Накануне саммита G-8 в Японии бывший госсекретарь США Генри Киссинджер, который, как и ведущий сотрудник его консалтинговой фирмы Томас Грэм, считается в США последовательным сторонником укрепления прагматичного сотрудничества с Китаем и с путинской Россией, выступил в выходящей в Париже американской газете International Herald Tribune с большой статьей, посвященной российско-американским отношениям.
После первого дня работы саммита и встречи Медведев-Буш, Киссинджер, видимо, имея на это веские основания, счел необходимым вновь высказаться на ту же тему, на этот раз на страницах газеты Washington Post.
Чем вызвана столь неожиданная активность ветерана американской внешней политики, остается лишь гадать. Однако далеко не случайно он ставит во главу угла темы Ирана и Украины, а также связанную с этими двумя странами проблему нераспространения ядерного оружия.
Ниже в переводе Инопрессы вниманию читателей предлагается статья Генри Киссинджера в Washington Post.
Найти точки соприкосновения с Россией
Встреча президента Буша с Дмитрием Медведевым на Хоккайдо дает возможность окинуть взглядом отношения Америки с новым российским руководством. Согласно распространенному мнению, исходившему из здравого смысла, инаугурация Медведева в качестве президента Российской Федерации трактовалась как продолжение двух сроков президентства Владимира Путина - периода, для которого было характерно господство Кремля и напористая внешняя политика. Но после того, как я недавно посетил Москву, где встретился с ведущими политиками, а также представителями деловых и интеллектуальных кругов, я пришел к убеждению, что такая оценка преждевременна.
Начнем с того, что формирующаяся политическая структура выглядит более сложной, чем гласит распространенное мнение. Всегда было неясно, зачем Путину, если его главная цель - сохранить власть в своих руках, избирать такой запутанный и ненадежный путь, как переход на должность премьер-министра; благодаря своей популярности он мог бы внести поправки в конституцию и продлить свой президентский срок.
У меня сложилось впечатление, что в политической жизни России грядет новая фаза. Возможно, перенос кабинета Путина из Кремля в здание, где работает правительство, имеет символический смысл. Медведев говорил, что собирается возглавить Совет безопасности РФ и, согласно российской конституции, быть публичным олицетворением внешней политики. Российские представители повторяют, точно мантру, тезис, что президент разрабатывает курс в области международных отношений и безопасности, а премьер-министр проводит этот курс в жизнь. Ни в правительственных кругах, ни за их пределами я не повстречал ни одного россиянина, который не считал бы, что сейчас происходит некое перераспределение власти; правда, люди не могут предсказать, каков будет исход этих действий.
Путин сохраняет могущество. В глазах большинства россиян Путин - это лидер, который покончил с унижениями и хаосом 1990-х, когда российское государство, экономика, идеология и империя развалились. Вполне объяснимо, что он взял на себя роль проверяющего, который следит за работой преемника; не исключено, что Путин оставляет себе возможность баллотироваться на президентских выборах в будущем.
Каков бы ни был их окончательный итог, последние по времени российские выборы знаменуют переход от фазы консолидации к периоду модернизации. Для российской истории беспрецедентный случай, когда правитель на пике своего влияния уступал бы власть другому. Нарастающая сложность экономики породила необходимость в предсказуемых юридически-правовых процедурах, что уже предрекает Медведев. Работа государственной администрации с двумя центрами власти - по крайней мере, так дело обстоит на начальном этапе - возможно, впоследствии будет восприниматься как первый шаг к формированию некой системы сдержек и противовесов.
Разумеется, демократия в России еще не предрешена историей. Но точно так же не было заранее предрешено и демократическое развитие на Западе.
Что из этого вытекает для внешней политики США? В ближайшие несколько месяцев Россия займется разработкой практических методов, путем которых разработка доктрины национальной безопасности будет отделяться от ее воплощения в жизнь. Администрация Буша и кандидаты в президенты поступят мудро, если позволят Москве спокойно заниматься этим и воздержатся от публичных комментариев.
Со времен распада СССР в 1991 году американские администрации, одна за другой, вели себя так, будто строительство демократии в России - одна из главных задач Америки. Часто звучали речи, осуждающие недостатки России, часто делались жесты, заимствованные из арсенала холодной войны.
Сторонники подобного курса утверждают, что трансформация российского общества - это предварительное условие более гармоничного международного устройства. Они уверяют: если оказывать на нынешнюю Россию постоянное давление, она тоже в конце концов взорвется. Однако напористое вторжение в то, что россияне считают концепцией своей индивидуальности, может лишь повредить достижению как геополитических, так и нравственных целей.
