Беру на вооружение блестящую максиму Е. В. Ихлова: «Незнание логики истории, как и незнание законов, от ответственности не освобождает». В самом деле, многие авторы, предлагающие рецепты политического развития, хорошо знают историю, однако допускают фатальный логический просчёт, отталкиваясь от неверного посыла, презюмируя парадигму продолжающегося противостояния капиталистической и коммунистической идеологий. В реальности же в период продолжающегося кризиса, связанного с отмиранием капитализма, понятия «правые», «левые», «либералы» и т. п. потеряли не только свой первоначальный, но и вообще какой бы то ни было смысл. В силу этого ни одна из предлагаемых прекрасно обоснованных теорий никогда не найдёт приложения на практике.

Живший при феодальной (или шире, по Илюшечкину, сословно-классовой) общественно-экономической формации философ-этик Адам Смит предсказал не только приход следующей, при которой наше старшее поколение прожило большую часть жизни, но и её уход — который уже произошёл, хотя не все обратили на это внимание. Альтернативные идеи — от Карла Маркса до Джона Кейнса — прекрасно вписались в структуру капиталистической формации и повлияли лишь на механизмы направления «невидимой руки рынка» в нужную манипуляторам сторону.

Многим казалось, что капиталистическая формация в различных её разновидностях — включая государственный капитализм СССР и современного Китая — будет существовать если не столь долго, сколь первобытно-общинная, то по крайней мере не меньше, чем сословно-классовая. Однако использование ископаемого топлива, в особенности с начала разработки каспийской нефти, подстегнуло развитие, рынок стал глобальным (а следовательно отпала необходимость в капитале для его расширения, так как развиваться рынку больше некуда) — и классический капитализм сохранился разве что в небольших резервациях вроде Сингапура.

Сама по себе глобализация вместе с распространением идеи глобального общества, «постиндустриализм», предсказанный Анандой Кумарасвами, «Конец истории» Фрэнсиса Фукуямы, «Столкновение цивилизаций и преобразование мирового порядка» Сэмюэла Хантингтона — это разные грани, отражающие одно и то же явление. Капиталистическая формация в полном соответствии с теорией её пророка Адама Смита завершила свой жизненный цикл, тогда как приход новой формации задерживается искусственно, путём использования инструментов, наработанных за период развития прежней.

Шаманы и жрецы экономики, юриспруденции, политологии и других общественных дисциплин промывают мозги населению планеты, и даже на симпозиумах на их лицах не видно улыбки авгуров — потому что их собственные мозги промыты теми же методами. Мировая финансовая система «поддерживается» методами искусственного надувания и прокалывания пузырей, имитирующими соответственно развитие экономики и кризисы перепроизводства. Ничем, кроме военной силы и мощной пропагандистской машины, не обеспеченная мировая резервная валюта построена по принципу финансовой пирамиды. Банковская система выпускает «ценные» бумаги по тому же принципу. Закон спроса и предложения заменён операциями специальных служб и политическими авантюрами, в результате чего ценность жизни гражданина упала до уровня ниже античного.

Нынешние философы не объясняют происходящее и не предлагают выходов, но люди интуитивно чувствуют, что всё пошло не так, как дóлжно — и ищут решений, исходя из предыдущего опыта. Простые люди ищут простых решений, уходящих корнями в прежние общественно-экономические формации. В наших условиях это ксенофобия, которая была жизненно важной в первобытно-общинный период и доказала свою способность на короткое время объединять людей в период тяжёлых кризисов капитализма — в форме нацизма — а также религиозный фундаментализм, решавший определённые задачи в период сословно-классовой формации, и другие теории справедливости, включая различные разновидности марксизма, бывшие актуальными в период формации капиталистической.

В не успевшем сформироваться «глобальном обществе» идёт процесс кластеризации. Люди ощущают не только несправедливость, но и бессмысленность существующего миропорядка, и при отсутствии теории, объясняющей происходящее, интуитивно сбиваются в группы, объединённые случайными признаками: религии, расы или наличием лидера, предлагающего «простые решения», позаимствованные из уже не релевантного исторического опыта.

В России сложилась любопытная ситуация. Администрация президента «поселилась» в сословно-классовой формации, и её естественными союзниками являются религиозные фундаменталисты, причём не только те из них, кому это положено по службе — рядом с «князьями крови» за место под солнцем бьются князья церкви. Наши исламисты, несмотря на их стремление к возвращению к идеологии раннего ислама, совершенно отличной от сословно-классовой, зачастую легко находят взаимопонимание с властями — просто потому, что их парадигма находится в той же фазе. При этом оппозиция, как «справа», так и «слева», существует в анахроничном капиталистическом или коммунистическом прошлом, поэтому уровень перекрёстного взаимодействия, не обусловленного сознательными манипуляциями сверху, стремится к нулю.

