Народовластие против демократии

Украинский кризис актуализировал проблему референдума. А эта проблема, в свою очередь, потащила за собой другие, главные проблемы демократии уже на протяжении четверти тысячелетия — о её сущности и о её пределах.
          

Есть понимание демократии как диалога, как честного соревнования между группировками в политической элите. Лучше всего это понимание сформулировал Карл Поппер в «Открытом обществе и его врагах»: демократия для него – это, прежде всего, свобода и гарантия от тирании, это, говоря современным языком, честное соревнование политических и социальных проектов.
         

Существует и альтернативное понимание демократии, идущее от военной демократии древности и полисных форм, затем в высшем смысле уже трактуемое Руссо как абсолютизм большинства народа. В этом месте и расходятся понятия «демократия» и «народовластие». Российскому обществу ближе концепция народовластия: решение большинства избирателей (сознательных граждан) – вершина права. Как ни странно, действующая конституция РФ закрепляет именно такое понимание, поскольку не предусматривает никаких институциональных гарантий для гражданского общества, для партий. Строго говоря, в России сейчас плебисцитарная демократия бонапартистского типа (в честь любителя таких действий Наполеона III).
         

Референдум – высшее воплощение плебисцитарной демократии. Его итог абсолютен (имеет высшую силу). Референдум – всегда политическая игра с нулевой суммой: полная победа одной стороны всегда означает окончательное поражение другой. Референдум всегда поляризует общество по одному из вопросов, который превращается в ось общественно-политической жизни. И его итог если не исключает, то крайне затрудняет компромисс. Можно понять, когда референдум – формальность. Например, при утверждении проекта конституции, уже принятого учредительным собранием, т.е. путём многостороннего диалога. Но вынос на референдум кулуарно подготовленных конституционных актов это – либо революционный акт, либо форма политического изнасилования общества (что, строго говоря, синонимы).
         

Я полагаю, что причина конфликтогенности референдумов в том, что они дают иллюзию абсолютной политической победы. Если при выборах появляется и фракция меньшинства, то по итогам референдума победитель считает, что может всё.
         

В момент референдума на некоем вопросе сосредотачивается вся жизнь, общество раскалывается пополам. Те, кто имеет 48% от 66%, пришедших к урнам, не могут понять, почему получившие 51% «берут всю кассу». Победитель же, имея мандат «народной поддержки», начинает проводить побежденного «под ярмом закона». Возникает конфликт.
         

В истории России три референдума принесли три острейших кризиса. Референдум 17 марта 1991 года завершился путчем ГКЧП. Референдум 25 апреля 1993 года по поддержке Ельцина и реформ Гайдара завершился локальной гражданской войной октября 1993 года. Конституционный референдум 12 декабря 1993 года завершился Первой чеченской войной (в конституцию вписали Чечню, уже 14 месяцев считающую себя независимой в не меньшей степени, чем Карабах и Приднестровье).
           

Референдум может быть оправдан лишь тогда, когда вопрос носит экзистенциальный характер и означает выбор между диаметральными противоположными решениями. Например: провозглашать провинции независимость или согласиться на автономию. Входить ли в международную организацию или союз, военный или экономический. Вводить ли ясный и чёткий запрет или, напротив, отменять существующий запрет (на смертную казнь, аборты, однополые браки, миграцию). Это вариант, когда политики сваливают ответственность на избирателя – мол, будете жаловаться, скажем, сами захотели. И оправдан референдум в таком случае только при хроническом недоверии общества к партиям, к профессиональным политикам.
         

Я признаю лишь локальные референдумы, когда решается простой и ясный местный вопрос, а местная власть, расколотая по партиям и погрязшая в бюрократических согласованиях, не может принять решения. Ошибка в таком случае локальна и достаточно легко исправляется.
         

Применительно к Украине любой референдум станет дорогой к гражданской войне, поляризации социума и бескомпромиссному характеру итогов. Если на референдум вынести вопрос о языке, то есть о придании русскому языку статуса второго государственного на всей территории Украины (схожий статус в русскоязычных областях и в Крыму у него был и до этого), это будет означать превращение Украины в двухобщинное государство – по модели Швейцарии, Канады, Северной Ирландии, Бельгии… Но это будет, по крайней мере, довольно простой выбор. Либо следование Европейской Хартии о языках меньшинств, либо отказ от модели украинского национального государства (в котором русские – крупнейшее этническое меньшинство) и формальное превращение Украины в страну двух наций.
           

