13 марта 1988 года в газете "Советская Россия" было опубликовано обширное письмо преподавателя химии из Ленинграда Нины Андреевой "Не могу поступаться принципами". Сейчас уже трудно представить себе, но эта публикация стала одним из важнейших политических событий того года и вызвала то, что тогда же назвали "тремя неделями застоя". Андреева защищала классовый подход и социализм, отчасти Сталина — в общем, всё то, что стало главной мишенью перестроечного погрома.
В обширной статье она критиковала, в частности, "леволиберальный интеллигентский социализм" (ныне давно уже отбросивший свою "левость", как и саму идею "социализма"), о котором писала: "В то время, когда миллионы людей на нашей планете гибнут от голода, эпидемий и военных авантюр империализма, они требуют разработки "юридического кодекса защиты прав животных", наделяют необыкновенным, сверхъестественным разумом природу и утверждают, что интеллигентность — не социальное, а биологическое качество, генетически передаваемое от родителей к детям. Объясните мне, "что всё это значит"?".
Ну, теперь-то мы уже ясно видим, что "всё это значит". Правый либерализм, плавно переходящий в фашизм (идея "правильных" и "неправильных" генов). Тогда это было не всем столь понятно...
Досталось от Андреевой и другому идейному лагерю, "охранителей и традиционалистов", сторонников "крестьянского социализма" (которые тоже с тех пор отбросили вон камуфляж "социализма" и стали обыкновенными монархистами и ретроградами, типичный современный представитель этого направления — г-жа Поклонская, которой в том марте-1988 исполнилось восемь годиков).
Письмо Андреевой стали хвалить и одобрять на разных уровнях. Член Политбюро Егор Лигачёв ставил его в пример даже на заседании Секретариата ЦК партии. Письмо Андреевой перепечатали очень различные советские газеты. У многих возникло впечатление, что перестройка, как коса, "нашла на камень". Как свидетельствовал в мемуарах работник ЦК В. Легостаев, 23 и 24 марта по требованию Горбачёва Политбюро, "отложив государственные дела, занялось Ниной Андреевой". В итоге 5 апреля "Правда" дала по скромной преподавательнице химии сокрушительный залп из всех орудий в виде редакционной статьи, написанной членом Политбюро Александром Яковлевым. Письмо Андреевой было объявлено "манифестом антиперестроечных сил".
Кстати, особенно забавно читать ритуальные проклятия Андреевой в адрес Троцкого и троцкистов (Троцкий был упомянут в её статье аж пять раз). Забавно потому, что в ответном залпе "Правда" тоже обвинила её в... троцкизме, за то, что она якобы цитировала троцкиста Исаака Дойчера. Троцкий и троцкисты оставались любимейшей "грушей для битья" как для перестройщиков, так и для их оппонентов слева, таких, как Андреева. Хотя социализму в СССР угрожали, как мы видим, вовсе не они...
Ну, а из сегодняшнего дня, что можно сказать о выступлении Андреевой? Конечно, в том, что она писала тогда, да и позднее, было немало правды. Например, вот цитата из одной из её более поздних статей: "В Верховных Советах СССР и РСФСР идут шумные дебаты по программам перехода к рыночной экономике. Плюрализм, гласность и демократия во всей красе. Все программы по своей сути тождественны: это программы реставрации капитализма через буржуазный рынок, обнищание масс, безработицу, эксплуатацию и т.п. Таков наш однопорядковый плюрализм. Если вдуматься, то нынешняя перестройка ведёт не только к реставрации капитализма, но к превращению страны, недавно бывшей второй сверхдержавой мира, в деморализованный, разваленный политическими междуусобицами сырьевой придаток американо-японо-натовского империализма".
Тут она ошиблась только в числе — ей ещё казалось, что "придаток" будет один, то есть СССР при буржуазном строе сохранит свою целостность. Представить развал СССР на куски, который произошёл в реальности, даже ей не хватало воображения... Между тем столь дружно ругаемый ею и её оппонентами Троцкий, как ни удивительно, предвидел это ещё полувеком ранее, когда писал, что возвращение капитализма (выделение моё) "означало бы многолетнюю гражданскую войну с попытками бессильной бонапартистской диктатуры В РАЗНЫХ ЧАСТЯХ СТРАНЫ по деникинско-китайскому образцу, с неизбежной задержкою экономического и культурного развития на долгий ряд лет. Из этого хаоса выход мог бы открыться не в сторону демократии, которая в России, в виду её структуры и истории, является наименее вероятной из всех политических форм, а в сторону колониального закабаления или — новой октябрьской революции".
"В разных частях страны" — то есть возврат капитализма означает неизбежный распад СССР на части, это Троцкому было предельно ясно ещё в 30-е годы. А Нина Андреева, при всём уважении, не разглядела этого факта даже вплотную, в конце 80-х...
Однако главная ошибка Андреевой и её единомышленников, обрекшая их на поражение в борьбе с "перестройщиками", заключалась всё-таки в ином. Ведь перестройщики манили людей новыми, неслыханными прежде правами и свободами. Они обещали сохранить всё то, что дал людям социализм — социальную защищённость, бесплатную медицину и образование, бесплатное жильё, право на труд и т.д., — и вдобавок дать кое-что ещё в плюс к этому, из "свобод" капитализма. На это люди тогда и клюнули: к хорошему быстро привыкаешь и перестаёшь ценить, а если предлагают "в довесок" кое-что ещё, то почему бы не взять?
А Нина Андреева и её товарищи ничего нового и соблазнительного не обещали, а наоборот, предостерегали людей от утраты завоёванного. Однако такими предостережениями людей в эпохи перемен не увлечёшь, души и сердца их не покоришь, за собой не поведёшь. Потом, когда мрачные предсказания подтвердятся, они, возможно, и вспомнят тех пророков, кто их делал, но не раньше. Отнюдь не предостережениями повели за собой людей большевики в 1917 году. Нет, они увлекли людей призывами к новым, неслыханным прежде правам и свободам. (Которые, кстати говоря, и дали, потому что ни всеобщей грамотности, ни бесплатных образования, медицины, жилья, ни многого другого до этого нигде в мире не существовало).
У Андреевой и её единомышленников этой темы — новых возможностей, новых перспектив и горизонтов, открывающихся для людей, страны и человечества — в текстах не звучало. Вообще, никак. Только тревога и опасение за утрату имеющегося. Чувства сколь справедливые и обоснованные, столь в подобные переломные эпохи и бесполезные...
Поэтому "три недели застоя", которые подарило стране её письмо, закономерно кончились 5 апреля. Слегка затормозившая было перестройка вновь набрала ход и двинулась дальше, семимильными шагами — вперёд, к пропасти...
|
|
