Продолжая тему общественных потрясений, я после "периодической системы русских революций" хочу обратится к теме переворотов. В том же стиле моего курса "прикладная политология", которым я пользовался в 1994-95 годах в Нестеровском университете, весьма активно используя то, что русский язык, усвоив множество терминов на разных языках, очень гибко позволяет подбирать значения к каждому оттенку смысла, что помогает компенсировать довольно бедный отечественный ситуационно-исторический опыт (экономные языки определяют смысл слова исключительно его контекстом).
Сперва две цитаты. Одну знают все: "Переворот не может закончится удачей, в противном случае он называется иначе*". Это фразу очень любил знаменитый чилийский поэто Пабло Неруда, очень левый по взглядам.
Вторая – исторический анекдот. Рассказывают, что когда молодому прогрессивному королю-реформатору Людовику XVI тогдашние системные либералы объяснили, что даже для спасения Франции от дефолта монарх не вправе ввести налоги на дворянство ордонансом, и необходимо созывать Генеральные штаты (аналог Съезда народных депутатов СССР 1989-91 гг. и по структуре и по дальнейшей эволюции), то потомок Короля-солнца с досадой молвил: а вот турецкому султану никакие Штаты не нужны для повышения налогов. На что ему (кажется, первый министр Неккер – тогдашний Гайдар) почтительно, но твёрдо возразил, что за время правления Его Августейшего Величества свергли и зарезали ужё трёх султанов. Эту историю обычно рассказывают как иллюстрацию к теме, что наличие в обществе институтов, ограничивающих абсолютную власть, как раз и обеспечивает устойчивость этой власти. Хотя, как известно, Людовика то как раз в результате и свергли, и королевскую власть отменили на 23 года. (А вот согласись французские аристократы на добровольное финансовое обложение, отмену средневековых привилегий, гражданское равноправие и широкую аграрную реформу, т.е уйди они из феодализма по-английски — и не было бы ни гильотины, ни гражданских войн, ни четверть века войн со всей Европой).
Говоря о переворотах и мятежах, хочу отметить, что право на тираномахию (тираноборство), на восстание против тирании относится к древнейшим неписанным правам народов западной цивилизации. Это, если угодно — коллективное право людей. Такое же древнейшее неписанное право как и право на национальное освобождение от порабощения империей или оккупации. Как и право бежать из рабства, даже если раб "законно приобретён" господином.
Я полагаю, что в обществе тогда можно говорить о "демократической атмосфере" (в противопоставлении атмосфере деспотической), когда существует прямой и открытый диалог между высшей властью и всеми акторами (действующими лицами) политики, что те, кто формирует любой аналог "гражданского общества" – аристократия, аристократия + торгово-финансовый и офицерский слои (например, римские всадники); те же + бюргерство, интеллектуалы и бюрократия... – совместно и открыто принимают решения по основным вопросам политики и права, а в этом круге "политического диалога" действуют предсказуемые правила игры и у каждого есть способы обжаловать действия власть имущих против него: суды, бургомистрат, парламент, обращение к монарху, имеющее шансы на рассмотрение... Историю эволюции западной демократии вообще можно рассматривать как поэтапный процесс расширения круга политического диалога (или круга демократии). И ограждение личного достоинства при этом имело не меньшее значение, чем право на очное рассмотрение дела в суде (тот самый "Хабеас корпус" 1662 года: "да будет каждый доставлен в суд телесно") и на апелляции.
Данное разъяснение я считаю очень важным, особенно когда будет вестись речь о легитимности смены власти.
Когда говорят о переворотах, то употребляю испанское pronunciamiento (пронунсименто) и французскоеcoup d'etat (куп-дэ-та) в совершенно разных значениях. Пронунсиаменто — это удавшийся военный мятеж-заговор. Coup d'etat — это элитарная "рокировочка" на вершинах власти.
Если вернутся к примеру с зарезанными в сералях турецкими султанами, то никто не называл их свержение переворотами. Говорили "заговор". Заговор против султана, против римского императора, против византийского Василевса, персидского шахиншаха, лангобардского рекса**, русского императора, против советского генсека...