Несомненно, некоторые организации и отдельные лица в России рассчитывают на то, что Америка ускорит развитие демократии. Но почти все наблюдатели единогласны в том, что большинство россиян считает Америку чересчур самонадеянной и полагает, что она стремится помешать возрождению России. Подобная обстановка породит скорее националистическую и враждебную реакцию, чем развитие демократии.
Во многих отношениях мы являемся очевидцами одного из самых многообещающих периодов российской истории. Знакомство с современными открытыми обществами и диалог с ними сейчас являются более продолжительными и интенсивными, чем когда-либо ранее, - даже перед лицом прискорбных репрессивных мер. Чем дольше этот период будет продолжаться, тем больше он повлияет на политическую эволюцию России.
Темп подобной эволюции неизбежно будет задавать сама Россия. Мы сможем повлиять на него скорее проявляя терпение и понимание исторических процессов, чем путем оскорбленного разрыва связей и публичных воззваний.
Собственно, геополитические реалии предоставляют редкостную возможность для стратегического сотрудничества. Соединенные Штаты и Россия вместе имеют в своем распоряжении 90% мировых арсеналов ядерного оружия. Россия - крупнейшая страна мира в территориальном отношении. Движение к стабилизации в таких вопросах, как ядерное оружие, Ближний Восток и Иран, зависит от российско-американского сотрудничества.
Империалистическая внешняя политика царской и советской России имела такое подспорье, как слабость почти всех стран, граничащих с Россией. Это позволило России в течение полутора веков неудержимо продвинуться от Волги до Эльбы, вдоль побережий Черного моря, на Кавказ и до подступов к Индии. В Азии она достигла Тихого океана, вошла в Маньчжурию и Корею. Непрекращающаяся экспансия стала синонимом безопасности, а внутриполитическая легитимность достигалась в значительной мере за счет демонстрации силы за границей.
Теперь обстановка кардинально переменилась. Соседи России победили свою слабость. Российско-китайская граница длиной в 2500 миль - это вызов, который зиждется на демографии: к востоку от озера Байкал 6,8 млн русских противостоят 120 млн китайцев, живущим в приграничных провинциях. На столь же протяженной границе Москва вынуждена справляться с воинствующим исламизмом, который распространяет свое влияние на юг России. На западной границе стратегическое влияние России наталкивается на новые реалии, включая тот факт, что бывшие государства Варшавского договора теперь вступили в НАТО.
Хотя российское население испытывает растущую гордость за свою страну, лидеры понимают, как рискованно менять новый международный порядок, применяя традиционные методы России. Они знают, что среди 25 млн российских мусульман есть значительная доля лиц, верность которых государству вызывает сомнения. Тем временем система здравоохранения нуждается в полной реорганизации, инфраструктуру нужно отстраивать заново. Россия, что для ее истории редкость, сейчас предпочла сосредоточиться на внутренних реформах.
Несмотря на свою агрессивную риторику и задиристый тон, российские лидеры осознают, что их стратегические возможности ограничены. Собственно, я считаю, что при Путине политика России объяснялась стремлением найти надежного стратегического партнера, причем предпочтение отдавалось Америке. Громокипящая риторика последних лет отчасти отражает досаду на то, что мы, в глазах России, не пошли навстречу этим устремлениям. Президенты Буш и Путин наладили конструктивные связи, но не сумели преодолеть привычки, сложившиеся у их странах в период холодной войны. Если говорить о российской стороне, то парламентские и президентские выборы - сначала одни, потом вторые - поощряли лидеров взывать к националистическим настроениям, которые взыграли после десяти лет того, что воспринималось как униженность.
Эти блуждания не влияют на глубинную реальность. В политической повестке дня доминируют три вопроса: безопасность, Иран и отношения России со странами, которые ранее от нее зависели, в особенности с Украиной.
Благодаря своему ведущему положению в ядерной сфере Россия и Америка несут особую ответственность - они обязаны брать на себя инициативу по таким глобальным вопросам, как нераспространение ядерного оружия. Имели место конструктивные инициативы - например, предложения расширить транспарентность и соединить в общую сеть системы ПРО, направленные против Ирана, - упомянутые в апрельском коммюнике, распространенном президентами Бушем и Путиным в Сочи. Но пока имеют место только общие заявления, подробного изучения вопроса еще не последовало.
