Никто не любит графоманов. Даже сами графоманы сами себя не любят, но зачастую не могут остановиться, не могут преодолеть свою пагубную страсть к написанию множества плохих и не нужных текстов. И дело даже не в том, что тексты эти написаны скверно и с множеством ошибок. Дело в том, что их написание является определенной самоцелью, оправданием для пустой и бесцельной жизни. Это своего рода эрзац подлинного существования, жалкая попытка заменить этим псевдотворчеством экзистенцию. Конечно, катарсисом является момент публикации очередного творения. Именно ради этого графоман и живет. Это сродни оргазму заядлого онаниста или очередной дозе героина для гниющего заживо наркомана. Собственно, все это и делается ради этой минутной, а то и секундной иллюзии признания и славы.
Другой важной особенностью графомана является зачастую абсолютное безвкусие и пошлость. Конечно не всегда, но в большинстве случаев это верное наблюдение. Причем, проявляется оно во всем: как в самих произведениях, так и во второстепенных деталях, например фото на аватарах, оформлении своих текстов и личных страниц вообще. Все эти ангелочки с одноклассников, неумелые кривые селфи или нестареющая классика на фоне ковра и с датой в правом углу. Но это и понятно: болезненный нарциссизм идет рука об руку с манией к бессмысленному и беспощадному письму. А себя любимого сложно критиковать, сложно дать какую-либо оценку. Эта особенность зачастую полностью атрофирует умение работать над собой, умение расти.
Если так подумать, то эта проблема гораздо шире литературы, живописи или иного вида искусства. Эта проблема всеобъемлюща. Те, кто пытается делать компьютерные игры, прекрасно знают Святослава Гуляева с его игрой про себя любимого «Гульмен» или незабвенную «Месть боксера». В кино мы знаем фильмы Никиты Джигурды, Невского-Курицына или Уве Болла. Да, честно говоря, большинство российских фильмов нулевых-десятых легко попадают под это определение. Это тоже проявление той самой графомании, только на ином поприще. И конечно подобная графомания присуща политике. Тут уж им есть, где разгуляться. Особенно в России, особенно в наше время. Все эти тупые неработающие законы, все эти концепты очередного вставания с колен, все эти идеи русских миров и есть самая настоящая бездарнейшая и пошлейшая графомания. Это не политика, это её эрзац, деятельность ради деятельности.
А что же настоящие авторы? Чем они отличаются? Настоящий автор задает вопросы сам себе и миру и пытается найти на них ответы. Творчество для него это попытка осмыслить мир, найти в нём то, что он ищет и возможно поделиться своими мыслями с другими. Творчество для автора средство. Цель же в поиске, в жизни, как таковой. Для графомана наоборот. То, что они называют творчеством, это попытка убежать от жизни, попытка не задавать вопросы и не искать ответы, а просто спрятаться от мира в своей игре.
Если взять политика настоящего, будь то Рузвельт или Ленин, то мы увидим, примерно то же самое. Они искренне пытаются изменить мир, сделать его лучше, власть, что им дана, лишь средство, лишь инструмент. Для современных политиков власть средство, как для личного обогащения, так и просто ради того, чтобы оправдать свою жалкую и бездумную жизнь.
И эта графомания плодит графоманию в уже упомянутых сферах. Например, мультфильм «Дети против волшебников» или мегаблокбастер «28 панфиловцев». Эта графомания заставляет плодить никому не нужные инфоповоды и нефтепроводы. Газопроводы под водой или через Сибирь. Заставляет гнать натужно дышащего старичка-авианосца вокруг Европы, как бы косплея Первую Архипелагскую экспедицию.
Впрочем, среди власть имущих есть немало графоманов классических. Пишут они книги, стихи, мемуары, диссертации. Тут отличился и более-менее талантливый Сурков, и бездарные Улюкаев с Захаровой. И конечно, в отличие от графоманов с Прозы.ру или Самиздата их активно публикуют. Явление столь массово, что мой друг и коллега Дарья Сокологорская вывела такой феномен, как русский литературоцентризм. Я полагаю, это во многом следствие того, что в Русской революции огромнейшую роль сыграла интеллигенция и её творчество, в первую очередь книги, и роль их ещё велика, поскольку революция ещё не закончилась. Хоть, судя по всему её конец близок, как и конец русской литературы. Ведь она давно выродилась в эту графоманию. Ровно, как и идеи 17 года сто лет спустя выродились в сегодняшний абсурд. Творцы и революционеры повсеместно выродились в приспособленцев и графоманов.
