Мне опять приходится спорить с коллегами-радикалами: с Александром Лукьяновым, Гарри Каспаровым, Андреем Пионтковским. С другой стороны, какой смысл спорить с умеренными — с ними спорит сама жизнь.
Ну вот, например, какой смысл спорить со славной своими словами и делами партией "Яблоко", ее лидерами — Явлинским и Митрохиным, когда первый говорит, что наилучший способ борьбы с путинизмом — это стать "проевропейцем" и, отказавшись от борьбы лично с Путиным, сосредоточится вообще на "системе", а второй призывает демократов в их политической деятельности уделить основное внимание российской (русской — у остальных она есть) национальной самоидентификации.
Уныло писать, что при персоналистских режимах борьба с автократом есть сердцевина борьбы с властью, что путинизм при президенте Медведеве и премьере Кудрине — это все-таки немножко более приспособленный к жизни вариант, чем при Путине и премьере Рогозине или Сечине. Разжевывать, что национальная идентичность формируется именно в ходе политической борьбы, что целью политической борьбы являются: обретение национальной независимости или (и) целостности; расширение гражданских и политических свобод; достижение социальной справедливости (в т.ч. "уравнительной"); блокирование прихода к власти "темных сил" (реакционных кругов или тоталитарных движений); обеспечение стране утерянной исторической динамики (это уже правые — Муссолини, де Голль).
Да, об "орудиях олигархии". В нынешней России до власти олигархов — крупного капитала, определяющего политику на региональном и федеральном уровне, еще так же далеко, как, допустим, было при Николае II или Вильгельме II на рубеже XIX и XX веков. Тому самые свежие примеры — судьбы политической карьеры Прохорова и экономической амнистии Титова.
Внимательный мой читатель знает, что я постоянно ссылаюсь на работы английского военного историка Лиддел-Гарта, посвященные "стратегии непрямых действий". Ее суть: самое сильное сопротивление — в направлении "лобового удара". Самый лучший способ — охват с флангов. Прикладывая эти рассуждения к общественно-политической борьбе, я делаю два вывода:
а) революция (или протореволюция — массовое протестное движение) — это полный аналог коалиционной войны;
б) успех приносят либо радикальная линия, либо достаточно умеренная. Заранее угадать нельзя.
Итак, если представить общественную позицию "атакующей стороны" при социально-политической конфронтации в виде шкалы, проградуированной от 1 до 5, то наибольший успех ждет занимающих 2-ю и 4-ю позиции, а труднее всего тем, кто действует с позиций №1, №3 и №5. Если представить шкалу общественной позиции в виде спектра, то здесь успех, скорее, на оранжевых, желтых, голубых и синих полях, а труднее всего — на красном, зеленом и фиолетовом. По мере радикализации ситуации, вся шкала одновременно смещается в условную красную сторону (красное смещение — как в физике), при "угасании" — в синюю сторону, в умеренность и консерватизм.
Неудача на одном фланге дает исторический шанс другому. Уже два года как идет борьба между радикальным и умеренным крыльями в протестном (т.е. исходящем из нелегитимности путинизма) движении. Ультрарадикалы потерпели поражение в самом начале — за Лимоновым 10 декабря 2011 года на площадь Революции пошли не больше полутысячи человек. Будь их раз в 10 больше — был бы московский Майдан. Но десятки тысяч пошли на Болотную — послушать випов, а потом, устав и замерзнув, вернуться домой, и за чайком-коньячком смаковать в Интернете свою массовость и крутизну.
Сегодня я спорю с тезисом уважаемого коллеги Андрея Андреевича Пионтковского о том, что 2013 год превратил Путина в политический труп, исполнив тем самым пророчество о том, что этот год будет для хозяина Кремля последним. Уходящий год Змеи принес России целый ряд важных событий: выдвижение Навального в лидеры протестного движения, Западное Бирюлево, Евромайдан... Но 2013 год превратил в политические трупы именно умеренных представителей протеста, а вовсе не Путина. Путин вышел победителем. О причинах этого чуть позже. Сейчас об оппозиционных деятелях. Вторая "кастрированная" амнистия наглядно показала, что политический вес правозащитно-демократической общественности столь же ничтожен, что и у бизнес-сообщества. Владимир Рыжков, дважды выпрашивавший у Путина амнистию для всех "узников Болотной"; Людмила Алексеева, отмечающая с Путиным 65-летие Всеобщей декларации прав человека; Михаил Прохоров, рекламирующий конструктивность предлагаемых Путиным реформ...
