Маркс, вслед за ним Энгельс и, особенно, Ленин, подчеркивали мысль об отмирании государства в перспективе. Однако, по прошествии ста лет, современная жизнь демонстрирует повсеместное усиление роли государства в экономических, социальных, культурных и политических процессах. Более того, вопреки классикам, государство смягчает классовые антагонистические противоречия.
Современный пролетарий – продающий свой труд владельцу средств производства – не так уж и плохо живет и не грезит о своей диктатуре. Словом, события и факты опровергают классический марксизм-ленинизм…
В начале этой недели в северо-западном окружкоме КПРФ прошел семинар, посвященный работе Ленина «Государство и революция». Собрались люди, пытающиеся разобраться в глубинных ленинских мыслях на пролетарское государство и переосмыслить идеи классиков применительно к сегодняшнему дню.
Оказывается, не все так плохо. Значительная часть современных (зарубежных) обществоведов успешно работает в марксистской традиции. Хуже с Лениным – на него почти не ссылаются – распугал он некоторых читателей своим напором и безапелляционностью. Слишком много в его работах идеологии и политики текущего момента, и немного оказалось науки и философии. Но это кажется только на первый взгляд.
Марксистско-ленинская теория классовой борьбы не является чисто экономической. Можно сказать, что борьба классов – это борьба за развитие средств производства, когда они сдерживаются производственными отношениями. Между рабовладельцами и рабами не было экономических отношений: классовая борьба велась за получение элементарных благ, средств к существованию, прежде всего за сохранение жизни. Не было товарного производства, не было рынка, государство выражало интересы господствующего класса. Была рабовладельческая демократия и даже ее высшая форма – афинская полития.
Переход к следующей формации произошел не из-за того, что рабы уничтожили класс рабовладельцев. И те и другие остались, в менее варварских формах, но перестали играть заметную роль в развитии человечества. Даже в нынешней России можно встретить современные «цивилизованные» типы рабовладельческих отношений.
Классовые отношения феодалов с крестьянами проявлялись в борьбе за улучшение материального положения человека. Как таковой экономики, в современном понимании, тоже не было. И опять история повторилась: латифундисты-рантье и крестьяне остались существовать как стремительно сокращающиеся классы в обществе.
Государство, стоящее на страже земельной собственности и барщины, перестало существовать. Но осталось другое государство – регулирующее общественные отношения, обеспечивающее экономические и гражданские свободы, содействующее развитию науки, культуры и т.д.
Эта «постоянная часть» государства, оказывающая услуги обществу будет всегда (даже будет расширяться). Но она постоянно находится под властью «политической части» государства, выражающей интересы господствующего класса. Именно об этой части государстве и писал Ленин.
Эстафету классовой борьбы приняли буржуа и пролетарии, вследствие развития товарно-рыночных отношений. Именно в то время Маркс исследовал современную ему классовую борьбу. Как ученый, обладающий даром предвидения, он очень аккуратно высказывался об общественной перспективе. Однако ничего, кроме экономического детерминизма, в те годы не существовало. Конечно, он делал осторожные намеки о роли науки и знания в будущем и превращении их в непосредственную производительную силу. Но в 19 веке это было лишь смелой гипотезой.
Ленин подхватил марксовы идеи о диктатуре пролетариата и отмирании государства, тем более, что они были совершенно жестко и недвусмысленно продекларированы Энгельсом в ходе борьбы с оппортунизмом. «Государство и революция» писались Лениным не как научная работа на соискание ученой степени, а как инструмент подготовки социалистической революции. Поэтому требовать от этого сочинения научности, доказательности и т.д. и т.п. не приходится. Так что же, с высоты восьмидесмятилетнего исторического опыта выходит, что Ленин был неправ, начав «российский эксперимент»?
Отнюдь, революция созревала десятилетиями, то медленно, то убыстряясь, начиная с Герцена и кончая народовольцами, эсерами и многими другими. Ленин только подтолкнул ее, придал определенную форму, специфику.
Российская революция (все ее стадии 1905, февраль и октябрь 1917 и последующие события) развивалась в соответствии с закономерностями политического процесса – всякой произошедшей до, или свершившейся после революции. Но куда же делись провозглашенные диктатура пролетариата, отмирание государства, классовая борьба? А никуда…
Маркс писал о классовых противоречиях по поводу средств производства. Экономика, как товарное материальное производство, является только частным вариантом производительных сил, главенствующим в XIX-XX веках. Для примера возьмем некую реальную страну без названия (в силу устойчивого негативного отношения к ее имени). Если в начале XIX века ¾ ее населения были крестьянами, то в конце ХХ века число фермеров-крестьян сократилось до 2,5%, а потом их вообще перестали учитывать в статистике. В 1900 году 2/3 работоспособного населения трудилась в промышленности, а в конце столетия производством многократно возросших материальных запросов занят был лишь каждый пятый труженик.
В современных условиях роль промышленного индустриального производства стала падать по сравнению с производством услуг и специфического информационного продукта. Это хорошо обосновано, например, в книге Иноземцева «Современное постиндустриальное общество…», М., 2000.
В развитых странах (действительно обогнавших нас на пути прогресса) экономические порядки стали нормой культуры общества, в большей степени техническими процедурами, чем творческим процессом. Государство управляет экономикой по большому счету: через бюджетную, налоговую, инвестиционную, тарифную политику. Оно перестало отражать классовую борьбу экономических классов. Экономика «уходит» из сферы государственного интереса в свою специфическую сферу, если хотите в сферу гражданского общества.
Классовые отношения работников наемного труда и работодателей переплелись, взаимообусловились. Владелец средств производства становится у себя же пролетарием, а наемный труженик приобретает акции предприятия, превращаясь в совладельца. Но классовая борьба не утихла. Она перешла в сферу информации, коммуникаций и знаний. СМИ, программные продукты, информационные технологии, манипулирование общественным сознанием, информационная война – вот новая сфера классовой борьбы, вот где происходит эксплуатация человека человеком, вот где в полной мере бурно развивается частная собственность на информационные средства производства, на интеллектуальную собственность как двигатель прогресса.
Политическая власть перемещается в эту сферу, деля общество на собственников-угнетателей и потребителей-угнетаемых. Следствием эксплуатации стали духовное обнищание, «обомжествление» целый слоев общества, девиантное поведение, неспособность противостоять зомбированию и т.д. – с одной стороны. И роскошные замки-дворцы, баснословные доходы, доступность всех земных благ – с другой стороны.
Отношения в сфере знания и информации несправедливые, отражающие самозахват общенародной собственности.
Не так давно я купил новый автомобиль ВАЗ. Меня абсолютно не интересует, была ли проведена предпродажная подготовка, сделана ли протяжка и залиты ли все необходимые жидкости. Это дело дилеров и завода – если с машиной что-то случится (в гарантийные сроки), то пусть сами и разбираются. Но, допустим, я купил программное обеспечение для компьютера, например, систему Wind. XP. Купил ли я программу или только право временно пользоваться ею на данном компьютере до первой переустановки? В лучшем случае последнее, без гарантий, без права на претензии.
Подробнее об этом можно узнать в статье Ильина «Копирайт и копилефт» («Свободная мысль-XXI, 2005, № 5,6). Вот вам новые классы: владельцев интеллектуальной (в принципе общенародной) собственности и класс пользователей. Вот поле виртуальных, а в будущем и реальных классовых битв. Вот место приложения сил коммунистической партии.
|
|