Единственная часть администрации, с которой оппозиция в состоянии найти общий язык, это правительство РФ — в расширенном смысле — а именно продолжатели дела американской «колониальной администрации» России периода 90-х годов ХХ века, исповедующие адаптированную для колоний версию кейнсианства. Эта концепция также является продуктом прошлой формации, в которой «застряла» и большая часть оппозиции. Проблема в том, что такое сотрудничество выгодно разве что бывшей метрополии. Американское влияние на нашу администрацию всё ещё очень сильно, и я называю США «бывшей» метрополией только потому, что влиятельный президент Путин в этой структуре стоит несколько особняком.

Вспомним предыдущего «эффективного менеджера». Тот пришёл к власти благодаря успеху финансировавшегося через Троцкого Рокфеллерами проекта вытеснения братьев Нобелей как с каспийских нефтяных месторождений, так и с трубопровода Баку — Батум. Успех этой операции и лично «смотрящего» Сосо привёл также к стратегическому ослаблению позиций Ротшильдов как в российской нефтедобыче, так и в российской политике. Впоследствии, при финансировании тех же Рокфеллеров, и массированном предоставлении клиентами их банков западных технологических инноваций Сталину, последний провёл индустриализацию и подготовку к войне — имевшей целью, в соответствии с планом заказчика, «выдернуть» Европу из-под Ротшильдов.

Однако в 1937 году умер если не отец, то главный спонсор великой русской революции — первый миллиардер планеты Джон Д. Рокфеллер — что позволило И. В. Сталину уже в 1940 году избавиться от бывшего руководителя каспийского и других рокфеллеровских проектов в России Л. Д. Троцкого. После войны ситуация в корне изменилась — появилось «новое оружие» — и Сталин поддержал издавна пестуемое Ротшильдами сионистское движение, что позволило организатору ликвидации Троцкого Н. И. Эйтингону организовать масштабную утечку американских атомных секретов. Затем Сталин попытался «зачистить» и Эйтингона — по «делу о сионистском заговоре в МГБ»... Таким образом, в результате элегантного ухода Сталина из-под контроля Рокфеллеров возник новый мировой баланс, основанный на страхе взаимного гарантированного уничтожения.

Этот трюк попытался повторить М. Б. Ходорковский. После того, как из-за срыва объединения «ЮКОСа» и «Сибнефти» сорвалась попытка продажи доли в объединённой компании «ЮКОС-Сибнефть» прямому потомку компании Джона Д. Рокфеллера Standard Oil — ExxonMobil, Михаил Борисович передал управление принадлежавшими ему акциями нефтяного гиганта «ЮКОС» банкиру Натаниэлю Ротшильду. Тем самым он противопоставил себя ставленнику пророкфеллеровской ельцинской «семьи» В. В. Путину. Однако Сталин из Ходорковского не получился, скорее уж Троцкий. Мещанский районный суд Москвы оказался ничем не хуже ледоруба, тогда как Путину прекрасно удаётся маневрировать, и даже наращивать своё влияние, между силами, стремящимися контролировать «сырьевые империи», а благодаря этому надувать пузыри деривативов.

Поглотившая активы «ЮКОСа» «Роснефть», у которой ранее сорвались переговоры с близкой к Ротшильдам BP, заключила соглашение о стратегическом партнёрстве с ExxonMobil. Этот потомок компании Рокфеллера станет партнёром «Роснефти» в освоении нефтегазовых месторождений Арктики (присутствовавший при подписании соглашений тогдашний премьер-министр России В. В. Путин оценил объём инвестиций в одни только эти проекты в сотни миллиардов долларов). В свою очередь, российская компания получила возможность войти в проекты ExxonMobil, в том числе в Мексиканском заливе и Техасе. Помимо того, соглашение предусматривает организацию совместного Арктического центра исследований в Санкт-Петербурге.

