Мы продолжаем то, что мы уже много наделали.
В. Черномырдин
Все-таки революция
Поминки по КПРФ справляли уже не раз и не два. Однако и сейчас нужно признать, что, несмотря на сданные за последние годы позиции, эта партия остается наиболее влиятельной силой в окрестностях «красного полюса». И до тех пор, пока это будет так, каждый крупный шаг компартии будет иметь значение – если не для всего общества, то уж точно для всех, числящих себя левыми.
Недавно прошедший одиннадцатый съезд КПРФ если и не стал значительным событием, то, по крайней мере, претендовал на это. И в самом деле, партия, так долго и упорно отвергавшая революционный подход, наконец-то открыто заговорила о революции (да, о буржуазно-демократической, но в нынешней ситуации «революция» – это такое существительное, рядом с которым любые прилагательные вторичны). Если это произошло – значит, что-то радикально изменилось – либо в партии, либо в обществе. Что?
А давайте для начала хорошенько вчитаемся в тот документ, где зашла речь о революции – в доклад Зюганова. В первой части этого доклада перечисляются выводы, сделанные партийным руководством на прошлом съезде и после него.
Разберем эти тезисы, благо они для удобства даже пронумерованы.
«1. Россия после дефолта-98 вступила в стадию экономического роста на капиталистической основе. Роста крайне неустойчивого, неравномерного и противоречивого».
С началом и с концом фразы, пожалуй, можно согласиться. Действительно, наблюдается рост экономики, уже многократно воспетый трубадурами режима. Но и они вряд ли назовут этот рост равномерным и устойчивым. Впрочем, бог с ними, с этими частностями – рост есть, и ладно. Глаз спотыкается только о «капиталистическую основу». Если это действительно так, то самое капиталистическое государство в мире – Саудовская Аравия. А я-то со школы привык думать, что капитализм – это прежде всего промышленное производство. Или кто-то – хотя бы под пистолетом – согласится заявить, что оно у нас растет, пусть даже неустойчиво и противоречиво? Растет только распродажа природных ресурсов, да и доходы от нее даже в малой степени не идут на развитие производства, к чему призывают умеренные оппозиционеры.
«2. Этот рост усилил оппозиционные настроения в обществе. Не сузил, а, наоборот, расширил социальную базу коммунистов, всех левых сил».
Святая правда. Рост или не рост, но общество и впрямь левеет на глазах. Причина, скорее всего, в том, что ему достаются лишь крохи от вырученных нефтедолларов. Все остальное либо оседает в карманах хозяев страны, либо идет в Стабфонд и там кастри… пардон, стерилизуется. А нам с вами, кстати, нужно молиться, чтобы эти самые хозяева не поумнели и не увеличили размеры подачек. Ведь эти подачки можно, перефразируя классика, назвать «хлороформом для народа». Обезболят страну – и тогда уж дорежут окончательно. Но пойдем дальше.
Нефтяной бонапартизм
«3. В России установился бонапартистский режим, который пользуется этим ростом, но одновременно ему препятствует, тормозит развитие».
Вот это я, признаться, не вполне понял. То есть режим-то и впрямь можно назвать в какой-то мере бонапартистским, но вот дальше.… Каким ростом пользуется режим? Насколько мне известно, ростом мировых цен на нефть. Но поскольку выше речь шла об экономическом росте внутри страны, то, видимо, здесь имеется в виду повышение экспорта энергоносителей. Хорошо, но разве Кремль препятствует этому экспорту? Лично я что-то не замечал. Конечно, он не дает развиваться в России нормальной, производящей экономике – но ведь это же совсем другое! Никакого противоречия здесь нет: пользуется режим одними процессами, а душит другие. И душит, нужно признать, пока что успешно.
«4. Нарастают противоречия теперь уже внутри правящего режима. Впервые в новейшей истории формируется буржуазно-либеральная оппозиция. У коммунистов появился исторический шанс воспользоваться этими противоречиями внутри господствующего класса».
С этим можно согласиться, хотя тут имеется ряд оговорок. Противоречия? Скорее, идет обычная междоусобная грызня – но идет, действительно, сильнее, чем прежде. И оппозиция, похоже, действительно формируется, причем действительно либерального характера. Другой вопрос, можно ли ее назвать буржуазной, капиталистической. Ну да не будем придираться к словам. Если господа передрались, то этим, конечно, грех не воспользоваться.
Противоречия, видимо, не те
«5. На повестке дня пока не социалистическая революция, поскольку не вызрели еще вызывающие ее противоречия. Россия стоит перед объективной необходимостью по своему характеру преобразований – смены бонапартистского режима».
Попробуем разобраться. Значит, социалистической революции в обозримом будущем компартия не ожидает и не готовит. Нужных противоречий пока не видно – вероятно, тех самых, описанных у Маркса противоречий между трудом и капиталом (пока, как было указано выше, имеются лишь противоречия «внутри правящего режима»).
Но бонапутизм менять необходимо (кстати, обратите внимание, что в последней фразе речь идет уже не о революции, а о «преобразованиях» – то есть, возможно, и о крупномасштабной реформе). Менять – на что?
