин в условиях совершенно не буржуазного государства, а государства самодержавного, полного пережитков феодализма. А в феодальном обществе ответом государства на тред-юнионизм является прямое насилие, что мы и наблюдали во время Ленских расстрелов, расстрелов на Московской железной дороге и множестве других выступлений рабочих за свои интересы. И, следовательно, абсолютно логичным является для Ленина требование решить сначала вопрос о власти, а уже потом заниматься вопросами профсоюзного движения.
Вот что писал об этом И.В.Сталин в докладе активу московской организации РКП(б) 9 мая 1925 г.:
"Профсоюзы и партии на Западе - не то, что профсоюзы и партия у нас в России. Взаимоотношения между профсоюзами и партиями на Западе далеко не совпадают с теми взаимоотношениями, которые сложились у нас в России. Профсоюзы появились у нас после партии и вокруг партии рабочего класса. Профсоюзов не было еще у нас, когда партия и её организации руководили уже не только политической, но и экономической борьбой рабочего класса, вплоть до мелких и мельчайших забастовок. Этим, главным образом, объясняется тот исключительный авторитет, которым пользовалась наша партия среди рабочих до февральской революции в сравнении с теми зачатками профсоюзов, которые существовали у нас тогда там и сям. Настоящие профсоюзы появились у нас только после февраля 1917 года. Уже перед Октябрём мы имели оформленные профессиональные организации, пользовавшиеся среди рабочих громадным авторитетом. Ленин уже тогда говорил, что без такой опоры, как профсоюзы, невозможно ни завоевать, ни удержать диктатуры пролетариата. Наиболее мощное развитие получили у нас профсоюзы после взятия власти, особенно в условиях нэпа. Несомненно, что теперь наши мощные профсоюзы составляют одну из основных опор диктатуры пролетариата. Самое характерное в истории развития наших профсоюзов состоит в том, что они возникли, развивались и окрепли после партии, вокруг партии и в дружбе с партией.
Совершенно в другой обстановке развивались профсоюзы на западе Европы. Во-первых, они возникли и окрепли там задолго до появления партии рабочего класса. Во-вторых, не профсоюзы развились там вокруг партии рабочего класса, а, наоборот, сами партии рабочего класса вышли из профсоюзов. В-третьих, так как экономическая область борьбы, самая близкая для рабочего класса, уже была, так сказать, завоевана профсоюзами, то партиям пришлось заняться, главным образом, парламентской политической борьбой, что не могло не отразиться на характере их работы и удельном их весе в глазах рабочего класса. И именно потому, что партии возникли там после профсоюзов, именно потому, что профсоюзы родились задолго до партий, и они, собственно, и составляли основные крепости пролетариата в его борьбе с капиталом,- именно поэтому партии, как самостоятельные силы, не опиравшиеся на профсоюзы, оказались отодвинутыми на задний план".
Нетрудно заметить, что роль профсоюзов как "школы коммунизма" в СССР отводилась аккурат в русле ленинского понимания тред-юнионизма. В период НЭПа, когда по ленинскому замыслу Россия должна была "наверстать" то, что до социалистической революции недоразвилось в полуфеодальной империи Романовых, "наиболее мощное развитие получили у нас профсоюзы после взятия власти, особенно в условиях нэпа". И понятно, что, перенесенные в эпоху социо-культурного регресса после 1991 года профсоюзы ФНПР оказались совершенно не готовы к той роли, которую хотели бы видеть за ними те, кто наблюдал реальные успехи профсоюзного движения на Западе. Будучи частью системы, сложившейся после НЭПа в советском государстве, профсоюзы ФНПР перешли "по наследству" к совершенно иному государству, и стали обслуживать именно его интересы, а никак не интересы трудящихся. Ярким примером здесь может служить карьера Андрея Исаева, начавшего работать с профсоюзами и выросшего в них до второго человека в ФНПР, а завершающего свою карьеру руководителем комитете Госдумы по социальным вопросам в составе фракции "Единой России".
