13 (26) декабря 1905 в пригородном поселке губернского города Пермь, Мотовилихе - вспыхнуло одно из самых крупных восстаний Первой российской революции. Его костяком были дружины, сформированные из рабочих пушечного завода.
В восстании приняли участие как большевики, так и эсеры и анархисты. Но основная часть восставших была беспартийной, как и возглавивший одну из дружин Александр Лбов, человек, навеки вписавший свое имя в историю рабочего и революционного движения Урала, ставший на долгие годы легендой и мифом, образом бесстрашного Революционера.
Его беспартийность в советские годы будет трактоваться как причина его политической слабости, и как фактор неизбежности поражения боевой организации лбовцев. После разгрома восстания Лбов не сдался в руки полиции, как большинство дружинников, не удалось ему и переждать смутное время – он был заметной фигурой, и рассчитывать на снисхождение властей не мог. Зиму 1905-1906 Лбов скрывался в подполье, поддерживая связи с различными революционными партиями.
Именно в этот период Лбов, твердо приняв решение не возвращаться к прежней жизни, навсегда, с отвращением отбросив «быдланское бытие» русского рабочего эпохи звериного капитализма, поставил перед собой задачу сформировать на Урале серьезную боевую организацию и, опираясь на неё, бросить вызов Системе.
Тот факт, что Лбов не был участником ни одной из оппозиционных партий, бывший безусловным минусом в советской историографии, на деле лишь подчеркивает универсальность его фигуры, образ отрицателя сатанинской системы унижения и подавления, деградации и механизации личности. Человека и борца, бросившего вызов всей этой системе, не отдельным её представителям или формам – а в принципе тому положению вещей, при котором человек превращается в бездушную обслугу чьего-то чужого счастья, получая взамен право на жизнь. Ибо и сто лет назад, и сейчас – зарплата рабочего означала и означает лишь осуществление естественного права человека на жизнь, право не сдохнуть с голоду и не замерзнуть.
Весной 1906 в распоряжение Лбова приезжают боевики различных питерских боевых организаций, разыскиваемые полицией. Так рождается его первая боевая группа. Во главе её Лбов проводят свои первые акции, которые лягут в основу его обвинений в банальной уголовщине, как со стороны полиции, так и со стороны поздней советской историографии.
Лбов широко осуществлял «эксы» - экспроприацию государственного и крупного частного капитала. Деньги, добытые этим путем, шли на финансирование подпольных структур, с которыми Лбов начал активно сотрудничать с весны 1906, а частью – на формирование второго, скрытого компонента его боевой организации.
На базе первого отряда были сформированы новые дружины, базирующиеся в различных уголках Пермской губернии и подпольные ячейки из некадровых боевиков, продолжающих жить обычной жизнью, присоединяющихся к лбовцам лишь на период акций. Так, уже к лету 1906 лбовская организация охватила весь горнозаводской Урал и начала настоящую диверсионно-партизанскую войну против властей.
Помимо экспроприаций и адресного террора в отношении полиции и жандармерии, лбовцы проводили диверсии на коммуникациях и линиях связи, затрудняя управление краем. Параллельно с «герильей» лбовцы широко поддерживали политическую активность рабочих, охраняя маевки и отвлекая внимание полиции от активистов революционных партий на себя, разрушая оборудование на охваченных забастовками предприятиях, устраняя наиболее ненавистных инженеров, управляющих, штрейкбрехеров.
Так или иначе, а за период 1906-1907 гг., чувствуя поддержку серьезной боевой организации, рабочие Урала сумели значительно улучшить свое положение и расширить права. Благодаря деятельности лбовской организации повысилась эффективность антиправительственной пропаганды, была налажена серьезная агитационная работа на заводах и рудниках. Лбов поддерживал подполье вне зависимости от партийной принадлежности, добытыми им деньгам пользовались и эсеры и большевики. Учитывая специфику края, основной ставкой лбовской организации, её опорой и социальной базой выступали рабочие.