В этом году «Роснефть» также приобрела ТНК-ВР, однако можно предположить, что Ротшильды получат от Путина «утешительные призы». В частности, освобождение боровшейся за спасение Арктики — «Так не доставайся ж ты никому!» — команды ледокола Arctic Sunrise, о судьбе которой искренне и бескорыстно беспокоится Дэвид де Ротшильд. Сами по себе «полезные идиоты», разумеется, заслуживают всяческого сочувствия, и их борьба за повышение цен на энергоносители, а по их искреннему мнению (как и по мнению их старших товарищей, которые много лет, сами того не подозревая, верой и правдой служили интересам Газпрома) — за чистоту окружающей среды — несомненно, продолжится с новой силой. Отношения с Королевством Нидерланды, надо полагать, нормализуются, так как для родившейся у вышеупомянутого трубопровода Баку — Батум Royal Dutch Shell и без того не было шансов войти в арктический проект.

Благодаря ряду операций, проводившихся как КГБ СССР, так и специальными службами Российской Федерации, Путину удалось собрать достаточно компромата на «вашингтонский обком», чтобы в случае «войны компроматов» обеспечить «взаимное гарантированное уничтожение». Более того, в результате тех же операций Путин набрал достаточно влияния в Европе, чтобы политически выжить в «дуэли на говномётах» даже такой интенсивности, которая смела бы американских партнёров.

Во время царствования подавившего многие, начиная с декабристов, восстания, либерала Николая I Пушкин писал Чаадаеву: le gouvernement est encore le seul Européen de la Russie (правительство всё ещё единственный европеец в России). Наше правительство, и в первую очередь, его экономический блок — единственный американец в России, если не считать «либеральной оппозиции». Единственный европеец в России — это Путин, не в меньшей степени, нежели потомок Гольштейн-Готторповской династии Николай I. Вся остальная российская политика находится в других точках пространственно-временного континуума — не в географическом, а во временнóм смысле.

Люди попроще загнаны страхом перед неопределённостью в пещерные оборонительные позиции первобытно-общинной формации (ксенофобия), другие пытаются адаптироваться к виртуальной сословно-классовой, и уходят от реальности в религиозный фундаментализм. Более продвинутые живут виртуальными войнами почившей в бозе формации капиталистической — отсюда и умозрительные рассуждения о возможности или невозможности союзов либералов с правыми или левыми радикалами, тогда как в современной реальности сами понятия либерализма, правизны и левизны с каждым уходящим днём все больше теряют всякий смысл.

В качестве свежего примера можно привести появившиеся в последние дни редакционные статьи газеты The New York Times. В связи с разногласиями вокруг сирийско-иранской сделки между Путиным и Обамой этот мировой рупор либерализма обозначил друзей и врагов США, где в числе друзей, кроме Обамы и Керри, можно по умолчанию найти разве что Путина и Роухани, тогда как под врагами понимаются члены американского Конгресса, Израиль, Саудовская Аравия и глава французской дипломатии Лоран Фабиус.

Вне зависимости от того, чья позиция представляется более верной в каждом конкретном вопросе, на практике все смешалось в результате неумолимого исторического процесса, и все тактические рассуждения об объединении либеральной, левой и правой оппозиции представляются не более актуальными и не менее анахроничными чем, скажем, звучало бы предложение об объединении парижских коммунаров с орками, фракийскими рабами и кроманьонцами для борьбы с Артаксерксом. Для объединения или размежевания политических сил для начала желательно, чтобы эти силы стали политическими — то есть ориентированными на достижение целей, отражающих общественный строй и экономическую структуру страны, и направленных на их изменение в конкретном желательном направлении. Когда люди осознáют, что происходит вокруг, чего они хотят и каким образом собираются достичь поставленных целей — лишь тогда на месте хора для исполнения кричалок начнут появляться политические силы как таковые, понимающие, чего они хотят добиться, кроме смены портрета в кабинетах чиновников.

Мы не добрались пока до стартовой черты, не договорившись даже о том, что происходило в нашей истории — не говоря уже о понимании настоящего, в частности, в какой точке исторического развития находимся — так что какие уж там планы на будущее. Вот и докатились до положения, когда умные и образованные «властители дум» призывают нас поддержать некоего кандидата, одобренного определёнными американскими кругами вкупе с некоторыми нашими (или уже не нашими? Глобализация, однако) магнатами — якобы для того, чтобы он уволил Чурова и обеспечил сменяемость власти. Как политика это находится на уровне игры в бирюльки, причём очень опасной: кандидат даже на словах не пообещал такую малость, как например, в случае своего назначения не отменить выборы вовсе — даже в виде пародии.