Касательно нераспространения ядерного оружия необходимо ответить на четыре вопроса. Во-первых, одинаково ли Россия и США оценивают характер угрозы, исходящей от обретения Ираном ядерного оружия? Во-вторых, одинаково ли они трактуют характер ядерной программы Ирана? В-третьих, совпадают ли их взгляды на то, какие дипломатические усилия требуются для устранения угрозы? В-четвертых, совпадают ли их взгляды на то, какие меры понадобятся, если дипломатические усилия, которые в итоге все-таки будут предприняты, не возымеют действия?
По моим ощущениям, в том, что касается первых двух вопросах, США и Россия в значительной мере достигли согласия. Относительно еще двух вопросов обе стороны должны помнить, что ни одна из них не сумеет запросто справиться с вызовом в одиночку.
Вопрос об Украине затрагивает основополагающие представления обеих сторон о характере международных отношений. Америка смотрит на ситуацию под углом устранения потенциальной военной угрозы. Для России вопрос отношений с Украиной - это прежде всего адаптация к мучительной, судьбоносной кардинальной перемене.
Подлинная независимость Украины необходима для мирного существования международного сообщества, так что США должны недвусмысленно поддержать ее. Создание тесных политических связей между Евросоюзом и Украиной, в том числе ее прием в ЕС, - это важно. Но перемещение западной системы безопасности в район подступов к Москве свидетельствует об упадке России столь ярко, что этот шаг обречен возбуждать эмоции, которые воспрепятствуют решению всех остальных проблем. Поскольку НАТО в принципе согласно принять Украину в свой состав, нет необходимости срочно ускорять практические действия в этом направлении.
В сочинской декларации двух президентов намечен поэтапный план формирующегося стратегического диалога между сторонами. Новым администрациям России и Америки следует поместить этот план в практический контекст.
Следует напомнить, что комментируя предыдущую статью Генри Киссинджера в International Herald Tribune, руководитель украинской редакции ФОРУМа.мск Владимир Филин говорил:
«Вступление Украины в НАТО, повременить с которым призывает Киссинджер, и так не вопрос сегодняшнего дня. В настоящее время речь идет лишь о получении Украиной плана действий по членству в НАТО, против чего выступают Германия и Россия.
В декабре станет ясно, будет ли нам предоставлен ПДЧ или нет. Если нет, Украину ничего не будет связывать от выхода из Будапештского протокола 1995 года, который обусловил отказ Украины от ядерного оружия предоставлением гарантий ее территориальной целостности со стороны России и США. Россия, как известно, отказывается признавать территориальную целостность Украины, тем самым автоматически освобождая ее от обязательства не иметь Силы ядерного сдерживания».
После появления статьи Киссинджера в Washington Post, Владимир Филин к ранее сказанному добавил:
«Отказ от предоставления Украине ПДЧ в условиях неприкрытых посягательств на часть ее территории, на Крым и Севастополь, неизбежно приведет к тому, что ВСУ при решении задачи обороны страны станет прежде всего ориентироваться на оружие массового поражения - ядерное, радиологическое, биохимическое.
Второе, это всесторонняя организационная и военно-техническая поддержка и повышенное внимание к военизированным формированиям лояльных государству граждан, в частности, к аскерам из числа крымских татар и сочувствующим им жителям Турции, Кавказа, Поволжья, Средней Азии, готовым приехать в Крым.
Третье, это неизбежное прекращение транзита энергоносителей через Украину в ЕС.
И, наконец, это проблема разветвленной агентуры иностранного влияния. В условиях анархической демократии в Украине государство терпит финансируемую из-за рубежа откровенно враждебную деятельность агентов влияния. Но это не значит, что для них ничего не изменится в случае введения в действие законов военного времени.
В отличие от авторитарной России, в Украине существует демократическая система, проходят свободные выборы, формируются и распадаются коалиции в Верховной Раде. Ведущие политические силы - БЮТ, ПР, НУНС, обладают самыми широкими возможностями для определения политики страны.
Но есть базовые принципы существования государства - независимость и территориальная целостность Украины и ее принадлежность к европейской цивилизации. Осознанно создавать своими практическими действиями реальную угрозу этим принципам не позволено никому: ни президенту, ни премьеру, ни лидеру оппозиции. Тем более это не позволено финансируемым извне агентам иностранного влияния из числа политических маргиналов, которые хорошо известны и ждут своего часа».