Заговор — это принудительная смена власти в условиях, когда размыто различие между законными и незаконными способами прихода к власти. Легитимность даёт само кресло правителя (трон). Кто смел, тот – два съел!
Переворот, напротив, это когда явно нарушается писанный или неписанный порядок взятия власти, когда явно отсутствует легитимность и требуются обоснования её нарушения.
Например, выступления Франко или Пиночета именно переворот, потому что тогдашнее испанское и чилийское общества уже привыкли к мысли, что источником законной власти являются относительно свободные выборы, в этих странах была "демократическая атмосфера".
А бесчисленные азиатские, африканские, южноамериканские перевороты — это только заговоры. Удачные или нет. Как были только заговорами все дворцовые пертурбации в Российской империи от смерти Петра I до воцарения Павла I. А вот его свержение — это уже переворот, даже дворцовая революция. Потому что менялась логика правления.
Младший сын убитого императора понял, что отцовская идея вновь заставить аристократию стать винтиками государственной машины была утопией и поэтому сделал ставку, применяя французскую терминологию, уже не на "дворянство шпаги", а на "дворянство мантии", на дворянскую бюрократию, причём, дворян низшего и среднего уровня. С приходом к власти Александра Павловича с его играми в конституционность, возникло довольно устойчивое понимание легитимности власти царя. Поэтому выступление декабристов было воспринято как путч в самом плохом смысле слова, как pronunciamiento. Что изначально обрекало участников на поражение. Это не было даже дворцовой революцией — у свергавших Павла было чёткое ощущение, что за их спиной стоит если и не всё дворянство империи, то петербургское — точно. А вот за участниками декабристского мятежа было только неопределённое сочувствие некоторой части аристократической элиты. Хотя декабристов было численно куда больше, чем заговорщиков марта 1801, у них была программа и относительно разветвлённая сеть. Другое дело, что их расписанные политические проекты были криптопрограммой – даже тогдашний "круг политического диалога" имел о них самые ничтожные представления. Выводя солдат – крепостных рекрутов "от Синода к Сенату", им даже не посулили отмены крепостного права!
Ровно также, как и 102 года спустя, троцкисты даже не посулили массам всенародных выборов в Советы и иных институциональных и демократических реформ. А свергавшие Павла "русских правд" могли не сочинять — итак все знали их программу: вернуть как при "матушке Екатерине". И поддерживали её консенсусом. Что предопределило успех их pronunciamiento. Как поддерживала вся поголовно советская номенклатура устранение Хрущева, интуитивно предвосхищая программу заговорщиков — без Сталина и без институциональных реформ. А "русский Генри Моргентау-мл." — Алексей Косыгин пусть себе экспериментирует с учётом продукции. Лишь бы воссоздали экономические миниимперии — союзные министерства.
Рассмотрев эти ситуации, можно определить мятежи Франко и Пиночета как "военные революции", которые находятся в том же типологическом ряду, что и обратные им по знаку — "восстание капитанов" ("Революция гвоздик") в Португалии в апреле 1974 года и Афганская революция апреля 1978 года. В каждом из этих случаев огромный пласт общества поддерживал pronunciamiento — одни, напуганные левой экспансией, другие — разочарованные исторической тупиковостью ситуации в стране. А вот репетиция мятежа Пиночета – "танкассо" 29 июня 1973 года бесславно провалилась***, потому что и для армии, и для среднего класса ещё не был так чётко обозначен "кубинский тренд" Народного единства.
Путч ГКЧП бесславно провалился так же быстро, как и путч монархиста фон Карра в марте 1920 года в Берлине. Утопия возвращения "монолитного СССР" и власти "ленинского ЦК" была также пуста, как и утопия возвращения "кайзеровских порядков". И в СССР 1991 года, и в Веймарской Германии уже были вполне чёткие представления о легитимности демократической власти, поэтому мятеж изначально был морально нелегитимен.
Здесь отмечу, что начальная фаза установления гитлеровского режима было вполне классическим coup d'etat: используя провокацию с поджогом рейхстага, правоконсервативная часть германской элиты поддержало бессудные аресты левых и наделение Гитлера чрезвычайными полномочиями. От нацистов требовалась только движуха – провести интернирование (похищение) и погром своих противников в конце февраля и как следует запугать новоизбранных депутатов перед голосованием в марте 1933 года. С этого момента тоталитаризм уже строился с опорой на государственной механизм.