Влияние Лбова не распространялось за пределы горнозаводского Урала, не имело поддержки в южных и юго-восточных уездах губернии, не затрагивало крестьян. Этим объясняется тот факт, что лбовщина не получила такого широкого размаха и не вовлекла в свои ряды такие широкие массы, как позже антоновщина в Центральной России и бандеровщина на Украине.
Лбовщина, таким образом, и не имела возможности расширить свое влияние – поскольку восточнее промышленные районы начинались большим отрывом лишь в Сибири, а западнее, в районе Сормово, условия не позволяли вести широкомасштабную войну. Именно поэтому, Лбов в своих планах делал ставку не на широкое восстание масс, а выступил некоей предтечей тактики информационного террора.
Своей задачей он видел проведение громких акций против губернского центра, с целью дать понять всему терпящему поражение революционному движению, что власть слаба, что она мало что контролирует, что борьба еще не проиграна. Не свержение власти в локальном районе, а вдохновение всех, кто еще не смирился, на продолжение борьбы, на подготовку нового восстания, не на Урале, но в центре, в Москве и Петербурге. В этих условиях власти видели лишь один способ уничтожения лбовской организации и лбовщины как таковой – дискредитация его и его дружин.
Препятствовать распространению лбовщины они не могли, ибо организация исходила из презумпции качества, а не количества. Общее число лбовцев не достигало и 500 человек. Жесткая конспирация долгое время предотвращала внедрение в структуры боевиков провокаторов. Но ничего не могло предотвратить проникновение в организацию уголовного элемента и власти приложили к этому немало усилий, распространяя слухи о том, что лбовцы не чураются банальных грабежей.
Власти так же увидели возможность в подрыве авторитета Лбова путем различного рода провокаций против рабочих, поддерживающих лбовцев. На широком ряде промышленных предприятий был организован срыв выплат заработной платы, списанный на то, что лбовцы ограбили транспорт с деньгами. Эта, и подобные ей акции, выпуск их тюрем уголовников, задачей которых ставилось проникновение в ряды лбовцев и дискредитации их изнутри помогли властям к лету 1907 года, на исходе второго года партизанской войны на Урале подорвать социальную базу движения.
Полицейский и черносотенный террор, выкосивший ячейки эсеровских и большевистских организаций, разорвал связи Лбова с подпольем, лишил его движение научной, теоретической базы и так же способствовал вырождению партизанской войны в разбойничий протест против несправедливых порядков. Движение, начавшееся как революционная партизанская война, закончилось бунтом разрозненных одиночек.
Оказавшись без поддержки подполья и без социальной базы, Лбов потерпел поражение, был в конце 1907 арестован жандармерией, осужден и повешен в марте 1908. Был ли это финал закономерен?
С учетом отрыва от серьезного, профессионального подполья – безусловно. С тактикой партизанской войны без опоры на сельскую местность в России начала ХХ века так же. Даже в промышленных районах, без опоры на крестьянство партизанская война обречена. В этом случае её основную силу должны составлять не отряды, базирующиеся в лесах, а мелкие подпольные группки, чьи члены постоянно проживали в городах и поселках.
Именно опора на сельскую местность помогла бандеровцам вести свою войну против Советов в течение всей второй половины 40-х гг. Это при том, что общий политический климат послевоенного СССР, прочность сталинского строя были несравнимо выше аналогичных показателей царского режима.
Однако лбовщина важна не только возможностью анализа причин и поражений революционных движений в тех или иных условиях, но самим фактом одного из первых, организованных вооруженных выступлений против властей.
Советская историография умаляла роль лбовщины в рабочем и революционном движении Урала не только из-за отсутствия руководящей роли РСДРП(б) в ней, но и потому, что революционная партизанская война показала роль и влияние не только масс, но и личности, наделенной энергией и волей, возглавившей её. Лбовщина не была стихийным явлением.
От самого своего начала она была порождением одного человека, им выпестована, возглавлена, им и распущена ввиду сложившегося кризиса. Но при этом она обладала всеми признаками объективно обусловленного существования. Это не было химерическое движение, базирующееся на иностранной финансовой помощи или вливаниях неких местных заинтересованных лиц. У лбовщины была настоящая социальная база, и база эта была с одной стороны, создана самими лбовцами, а с другой стороны, не могла не возникнуть по объективным причинам.