Очевидно, на буржуазную республику, причем скорее парламентского типа. То есть Россия вернется в Августовскую республику 1991-1993 годов, разве что, скорее всего, у президента власти будет поменьше, чем тогда, у парламента – побольше. А там, глядишь, и о социалистической революции можно будет подумать…
Ладно, пусть так. Но ведь режим – это лишь политическая надстройка. А базис-то сменится или нет? Станет ли результатом этих «преобразований» отказ от экономики трубы и ее замена на нормальное капиталистическое хозяйство (которая, скорее всего, потребует изоляции российского рынка от мирового – см. Паршева)?
Ведь этот вопрос гораздо важнее того, бонапартистский у нас режим, цезаристский, или какой там еще. Тем более, что если нынешний тип экономики сохранится, то социалистическую революцию по техническим причинам придется опять перенести на неопределенный срок. Нет промышленного производства – нет промышленного пролетариата – нет пролетарской революции.
Я, кажется, сказал «на неопределенный срок»? Скорее уж навсегда – ведь тем временем и народ потихоньку вымрет, так что проблема решится сама собой.
Расчистим дорогу буржуазии
«6. Буржуазно-демократическая революция не может быть осуществлена руками самой буржуазии. Хотя угроза олигархического «оранжевого» переворота остается реальной. Но настоящие демократические преобразования могут быть осуществлены только народными массами под руководством коммунистов и других левопатриотических сил».
Попробуем и здесь сделать перевод с русского на русский. Значит, «оранжевый переворот» у нас возможен, но это не будет буржуазно-демократическая революция. Ну да, он же олигархический, а та революция будет демократической, хотя и буржуазной. Кроме того, о буржуазной революции в докладе говорится как о чем-то желательном, а «оранжевый переворот» – это «угроза».
И, случись нечто подобное у нас в стране, КПРФ этот переворот поддерживать не будет. Повторим еще раз: «буржуазно-демократическая революция» – это не «олигархический «оранжевый переворот», а «настоящие демократические преобразования». Эти, последние, возможны только при участии широких народных масс под руководством коммунистов.
Да, признаться, это что-то новенькое: компартия намеревается возглавить народные массы, чтобы… совершить буржуазную революцию! До такого, пожалуй, ни один фантаст не додумается. Хотя… сказано же в докладе, что эта революция «не может быть осуществлена руками самой буржуазии».
Оно, в принципе, так всегда и было: народы свергали царей-королей, но вскоре обнаруживали, что на шее у них удобно устроились толстосумы. Правда, никогда еще во главе подобного дела не стояла компартия. Так и представляю, как громадная толпа под красными флагами врывается во дворец, вышвыривает оттуда нашего мелкого бонапартика… И тут же вождь коммунистов, обернувшись куда-то, рявкает: «Эй, буржуи, править подано!». Зачем все это?
«7. Для победы необходимо формирование нового политического центра, новой государственности, альтернативной нынешнему бюрократическому режиму. Эта новая государственность может родиться снизу – в творчестве масс, подобно рождению Советов в 1905 и 1917 годах».
Золотые слова! Недостает разве что уточнения о том, что массам в этом деле можно немного и помочь – но это, видимо, и так подразумевается. Кроме того, непонятным остается один момент. Ну, допустим, массы сорганизуются, создадут «альтернативную государственность» в виде тех же Советов – и возьмут власть. Словом, революция. Но что в этой революции буржуазного?
Конечно, ее развитие по буржуазному варианту не исключено – но зачем коммунистам изначально планировать именно этот вариант? Или они не допускают ни малейшей возможности возникновения социалистической государственности? Собственно, прозвучавший на съезде доклад довольно обширен: в нем анализируется положение в стране, внутрипартийные дела и многое другое. Но самая суть сформулирована в этих семи пунктах.
Какой же вывод можно из них сделать? На мой взгляд, основных вариантов два. Либо компартия все же взяла курс на социалистическую революцию, однако по каким-то причинам пытается скрыть ее истинный характер (скажем, чтобы не отпугнуть возможных союзников из числа предпринимателей).
Вот и возникают такие туманные тексты, где одно слово противоречит другому. Хотелось бы верить в это, но.… Если мне доведется описывать эту революцию, то, по крайней мере, для одной статьи название уже готово: «Дипломатия на баррикадах». А теперь побудем пессимистами.
Нынешнее положение компартии далеко не блестяще – думаю, это утверждение никому не надо доказывать. Если так пойдет и дальше, то после следующих думских выборов о КПРФ вообще можно будет забыть. Очевидно, ее вожди наконец-то поняли, что петь старую песню больше нельзя – пипл уже перестает хавать.
Нужно что-то свеженькое – так почему бы и не «революция»? Но о социалистической революции говорить страшновато – а ну как и впрямь ее накличешь? Другое дело – революция буржуазная (точнее, даже не революция, а «преобразования» – я ведь не зря заострил ваше внимание на это слове). Имея должный навык в политике, любую достаточно крупную верхушечную перестановку можно выдать за эту самую революцию. Самое главное – чтобы при этом оставался парламент с удобными креслами.
|
|
