Сегодня Владимиру Семеновичу Высоцкому исполнилось бы 70 лет. Билеты на спектакль, посвященный его памяти, были раскуплены за несколько месяцев. Во всех крупных городах не только России, но и всего бывшего Советского Союза пройдут вечера памяти поэта.
Сегодня кто-то размышляет, кем бы он стал, если бы дожил до дня своего семидесятилетия, а кто-то просто поминает великого поэта и актера. В московской галерее «Сэм Брук» в этот день откроется выставка, посвященная детству и юности поэта. А в Самаре откроют памятник поэту, созданный художником Михаилом Шемякиным.
Обозреватель ФОРУМа.мск Дмитрий Чёрный вспоминает:
- Собственно, помнить явственно Высоцкого я не могу, хотя, Олимпиаду-80 помню. Однако мне рассказывают родные, что Владимир Семенович часто бывал у нас на старой квартире, в нашем же доме, только ниже этажом: тогда он работал вместе с моим дядей (который произносит в "Кавказской пленнице" знаменитый "Тост про птичку") в театре на Таганке, дядя был там балетмейстером. Выходит, что когда Высоцкий пел у нас на кухне, я лежал в соседней комнате в манеже. Само собой, узнал его голос я позже, но именно через этот уникальный - брутальный и задумчивый при этом - голос и стал появляться, проявляться образ Высоцкого в моей жизни.
Наш дом на Каретном вообще с ним связан немало. Это только несколько лет назад я и соотечественники узнали благодаря телевидению истинную причину гибели поэта - героин... И тогда многие реплики, звучавшие двумя этажами ниже в квартире моего друга детства (сейчас знаменитого киноактера), вспомнились, осмыслились. Я ему не верил тогда, будучи подростком, а он уверенно говорил, что "Высоцкий кололся" - причем, героин ему доставал не кто-нибудь, а отец этого друга детства, фарцовщик высшей гильдии... На стене комнаты друга висел подаренный его отцу Высоцким фотопортрет в голубых тонах с его подписью. Подарок поставщику медленно убивающего яда. Поэтому, увы, наш дом не только позитивно связан с именем и судьбой поэта.
И, зная теперь причину смерти Высоцкого, понимая его борьбу, на самом деле долгую и мучительную борьбу против поселившегося в крови соблазна новой дозы - совершенно иначе в двухтомном собрании его сочинений читается следующий стих, все вполне объясняющий:
***
Меня опять ударило в озноб,
Грохочет сердце, словно в бочке камень, -
Во мне живет мохнатый злобный жлоб
С мозолистыми цепкими руками.
Когда, мою заметив маету,
Друзья бормочут: "Снова загуляет", -
Мне тесно с ним, мне с ним невмоготу!
Он кислород вместо меня хватает.
Он не двойник и не второе Я -
Все объясненья выглядят дурацки, -
Он плоть и кровь, дурная кровь моя, -
Такое не приснится и Стругацким.
Он ждет, когда закончу свой виток -
Моей рукою выведет он строчку, -
И стану я расчетлив и жесток,
И всех продам - гуртом и в одиночку.
Я оправданья вовсе не ищу -
Пусть жизнь уходит, ускользает, тает, -
Но я себе мгновенья не прощу -
Когда меня он вдруг одолевает.
Но я собрал еще остаток сил, -
Теперь его не вывезет кривая:
Я в глотку, в вены яд себе вгоняю -
Пусть жрет, пусть сдохнет, - я перехитрил!
1979
Не перехитрил... Теперь ясно, что это были вовсе не метафоры насчет яда, крови, удушья. "Дурную кровь" медики прогоняли через уголь несколько раз - тогда лечение от наркомании не вышло на нынешний уровень. Чистили - но кровь оставалась "дурной", требовала подпитки "ядом". Этот стих-признание, очень точно описывающий состояние ломки, желание наркомана "всех продать" за новую дозу - многие до поры не замечали. Однако этот стих есть в двухтомнике, изданном в 1993-м.
Тем не менее, мужественный рык Высоцкого слышится и в этом стихе - он борется. Образ поэта-борца, поэта-оптимиста не омрачен эстетикой "нарка". Да, все помнят времена Олимпиады, как трудно было вызвать хорошего доктора, как Высоцкий фактически задохнулся своим языком, с помощью которого и стал известен и бессмертен как поэт... Люди нашего поколения скажут, что он прожил типичную жизнь рок-музыканта и поэта 1960-70-х, таких на Западе было много, Моррисон и Хендрикс умерли значительно раньше... А у нас в СССР он из всенародно известных, популярных был один и первый в этом списке убитых "иглой"... Но как поющий поэт второй половины ХХ века был он единственным. Таким и запечатлелся.
|
|
