События в Бирюлёво завершили сорокалетнюю либеральную гегемонию в среде оппозиционной русской демократической интеллигенции. Эта гегемония обозначилась в начале семидесятых, когда выяснилось, что конкурирующие направления оппонирования советской власти - движение «за обновление социализма», за возвращение к «истинному ленинизму», и неполитическое почвеническо-экологическое движение стали очевидными маргиналами. Одновременно все «антисоветчики», кроме русской интеллигенции перешли на позиции «национального возрождения». Даже почти совсем ассимилированных русских евреев охватили сионистские настроения – в виде движения за выезд в Израиль и сочувствие этому движению. Только русская демократическая интеллигенция хранила верность универсализму, который неправильно ругали «космополитизмом», а точнее было бы назвать антипролетарским интернационализмом.
Движение за правильный социализм, в первую очередь, студенческое, возникло в СССР уже в конце сороковых. Оно развивалось по всем правилам ереси, адепты которой хотят очистить церковь от «пагубных заимствований» и догматических искажений. Разгром «Пражской весны» лишил это направление политической перспективы. Оно долго агонизировало, пока не приняло форму разработки левой социал-демократической альтернативы для СССР. В первую очередь, речь идёт о разгромленных в 1982 году КГБ кружках Андрея Фадина (светлая ему память) и Глеба Павловского, издавали самиздатовский журнальчик «Левый поворот». В начале перестройки её идеологи активно использовали наработки этих новых левых.
Почвеническо-экологическое движение возникло на двадцать лет позже появления новой левой оппозиции в СССР. Оно сформировалось вокруг борьбы «за спасение Байкала» - против строительства на его берегу целлюлозно-бумажного комбината. Очень быстро это движение расширилось на сохранение памятников архитектуры (в первую очередь, старых церквей), на культивирование некоммунистической поэзии и живописи. Это движение стремительно сделало из досоветской России икону. Попытка остановить это внезапно мощное почвенническое движение стоило карьеры идеологическому организатору советского вторжения в Чехословакию в августе 1968 Александру Яковлеву, на десять лет отправленному в канадскую дипломатическую ссылку. Когда в конце 80-х советская система рушилась на глазах, русскому обществу в качестве социально-исторической альтернативы очень пригодилось сусальное изображение православно-монархической Руси. С этой точки зрения ЦК КПСС было выгоднее не строить ЦБК на Байкале, а дать себя «победить»* писателям. Это предотвратило бы мощную идейную консолидацию «почвенников» против власти. Но в ЦК КПСС ещё не знали, что мудрый правитель сам формирует себе врагов, не пуская дело на самотёк.
Но и почвенники, ставящие целью «патриотическую переработку» таких кузниц номенклатурных кадров, как КГБ и ВЛКСМ, и левые, мечтающие идеологически вооружить будущих советских реформаторов, проиграли либералам-западникам. Даже Солженицын, которого ласково-иронически иначе, чем «нашим аятоллой**» не называли, не смог навязать свою либерально-почвеническую «соборно-земскую» идею государственного преобразования. Его воспринимали только и исключительно как фаната Столыпина и правоконсервативного оппонента безбожного «заглотного» коммунизма и его «розовых» леволиберальных попутчиков.
Либерально-западнический универсализм побеждал направо и налево. Страна рванула к рынку, советские бесправные области почти что превратили в «штаты»… Президент, сенат, губернаторы, мэры… «Белый дом»… Через слово «национальная» - доктрины, политики…
Зубастость либерализма была наглядно продемонстрирована и в октябре 93-го, и в июне 1996-го.
С осени 2007 года либералы-западники стали главной мишенью государственной пропаганды. Что только консолидировало либеральную интеллигенцию. Именно эта интеллигенция вывела людей на митинги «зимней революции» 2011-12 годов. Но после победы Путина, либеральная интеллигенция почти радостно пала духом, в очередной раз уверилась, что Россия извечно обречена на коррумпированную полицейскую деспотию, и перенастроилась на «бархатный застой»: «нравственно и профессионально усовершенствоваться», вычурно ругать власть и поддерживающий её народ в своём коммуникационном пространстве, да жалеть очередных узников совести. Вокруг прежних либеральных стягов теперь остались только правозащитники.
Однако бирюлёвская «районная революция» со всеми её расистскими обертонами и, самое главное, её широкая и безоговорочная общественная поддержка, включая робкое либеральное поддакивание, означает полный крах либерально-западнического универсализма. Все «сахаровские» и даже «солженицынские» моральные ценности оказались, по меткому рейгановскому выражению, на «пепелище истории».
Россия «исправила» историческую флуктуацию начала семидесятых и «вернулась» к общему тренду антиноменклатурных революций в Восточной Европе и советских республик. В этих революциях этнический национализм был не менее важной составной частью, чем антикоррупционный и антидеспотический протест.
Так на наших глазах закончился провалом очередной вариант «особого пути России» - химерическая надежда на появление надэтнической гражданской нации, консолидированной на основе правовых и гуманистических идеалов.
Самое забавное, что только сочувствие узникам совести – либеральному кумиру Ходорковскому, Алёхиной и Толоконниковой, сейчас – узникам «Болотной» и гринписовцам, подобно якорю удерживает либеральную интеллигенцию в политизированном состоянии. Если же Путин решится на полноценную политическую амнистию, то либеральная интеллигенция немедленно свернёт свои боевые знамена и бесславно удалится ворчать на анчоусное быдло и зализывать моральные раны.
*В перестройку выяснилось, что основным доводом в пользу строительства комбината стало нежелание Политбюро создавать у писателей и академиков ощущения победы.
**Разумеется, в честь вождя Иранской революции Хомейни
|
|