Но немногим лучше дела и у новых профсоюзов, образовавшихся уже после 1991 года. По существу, они оказались в том же самом положении, что и профсоюзы в империи Романовых - структурами буржуазного общества в теле полуфеодальной системы управления. По существу, так называемый "бизнес" в России является куда более зависимым от полуфеодального государства, чем в Российской империи, где функция управления экономическими отношениями входила в компетенцию министра внутренних дел, но целом государство вмешивалось в экономику еще крайне мало, в основном в силу неразвитости. Сейчас же государство либо непосредственно руководит важнейшими отраслями экономики, либо делает это опосредованно, но все равно достаточно жестко. И, соответственно, любая реальная профсоюзная борьба воспринимается таким полуфеодальным государством как покушение на государственные интересы (точнее, на интересы всесильной бюрократии).
Отсюда крайне жесткие способы борьбы с профсоюзами, включающие прямые репрессии против профсоюзного актива. Отсюда невозможность отстаивать "чисто экономические" интересы, поскольку ответом являются меры отнюдь не экономические, вдобавок применяемые силами целого государства. Это все равно, что создавать профсоюз крепостных крестьян, когда единственной формой работы с "профактивом" для помещика является порка на конюшне.
Заметим, ни Ленин, ни Троцкий, ни Сталин и ни Бухарин нигде не ставят профсоюзную борьбу впереди вопроса о власти. Они лишь последовательно отстаивают одну простую вещь - формы борьбы угнетенного класса должны соответствовать модели государства, в котором эта борьба происходит. Если ответом на забастовку является расстрел, как в Российской империи, то борьба рабочих неизбежно ведется посредством винтовки. Если, как в США, борьба с рабочими ведется силами отдельных предпринимательских групп при поддержке полиции (как в 20-30-е годы), то профсоюзы неизбежно сливаются с мафией. Если профсоюзное движение борется в рамках социал-демократии, как в донацистской Германии, то в итоге его лозунги перехватывают нацисты и создают институты "рабочего контроля" - с тем, чтобы перейти к шпееровской модели мобилизационной экономики. И только если профсоюзная борьба совпадает с "социал-демократической революцией" в Европе после 1968 года, результат оказывается таким, какой мы наблюдаем сегодня в ЕС.
Есть ли у нас, в России, хоть какие-то признаки социал-демократической революции? Вопрос риторический... У нас политическая и ситуация очень напоминает империю Романовых, но с поправкой на всевластие коррумпированной бюрократии. Есть признаки перехода к модели гитлеровской Германии - но опять-таки с поправкой на всесилие и коррумпированность госаппарата. Какие в таких условиях могут быть неполитические профсоюзы? Какой тред-юнионизм?
Любое выступление рабочих и вообще трудящихся воспринимается российской властью как политическое событие, как "покушение на основы". И как и в эпоху Ленина, в первую голову стоит вопрос о власти. Если власть удержит команда Путина, то наше независимое профсоюзное движение ждет судьба профактивистов из какого-нибудь Сингапура - в пластиковый мешок и в буквальном смысле "концы в воду". Если власть перейдет в руки буржуазно-либерального правительства - может стоять вопрос о римейке 1968-го года, но скорее всего - опять-таки о создании настоящей левой партии, которая будет бороться за социалистический тип развития, а профсоюзы будут играть роль подчиненную политическим интересам. А вот перспектива создания объединений типа АФТ-КПП для России крайне маловероятна - хотя бы потому, что развитие страны идет по пути активной деиндустриализации, а профсоюзные гиганты - это детища эпохи бурного промышленного развития, не ограниченного государством.
В силу чего политические силы левого направления сегодня должны (просто обязаны) перед началом социальных протестов дать трудящимся необходимые ориентиры в борьбе, дать общие методические и организационные решения, чтобы рабочие не тыкались, как слепые котята, а четко сознавали свои требования и к чему они ведут. Именно политики могут и обязаны сегодня в России работать с рабочим движением, не отдавая это на откуп профсоюзам - ни государственным ФНПРовским, ни мафиозным "свободным", ни стихийно создающимся на местах, но не имеющим необходимых знаний и опыта.
Анатолий Баранов, главный редактор ФОРУМа.мск
|
|
