Приводим запись фрагмента эфира:
«И. ПЕТРОВСКАЯ - ...У тебя «Культурный шок» был по поводу письма деятелей искусства. А у меня был на прошлой неделе... я смотрю программу «Народ хочет знать»... Я не только слушаю, я еще и смотрю, естественно, картинку. И понимаю, что что-то не так. Слава богу, что я почти всегда ...все пишу. Когда я ее отсмотрела, я стала думать, что меня в этой картинке смутило. Решила пересмотреть.
К. ЛАРИНА - А про что передача?
И. ПЕТРОВСКАЯ - Тема была: участие государства в экономике. ...Были главные гости Геннадий Селезнев и Сергей Лисовский. ...Как мы знаем, эти два гостя... стоят на подиуме за трибунами, ... а впереди весь ряд занят экспертами... И, естественно, камера все время панорамирует. То она сбоку берет ряд экспертов, то сзади сверху показывают. И вот вдруг я понимаю, что меня там смутило. Один из экспертов говорит, слева от него... сидит гость, еще один эксперт. Потому что кресло впритык. А справа как будто бы нет, но в то же время нет ощущения, что кресло пустое.
К. ЛАРИНА - Мистика какая-то. Булгаковщина.
И. ПЕТРОВСКАЯ - Невидимка. Абсолютная булгаковщина. А через кресло уже я вижу, сидит человек. Я никак не могу понять, в чем дело. Наконец, я уже поставила на стоп-кадр. И о, ужас! - обнаружила, что рядом в кресле с говорящим человеком, это был какой-то сенатор, верхней части туловища и головы нет, а ноги есть.
К. ЛАРИНА - Да ладно.
И. ПЕТРОВСКАЯ - Клянусь тебе, сидят ноги, брюки черные ноги и ботинки. Они есть. Если бы кресло было темное, то было бы незаметно. А поскольку кресло белое, то совершенно сидят отдельно ноги. Дальше я стала уже очень внимательно смотреть картинку, план сзади, план сбоку. И вижу, нет, сидит же там человек и сзади видна его голова и сбоку пусть на дальнем плане, но тоже. И даже более того, я узнаю этого человека. Узнаю по характерному жесту, который меня в свое время доводил до белого каления еще в «Пресс-клубе» он частый был гость. И у него всегда была манера. Он сидит слегка развалясь...
К. ЛАРИНА - И дает понять, что он хочет сказать.
И. ПЕТРОВСКАЯ - Но он готов каждую минуту. Он поднимает руку и пальцем показывает поднятым, что он готов. И когда ты ведешь программу и тебе нужно дать многим слово, то это ужасно меня раздражало.
К. ЛАРИНА - Короче, кто это?
И. ПЕТРОВСКАЯ - Это оказался экономист Михаил Делягин... Я его узнала.
К. ЛАРИНА - Еще раз. То есть получается, что как бы человек там был, но как бы и не было.
И. ПЕТРОВСКАЯ - Ноги остались в кресле, на котором он сидел.
К. ЛАРИНА - А кресло почему пустое. Как его сделали?
И. ПЕТРОВСКАЯ - Сейчас есть всякие компьютерные технологии, когда человека в принципе можно убрать. Но только это очень долгая история, видимо, готовили к эфиру быстро, ...и как я понимаю, ...когда программа писалась, Делягин был в списке людей, которых можно приглашать. А за этот период, пока она уже была на канале и готовилась, ждала своего часа, Делягин каким-то образом попал в список... тех, кого нежелательно показывать. Я не знаю, что он там такого наговорил или натворил...
К. ЛАРИНА - А почему не снять программу, как было, когда Рыжков был.
И. ПЕТРОВСКАЯ - Ты понимаешь, и программу не снимают с эфира, чтобы не было скандала, и человека отчекрыживают... Ну пусть бы даже в конце концов, зритель бы подумал, что Делягин просидел всю программу молча. Но так вырезание вообще, как будто не было, как не было. Короче я звоню, естественно, Кире Александровне Прошутинской, ...и она тоже в ... обескураженности говорит, что программа действительно в ней участвовал Михаил Делягин, ее сдали... по плану. И дальше она уехала. И ее не было две недели в Москве. И вот это все она уже увидела непосредственно в эфире. И тоже... до сих пор пребывает в потрясении...