Другая тема, затронутая в статье Киссинджера - Иран. Во вторник газета Cristian Sience Monitor написала, что американское нападение на Иран маловероятно в ближайшее время. Но это не означает, что этого не произойдет никогда. И, самое главное, Израиль, который переживает по поводу враждебного регионального соседа с ядерным оружием, может иметь собственный план возможных военных действий.
Это положение вещей отражает точку зрения многих американских экспертов, которые говорили в последние дни о возможности превентивного удара по Ирану со стороны США для предотвращения развития его программы обогащения урана. Американо-иранские отношения - это одна из двух или трех важнейших проблем внешней политики, с которыми столкнется будущий американский президент, отмечает издание. Он, например, должен будет решить, стоит ли проблема дальнейшего сближения с Россией, чтобы гарантировать наибольшую безопасность в "иранском вопросе".
Тем временем, 7 июля Верховный комиссар Евросоюза по внешней политике и безопасности Хавьер Солана реагировал сдержанно на новое послание из Тегерана. Иранское письмо, как сказал Солана, пришло к нему 4 июля, и оно было ответом на международное предложение по приостановке Ираном его программы обогащения урана.
Содержание письма Ирана не было обнародовано. Хавьер Солана назвал его сложным и запутанным. "Я надеюсь, что мы можем продолжить диалог (с Ираном) в ближайшие недели, возможно в конце месяца, но я не хочу вас настраивать на оптимизм," сказал Верховный комиссар ЕС по внешней политике.
Между тем, официальный Тегеран заявляет, что нанесет ответный удар по Израилю и по военно-морским силам США в Персидском заливе в случае агрессии этих государств против Ирана. "Первый залп США в сторону Ирана будет означать, что жизненные интересы США по всему миру окажутся в огне", - сказал представитель духовного лидера Исламской республики в ВМС Корпуса стражей исламской революции Али Ширази, выступая с речью перед военными.
Комментируя предыдущую статью Генри Киссинджера в International Herald Tribune, политический обозреватель ФОРУМа.мск Руслан Саидов говорил:
«В ближайшие месяцы Израиль, который не верит в успех переговоров и санкций в отношении Ирана, вероятно, нанесет авиаудар по его ядерным объектам.
Иран обещает нанести эффективный ответный удар по Израилю, но по сути не имеет такой возможности. Атака израильской территории баллистическими ракетами "Шихаб", не обладающими достаточной точностью попадания в цель и уязвимыми к ПРО, обещает быть не более результативной, чем обстрелы Израиля иракскими СКАДами в 1991 году. Финансируемые Ираном террористические организации "Хизбалла" и ХАМАС так же в состоянии нанести лишь ограниченный ущерб.
Единственный озвученный властями Ирана потенциально эффективный ответ - перекрытие Ормузского пролива для танкерного судоходства. Но это будет вызов не Израилю, и не только США, но и, в еще большей мере, ЕС, Японии, Китаю и Индии, получающим значительную часть потребляемой нефти из Персидского залива. Для России от закрытия Ормузского пролива прямого экономического ущерба не будет. Впрочем пользы тоже не будет, так как вся маржа от повышения мировых цен на нефть останется в Стабилизационном фонде за рубежом, так как при нынешней экономической системе использование ее внутри страны ничего не даст кроме нового витка инфляции и еще большего роста коррупции.
С другой стороны, в таком случае неизбежна операция США по разблокированию Ормузского пролива, причем по просьбе европейцев, японцев, индийцев и даже китайцев. А это будет означать эскалацию конфликта - массированные бомбардировки американской авиацией и, возможно, восстания национальных и религиозных меньшинства Ирана. Как в такой весьма реальной ситуации Киссинджеру видится сотрудничество США и России, остается непонятным».
После появления статьи Киссинджера, Руслан Саидов к ранее сказанному добавил:
«Россия не станет помогать или, наоборот, мешать действиям Израиля или США против Ирана. Но Россия, точнее некоторые группировки в российской власти, обязательно попытаются воспользоваться ситуацией, пользуясь тем, что внимание американцев будет приковано к Ирану.
Возможны насильственные действия в Кодорском ущелье или в Крыму, но они, скорее всего приведут к конфузу, так как в Москве не желают всерьез рассматривать как реальные силы армии Грузии, Украины и крымско-татарских аскеров.
Между тем, только за последнюю неделю в Ингушетии потерял треть личного состава сводный отряд УВД по Курганской области, по поводу чего губернатор области обратился к федеральным властям с паническим призывом срочно вернуть милиционеров домой. Об этом факте российские СМИ настойчиво умалчивают. А зря, это своего рода звоночек».
|
|