Подведём промежуточные итоги.
Там, где насильственная смена власти (удачная или нет) не противоречит традициям государства и воспринимается естественно — это заговор.
Если противоречит, является политическим скандалом и требует потом особой легитимации — это переворот.
На гребне революции общество особенно чувствительно к нарушению только приобретенных демократических правил и процедур, поэтому путч ГКЧП и путч фон Карра, происходившие приблизительно через полтора года после начала массового демократического движения воспринимались так скандально и были этим обречены. По той же причине путч Ленина-Троцкого в ноябре 1917 года вызывал немедленное сопротивление и ими же именовался переворотом.
Когда движущей силой переворота являются части одной и той же правящей группы (элиты) — это coup d'etat(условно, элитарный заговор).
Если акторы переворота — оппонирующие части истеблишмента, не входящие в привилегированный круг — силовики и/или чиновники — это pronunciamiento (условно, субэлитарный заговор).
Если за "переворотчиками" ("заговорщиками") стоит значимая часть общества и они несут альтернативную политическую и социальную программу, например, серьёзное расширение "круга политического диалога", смену внешнеполитического или экономического курса, то переворот можно рассматривать как "дворцовую революцию". Если за военным путчем начинается массовое движение, то он может быть назван "военной революцией".
Если радикальную смену институциональных принципов государства, нарушая при этом процедуры легитимации такой смены, производит сам правитель (узкая правящая группа) — то это "конституционный переворот". Недавний образец — конституционный переворот Ельцина в сентябре 1993 года. Можно вспомнить конституционные перевороты польского маршала Пилсудского, литовского премьера Сметаны или венгерского правителя адмирала Хорти в те же острокризисные 20-е.
Главное отличие переворота от революции или мятежа — это то, что переворот носит внутривластный характер.
Интересны институциональные гарантии от переворотов. Никакой захват, например, мятежными силовиками резиденций власти в странах устойчивой ("консолидированной") демократии не легитимирует такой захват. Поэтому в политических триллерах среди заговорщиков обычно фигурирует вице-президент, который и должен занять место убиваемого или похищаемого (интернируемого) президента. Впрочем, летом 1991 года мы видели такой триллер собственными глазами.
Перевороты часто удачны, если общество связывает с путчистами свои надежды, либо совершенно равнодушны к смене персонажей на давящем всем властном Олимпе.
Когда на общении с прессой 18 декабря с.г., при вполне провокационно-предупреждающем вопросе**** не боится ли он "дворцового переворота", Путин ответил, что не боится — ведь "у нас нет дворцов" (а есть хорошо охраняемый Кремль) и сослался на свою широкую общественную поддержку, то он был частично прав.
Ведь Путин отлично понимает, что его свержение будет воспринято десятками миллионов именно как путч. И даже если вся мощь госпропаганды немедленно будет брошена на его дискредитацию, то в разочарованных массах очень быстро начнётся низовое революционное движение против всего истеблишмента. И именно поэтому от истеблишмента, хорошо помнящего динамику развития Февральской революции 1917 года, ему опасность не грозит. Пока Путин не совершит такого, что действительно заставит все центры силы объединится против него, как они объединились против Николая II в 1917 и против Хрущёва в 1964. Да, и Горбачева в 1991 спасала исключительно "контрсила" — движение сторонников Ельцина: в поддержку демократии, суверенитета России и рынка.
Путин прав и в другом — у нас нет одного центра власти – "дворца", внутри которого возможна замена верхушки пирамиды. Конечно, "хорошо охраняемый" ФСО Кремль — пустышка. Но одновременно есть — администрация президента, есть спецслужбы, генералитет, губернаторы, финансово-промышленные магнаты... И есть чёткий механизм замещения власти. Поэтому, если в заговоре отсутствует премьер, то даже видимости законности путчистам сохранить не удастся: каждый центр силы немедленно начнёт требовать не только своей "доли", но и сам попытается подмять всех под себя, после чего власть начнёт распадаться на глазах. Заговорщики должны будут немедленно предъявить стране высокоавторитетную фигуру и хотя бы эскиз популярной программы реформ.