У любых графоманов, как у насекомых, есть свои стадии жизни. Если поначалу, пока их нарциссически-хитиновый панцирь не затвердел, у них есть шанс стать нормальными авторами, то в дальнейшем процесс необратим. Он все больше замыкается сначала в своей уютной тусовке. Сначала он перестает воспринимать какую-либо критику, а потом и вообще каких-либо других людей со стороны. Только обитатели его маленького мирка ему любы и понятны. Собственно, наши графоманы в кино, шоу-бизнесе, науке и политике уже давно находятся на этой стадии. Хвалят и награждают друг дружку, вместе напиваются на банкетах и пускают крокодильи слезы на творческих вечерах. И конечно срачи. Без них никак. Подобно тому, как некоторые племена в Папуа- Новой Гвинее ведут между собой ритуальные войны, графоманы просто обязаны объединяться в небольшие фракции, чтобы враждовать с какой-то другой фракцией в их уютном убежище. Если вы решили остановиться на каком-нибудь ресурсе, обязательно найдите что-то вроде форума или просто лениво полистайте тексты, обозначенные, как публицистика. Там перед вами вскроются такие страсти, что не снились Анне и Сержу Голон. Собственно эти срачи и есть главное творчество графоманов. Косноязычные и бездарные в своих произведениях, в срачах они будто рождаются заново, будто снисходит на них божественная благодать. Хотя ровно то же самое нас ждет на телевидении. Да тот же пен-клуб сейчас сотрясают подобные разборки с публичным ломанием перьев об головы друг друга. Ну о политике и говорить нечего. Только кроме сотрясания воздуха, они ещё устраивают показательные аресты и войны с соседями.
На последнем этапе своего существования графоман уходит в себя ещё глубже. Он перестает общаться даже со своей тусовкой. Вернее, он что-то им пытается писать и те даже отвечают, но сами слова становятся все более бессвязными, разделяются многоточиями. Бездарные тексты, имеющие хоть какой-то сюжет сменяются шизофазией. В этот момент графоман окончательно отрывается от реальности, окончательно переходит в придуманный им мирок. Нечто похожее мы видим и у нашей власти. Все больше они заговариваются, все больше бредят наяву. Все больше их инициативы бессмысленны. Лишь графоманы-политологи и эксперты способны разглядеть тут стройную задумку и хитрый план. Но и они уже начинают на это забивать.
Но что делать? Как им противостоять? Как их победить? Не ждать же, когда они окончательно окуклятся. Все-таки политики не так безобидны, как обитатели литературных порталов. Нам приходится выполнять их бессвязно-безумные законы и указание, нам приходится смотреть и слушать как они ведут ритуальные срачи с Западом и друг другом. Это мы умираем, когда они развязывают очередную ритуальную войну, или в очередной раз режут нам социалку. Это мы тонем в бурной струе пошлости и безвкусия, одобренной министерством культуры. Это нам водить детей в школы, где их будут учить по программам, составленным графоманами из министерства образования. Остается только сопротивление.
Но проблема в том, что в нашей оппозиция как умеренная, так и радикальная, тоже полна графоманами. Посмотрите на эти группки: маоисты, троцкисты, анархо-трактористы, гендерные террористы. Они тоже бездарны, пошлы и окуклены. Тоже погрязли в срачах друг с другом. Среди них тоже почти нет авторов. Что же, тогда авторами придется стать нам самим. Это не так сложно. Все что нужно, это уметь задавать вопросы и пытаться искать ответы. Все что нужно это мыслить, искать свои решения, а не пользоваться готовыми ответами и рецептами. Все что нужно, это стараться расти над самими собой. Все прочее придет. И идея того, как именно нужно действовать, и мысли о том, куда нам всем нужно стремиться. Если наше общество настолько заражено графоманией, то невозможно победить её только в одном аспекте. Эта борьба должны быть тотальной: и в искусстве, и в науке, и в политике, и в экономике. Каждый из нас может развиваться в каком-то из этих направлений, бить врага на своем участке фронта. И я верю, что однажды мы победим.
|
|