Но крах умеренных стал возможен только потому, что предыдущий год стал крахом радикалов. Именно радикалы не смогли создать русский Майдан. И тогда освободилась пружина альтернативной стратегии. Почему я всегда говорил о важности одновременного действия и радикалов, и умеренных. Радикалы давят на власть, запугивают и деморализуют ее. Умеренные, протягивая руку колеблющимся из числа истеблишмента, разрыхляют ряды власть имущих. Так было в 1990-92 годах. В условиях натиска на режим самое глупое устраивать склоку между этими двумя стратегиями, каждая из которых взламывает оборону врага на своем участке. Борьбу стоит начинать лишь когда фронт прорван и начинается соревнование за право захватить главные трофеи. Но до этой "весны 1945" еще очень далеко.
Теперь о Путине. Он победил оппозицию по одной простой причине — каждое крыло оппозиционного и протестного движение считало торжество над Путиным конкурирующего крыла большей (ну, даже столь же большой) проблемой, чем жизнь при власти Путина. Кроме того, Путин находится даже не в центре, а в эпицентре общества — он всегда может создавать временные коалиции: с бюджетниками — против предпринимателей, с бизнесом — против "иждивенцев", с "патриотами" — против "толерастов" и с "проевропейцами" — против "анонимного интернационала". Отнимая пенсионные накопления нескольких поколений, он показывает по телевизору шоу "моя борьба за Украину"...
Силу Путина показывает то, как он сперва лишил чиновников и депутатов заграничных счетов, а затем отлучает "олигархические" госкорпорации и "карманные банки" — как нас уверяют, экономическую основу путинизма — от офшоров, отдавая их под полную власть бастрыкиным и набиуллиным. Во имя общих интересов правящей номенклатуры — сохранения ее полновластия и обеспечения неуязвимости от западного давления — Путин явно пошел против частных интересов высших слоев. Это — безусловный признак силы. Оба его предшественника, Горбачев и Ельцин, на это не решились. Что, как известно, и привело их к краху, когда масса противоречивых сепаратных интересов размыли их политический курс.
Но крах умеренных вновь дает шанс новым радикалам. Я не собираюсь предвосхищать их появление, описывать их типажи. Я только скажу, что общество вступает в период очень жесткой борьбы. Отказ от амнистии всех "болотных" и подготовка второго "болотного процесса" — дела Развозжаева-Удальцова — это очень плохой симптом. Это признак мощнейшего наступления на независимое общество и оппозиционные круги. Потому что отечественная история хранит память о том, что такое "двойной процесс".
Как известно, стержнем Большого террора 1937-38 годов стали два "московских процесса". Я имею в виду только открытые процессы. Первый начался в январе 1937 г., и на нем были деятели явно второго-третьего эшелона (самым яркой фигурой был полукомический незадачливый организатор германской большевистской революции Радек). Этому процессу предшествовал закрытый процесс Зиновьева-Каменева и еще 14 большевиков ("дело Троцкистско-Зиновьевского террористического центра"). Этот процесс, как сейчас бы сказали, "создал преюдицию" для автоматического обвинения оппонентов Сталина в терроризме. Но январский процесс был только средством для разогрева. Главным был второй процесс — в марте 1938 года, на который были выведены главные архитекторы НЭПа во главе с идеологом большевизма Бухариным. Подсудимые наперегонки каялись во всех смертных грехах. По сути, это был сталинский суд не только над Октябрьской революцией, но и над всей ленинской генерацией большевиков. Ведь только хрущевская оттепель заново создала культ "верных ленинцев" и "настоящих большевиков". До вдохновленной Никитой Сергеевичем интеллигенции в общественном сознании понятия "большевик" и "ленинец" были синонимами террориста, коварного двурушника и вредителя.
Даже если Путин разрешит Никулинскому суду дать неотпущенным по амнистии "узникам 6 мая", что называется, "за отбытым", этот приговор окончательно утвердит версию властей о "массовых беспорядках". А второй "московский процесс" создаст видимость, что все протестное движение — это результат заговора финансируемых и подстрекаемых из-за границы авантюристов. Процесс Развозжаева-Удальцова будет превращен в суд над "Болотной площадью", над всем протестным движением. Точно так же, как суд над унизительно кающимся Бухариным был на деле сталинским судом над ленинизмом.
А после пропагандистского разогрева по либеральной оппозиции будет нанесен завершающий удар. В этих условиях обществу нужно вновь попытаться создать широкий фронт отпора. Первым делом прекратив ненужные склоки и отказавшись от безудержного политического прожектерства.
|
|