Единственный зазор в прочной броне власти — это её превентивный удар по существующим понятиям о легитимности власти.
Интересно, как провоцировали революции и мятежи "встречные перевороты". В марте 1917 поводом для полноценной революции был царский указ о бессрочном роспуске Думы, что современники расценили как "конституционный переворот", а именно – возвращение к самодержавному абсолютизму до 1905 года. И в ответ на это началась "дворцовая революция" с участием части царской фамилии, генералитета и столпов промышленности. В августе 1991 года путч ГКЧП, напротив, был спровоцирован подготовленным Горбачёвым "конституционным переворотом" – конфедерализацией СССР и планами замены им же созданного партийно-чекистского правительства***** реформаторским. В ответ на это Ельцин совершил свой "народный путч" – заявил, что подчиняет себе все вооруженные силы СССР и всю государственную власть в СССР.
Именно поэтому я назвал революции марта 1917 и августа 1991 – "оборонительными".
Родзянко и Ельцин победили, потому что их действия имели поддержку почти всего "круга политического диалога" и никто не боялся политической неопределённости.
В 1993 году "конституционный путч" Ельцина лишь ненадолго опередил "дворцовый путч" Хасбулатова-Руцкого, которые планировали лишить президента основных властных полномочий. В этой атмосфере распадающейся легитимности и получил шанс октябрьский антилиберальный мятеж 1993 года.
* "Революцией" он называется. А сам Неруда не пережил "революции Аугусто Пиночета". Не выдержало его сердце краха "левого поворота" Сальвадора Альенде. Тогда в сентябре 73-го, академик Сахаров, писатель Владимир Максимов и поэт Александр Галич послали телеграмму новому правителю Чили, заклиная не трогать поэта, и отнюдь не называя его при этом главою кровавой хунты... И ведь не показывали после этого по советскому ТВ фильма "Трое друзей хунты"!
** Латинское слово "рекс" (буквально "король") имеет и ироничный подтекст — царёк, туземный правитель. На знаменитой трехъязычной надписи в латинской версии Иисус был назван "Рекс Иудеорум". Вообще, иудейских правителей библейских времён правильно называть королями. Царём, т.е. императором, "королём королей" иудеев могли бы считаться только Давид, Соломон, Хасмонеи, начиная с Александра Янная и Ирод (Геруд) Первый.
*** В ответ на выдвижение в столицу группы танков был тут же собран гигантский митинг левых сил. А вот в Лиссабоне и в Кабуле такого же манёвра с избытком хватило для победы революций.
**** Это всё надо процитировать полностью. В ходе большой пресс-конференции в Москве корреспондент агентства Reuters Алексей Анищук задал вопрос: "Некоторые представители элит, несмотря на публичную риторику, склонны винить вас. К сожалению, не могу назвать их пофамильно.... За последний год Россия оказалась вовлечена, пожалуй, в один из самых глубоких кризисов в своей новейшей истории. Началось всё с событий на Украине в конце прошлого года, продолжилось ухудшением отношений с Западом буквально до уровня "холодной войны". Сейчас, в последние дни мы видим глубокий валютный кризис, который вполне рискует перерасти в финансовый и экономический, риски такие есть. ...В этой связи вопрос, я не буду занимать много времени: насколько вы уверены в вашем окружении, в том, что оно безоговорочно вас поддерживает? И насколько вы видите риски государственного или даже дворцового переворота? То, что вы будете делать в случае "оранжевой" или, не дай бог, "красной" революции, вы говорили много раз. А есть ли у вас некий план на случай предательства окружения и дворцового переворота?
– Успокойтесь, у нас нет дворцов. Поэтому "дворцовых переворотов" быть не может. У нас есть официальная резиденция – Кремль. И он хорошо охраняется... Но основа безопасности не в этом, а в поддержке российского народа. В том, что люди сердцем чувствуют: мы действуем в наших общих интересах".
***** Само формирование этого правительства уже было шагом Горбачёва к "конституционному перевороту" - разгрому реформаторов.
|
|