Впрочем, это мелочи. Ау! Кто-нибудь знает, где мы находимся, и куда идти дальше? Где свернули не туда, и кто в этом виноват, обсудим потом, когда выберемся из этой чащобы хотя бы на опушку. Россия не одинока, теперь весь мир в подобном положении, старые швы трещат и лопаются. Мозги у нас тоже промыты, но иначе, чем у тех же американцев или даже европейцев, а кроме того, мы научились хотя бы иногда не принимать на веру «общепринятые истины». Поэтому, если мы прекратим плестись в хвосте устаревших американских концепций, и переборем соблазн свернуть к ещё более устаревшим исконно-посконным собственным, у нас остаётся шанс не только найти путь для себя, но и показать дорогу миру — надеюсь, что на этот раз в порядке исключения в верном направлении. Однако с каждым уходящим часом мы этот шанс упускаем.

От редакции: Интересный взгляд на мировую историю последних 200 лет, тем более интересный, что несистемный. Как маленькая семейная таверна зачастую лучше, чем большой сетевой ресторан. Но всё же...

Автор спрашивает: где девиация, где свернули не туда?.. А вот где - "оппозиция, как «справа», так и «слева», существует в анахроничном капиталистическом или коммунистическом прошлом".

Но ведь у нас не было коммунистического прошлого! Нигде и никогда. Был ли в СССР госкапитализм? Да, очень было похоже на госкапитализм, но все же это был первый опыт построения социалистического общества. Опыт неудачный, иначе бы не закончился крахом. Почему? Да потому что отличие левого, социалистического дискурса фундаментально, и не может никак девальвироваться со временем - это отношение к собственности на средства производства. Частная или общественная. 

В СССР слишком рано отошли от приориета собственности на средства производства для трудовых коллективов. На фоне контитуционной декларации "общенародной собственности" права распоряжаться ей (а позже и приватизировать) полностью оказались в руках государства (которое вместо того, чтобы постепенно отмирать, все усиливалось и усиливалось). Отсюда - отчуждение труда, отсюда низкая производительность труда, отсюда проигрыш в глобальной конкуренции систем.

Стоит ли сводить это к борьбе Ротшильдов и Рокфеллеров за бакинскую нефть?

Ведь вроде уже всем ясно, что капитализм заканчивается, но наши мыслители все никак не могут решщиться произнести, что же будет после капитализма? А ведь все достаточно очевидно, и возможно именно в силу этого непроизносимо. Средства производства будут принадлежать тем, кто на них работает - или они больше не будут приносить прибыль. Общественное самоуправление (как на производстве, так и в других сферах) заменит лидерское - именно в силу этого малоинтересной является личность Путина, равно Обамы и прочих. Путин больше личность (что признает "Форбс") только в силу того, что Россия отстала в общемировом процессе десакрализации и деперсонализации власти. А поскольку Россия все время пытается идти вспять прогрессу, то не исключено, что Путин наденет на себя и шапку Мономаха, что оставит страну вообще за бортом истории.

Идея оппозиции в России - это вовсе не смена портрета на стене каждого кабинета, а ликвидация портрета как такового. Цель левой оппозиции, причем единственной - это возвращение России на путь прогресса в самом широком смысле, социального, технического, культурного. Увы, и либералы, и националисты видят свои цели в прошлом, отличаясь лишь глубиной погружения в это прошлое. А коммунизма не было, но он будет. И это не вопрос противостояния внутри оппозиции, он как раз на пути общего прогресса решается мирно, в силу очевидности.

Успех Путина во внутренней политике и, соответственно, беда России в том, что Кремлю удалось раздробить общегражданский протест 2011-12 годов на три большие потока, а их, в свою очередь, на множество более мелких. Хотя всем, в общем-то, ясно, что успех оппозиции мог быть только общим - на победу любой из ветвей оппозиции в одиночку надеяться нелепо. На Старой площади довольно потирают руки, путем довольно сложных манипуляций общегражданский протест превратился в общегражданскую неприязнь друг к другу. В такой среде можно и царствовать, угрозы нет.

Вопрос будущего России - это сегодня возвращение оппозиции к интегральным проектам. Причем ни в коем случае не лидерским - "проект Навальный" уже показал, что имплантировать политтехнологию ХХ века в политическую среду века нынешнего не получается, лидерская "политика харизматиков" закончилась. Только общественная политика как путь к общественному управлению всем - государством, производством, экономикой, в общем всем. Цель - не подавление других, не смена чужого лидера на своего, цель отказ от лидеров и сохранение паритетных принципов в политической жизни. В каком-то смысле снятие антагонизма "власть-оппозиция", только не в смысле борьбы старого и нового. 

Это и есть левый тренд в современной российской политике.

Анатолий Баранов