Однако совершенно непонятно, как можно вынести на референдум вопрос о федерализации. Моделей федерализации и регионализации (как во Франции, Италии, Испании или Китае) – множество. Это означает, что на референдум предлагается либо вынос новой конституции страны с прописанным распределением полномочий (как это было в России в декабре 1993), либо – будет голосоваться некая пустозвонная и туманная формулировка, которую каждая сторона будет трактовать и интерпретировать по своей воле. Высшим воплощением такой формулировки был горбачевский референдум марта 1991 года – за сохранение СССР как обновленного союза суверенных республик (фактически уже конфедерацию). Забавно, но если не зацикливаться на названии, то и СНГ, как оно задумывалась в декабре 1991, подходило под эту формулу.
         

Поэтому я против референдумов, особенно, когда они видятся мечом, разрубающим гордиевы узлы, запутанные политиками. Нужны свободные, честные многопартийные выборы в парламент и долгий, беспринципный торг политиков, сопровождаемый громкими заявлениями популистов и шумными, но мирными демонстрациями. Политика лучше, как торгашество, а не как священная война.

От редакции: Вообще-то звучит как апология Путина в его категорическом неприятии референдума, при том, что именно он, референдум прописан в Конституции РФ как высшая форма выражения власти народа. Напомню, что по той же конституции народ РФ является сувереном, то есть вполне логично, что суверен должен иметь возможность реализовать свое суверенное право непосредственно, а не только при посредничестве различных политических спекулянтов.

По сути Путин, видимо, дабы не соблазнять "малых сих"  не только протащил закон, существенно ограничивающий право суверена на выражение его непосредственной воли, но и сделал так, что референдум в стране ни разу так и не прошел. И даже безобидный, как струйка младенца, референдум в Москве о платных парковках, уже объявленный, и тот не состоялся...

Хотя на самом деле современные информационные технологии позволяют проводить референдумы куда чаще, чем выборы. Строго говоря, по накатанной технологии - хоть раз в неделю. В принципе, избранная власть должна прибегать к референдуму, то есть к непосредственному выяснению воли большинства, достаточно часто, то есть при любом более-менее трудном вопросе, вызывающем разногласия.

Но тут и проявляются два подхода к демократическому процессу. Первый - это добросовестное следование воле народа, выраженной как непосредственно, так и опосредованно (через избранных представителей, партии и т.п.). А второй - это использование демократических процессов для манипулирования гражданским обществом.

В случае с выборами основных метода манипулирования, собственно, два - фальсификация результата и установление строгих, часто непреодолимых фильтров при выдвижении кандидатов, партий и избирательных объединений. Это когда на Украине спрашивают, что, из 45 миллионов не нашлось лучшего выбора, чем между Януковичем и Тимошенко? Или в РФ - между Путиным и Зюгановым? Конечно, нашлось бы, но более привлекательные кандидаты отсекаются на ранних этапах выдвижения.

В случае референдума, помимо тех же фальсификаций, работает механизм формулирования вопроса для референдума. В нашей истории вопрос референдума всегда формулировался неизвестно кем, и всегда черт-те как - разумеется, не по глупости, а вполне сознательно.

Вот и на Украине, в частности, на Донбассе сейчас вопрос формулируется так, что сразу задаешь вопрос себе - кто это нагородил? Вместо 4-5 возможных вариантов государственного устройства - один вопрос, который даже понять возможно не сразу и, подозреваю, не каждому.

Вот к примеру как мы задавали недавно подобный вопрос, четко и ясно:

Почему перед гражданами нельзя поставить вопросы столь же четко и недвусмысленно? Потому что референдум используется сегодня как манипулятивная технология, то есть действие, результатом которого ожидается совсем не то, что заявлено.

Так что вопрос тут не в плебисците как таковом, а в том, что под этим подразумевается.

Анатолий Баранов, главный редактор ФОРУМа.мск