Безусловно, Лбов совершил много ошибок. Возможно, что широкомасштабная партизанская война неизбежно должна была потерпеть поражение. Но вовсе не столь однозначный конец ждал организацию, как это рисовалось советской историографией.
С учетом последующего опыта революционных движений в мире, можно с уверенностью сказать, что у лбовщины была и иная альтернатива. Могла быть создана динамичная и гибкая структура, способная противостоять властям в течении долгого времени.
Если мы посмотрим на деятельность ИРА, ЭТА, RAF, BR и др. организаций, то история каждой из них насчитывает много больше лет, чем разделяли первую и вторую русскую революцию. В лице лбовской организации, сохранись она, революционное движение получило бы блестящую, независимую школу борцов, свободную от партийной принадлежности, но более чем широко интегрированную в массы.
В России и в частности на Урале, была бы создана своего рода «культура сопротивления». Наличие лбовщины и той её мощной базы, что была создана в 1906 г. послужило бы в дальнейшем противовесом любым попыткам чьей либо партийной монополии. «Культура сопротивления» созданная ОУН, так и не позволила полноценно интегрировать западных украинцев, охваченных влиянием этой культуры, в СССР, и это активно проявило себя в конце 80-х гг.
Тяжело рассчитывать на то, что малочисленные движения профессиональных боевиков могут сломать вооруженные силы режима. Тяжело рассчитывать на то, что в такой большой стране как Россия, небольшое движение, даже в случае успеха поднятого восстания сможет разжечь народную войну и свергнуть режим. Поэтому Лбов делал все правильно, отказавшись от идей широкого восстания.
Но и сосредотачивать все свое внимание только на глобальных акциях, взамен серьезной работы в спайке с подпольем, ему не следовало. Стабильная партизанская война в том или ином районе против непопулярного в народе режима, выкачивающая из казны средства, подрывающая его престиж и уважение к нему, а самое главное – страх перед ним, стимулирующая возникновение новых очагов сопротивления, расползающаяся по провинции, разлагая силовые ведомства и вселяя в госчиновников страх и неуверенность, осознание того, что всесильный некогда бумажный тигр превращается не более чем в клопа - вот что страшно для любой империи по настоящему.
В дальнейшем достаточно лишь легкого внешнего или серьезного внутреннего потрясения что бы расшатанный и деморализованный режим рухнул. Революция – это всегда выбор сильных и думающих. Слабый и глупый довольствуется мещанством. Революция очищает человека от многочисленного мусора серых будней и рутины. Придает любой, самой обессмысленной жизни – смысл и значение. Даже проигранные революции наносят режиму удар. Ибо основа безопасности любого строя – обыватель. Или голодный раб, способный на бунт только ради куска хлеба. Основа революции те, кто подобно Александру Лбову говорит: «надоело… каждый день гудок, да каждый день звонок. И так без конца и без края». И, проиграв в открытом восстании переносят свою баррикаду в лес.
Даже погибнув, Лбов продолжал и продолжает наносить смертельные удары своим извечным врагам – черным силам шакальства и обывательства, процветающих в омерзительном симбиозе капитализма. Он стал легендой, а его опыт и биография – вдохновением для миллионов тех, кто подобно ему и его товарищам не принимает, отвергает и ненавидит всей душой Систему, превратившую человека в расходный материал, сведшую его жизнь к роли винтика в одном случае и механизма для потребления в другом. Этим был опасен Лбов и для царского режима, и для выродившегося советского бюрократизма. Опасен он и для нынешнего офисно-интернетного болота новорусского капитализма, пытающегося увлечь молодежь идеалами яппи, а образ борца дискредитировать фигурами подставных террористов. Но истинных героев не заляпать грязью.
Именно поэтому, в столетие первого организованного восстания уральских рабочих не просто против конкретных властей, но против капитализма и его системы – так важно вспомнить тех, кто стоял у истоков борьбы, не законченной до сих пор. Фигура Александра Лбова, предводителя уральских боевиков, занимает среди них не последнее место.
|
|