К. ЛАРИНА - Она тоже ничего не знала. А когда монтировали, там не было Киры?
И. ПЕТРОВСКАЯ - Нет, ... обычно программа пишется пакетом. То есть несколько подряд, 2-3 может быть, записываются и отдаются.
К. ЛАРИНА - Это мастерство филигранное...
И. ПЕТРОВСКАЯ - По-своему филигранное. Но ноги тоже можно было бы убрать.
К. ЛАРИНА - Хорошо, что не уши.
И. ПЕТРОВСКАЯ - Но, видимо, уши торчали, я тебе честно скажу, потому что голову невозможно убрать. Но и вообще достаточно затратно, там все, что могли, видимо, уже перекрыли. Вот с этим я сталкиваюсь впервые. Да, программу закрывали, кого-то например, запрещено приглашать еще на уровне подготовки к программе. Но чтобы человек был уже, поучаствовал и его при этом просто стерли ластиком, вот это чудовищная вещь.
К. ЛАРИНА - Какая-то жуткая метафора есть во всей этой истории.
И. ПЕТРОВСКАЯ - И кстати, пребывающая тоже в некотором недоумении Кира сказала, что она вспоминает, то есть она надеется, что до этого не дойдет, но она прекрасно помнит времена, конец 80-х, начало 90-х, когда из «Пресс-клуба» вырезали по 22, то есть делали в тот старом «Пресс-клубе» делали 22 вырезки. 22 не дошло, но одного махом резанули...
К. ЛАРИНА - ...Можно вырезать репличку, чтобы не в ущерб времени. Но вырезать участие целиком одного человека. Сколько же это писалось.
И. ПЕТРОВСКАЯ - Нет, не в этом дело.
К. ЛАРИНА - Он же чего-то говорил там.
И. ПЕТРОВСКАЯ - Да.
К. ЛАРИНА - К нему обращались.
И. ПЕТРОВСКАЯ - Допустим, программа стала на две минуты короче. Ты это заметишь? Я - нет. Увеличат чуть-чуть блок рекламы, она чуть раньше кончится, чуть позже начнется. Это если бы вырезали, хотя я думаю, тоже до этого, если при таком абсурдном развитии может дойти, что два гостя основных выступающих, условно говоря, «К барьеру!» стоят два человека, кто-то не угодил. И тогда у барьера стоит один. И к кому-то обращается.
К. ЛАРИНА - У нас компьютерные технологии. Ты можешь просто поменять персону, в конце концов. Ты можешь одного вырезать, другого вместо него поставить.
И. ПЕТРОВСКАЯ - Но он должен каким-то образом, видимо, реагировать тогда.
К. ЛАРИНА - Можно озвучить его.
И. ПЕТРОВСКАЯ - Тогда можно вообще компьютерную анимацию.
К. ЛАРИНА - Максима Галкина - он озвучит.
И. ПЕТРОВСКАЯ - В этом случае конечно, можно дойти уже до полнейшего абсурда.
К. ЛАРИНА - Чего ты не знаешь, чего Проханов скажет.
И. ПЕТРОВСКАЯ - Проханова не вырежут, Проханов как раз говорит то, что надо. Это та нога, это нога у кого надо нога. Вот такие вот вещи происходят.»
От редакции: Комментарий Михаила Делягина был взят по телефону - из весьма отдаленного района, где он находился в субботу: «Передача была рутинной, ничего судьбоносного в ней не припомню, хотя давно это было - больше месяца назад она писалась... Помню, обрадовало, как Лисовский совершенно спокойно, как о само собой для него разумеющемся, говорил о неизбежности системного кризиса, очень просто и убедительно. В целом запись прошла хорошо, продюсеры даже попросили подумать над темами других передач, и я им прислал списочек возможных тем с обоснованиями...
А дней десять назад, когда я был в самой гуще... скажем так, аналитических событий, мне в Юнналь прозванивается продюсер и чуть не ревет в голос... Да, есть такая технология сообщения плохих новостей - показать, что сам огорчен больше того, кого это касается, но я такие вещи хорошо улавливаю, а здесь было искренно. Действительно, взрослая женщина, совершенно раздавленная, это очень страшно, даже по телефону.
И говорит, что, так, мол, и так, руководство АТВ - Авторского телевидения, на котором делается программа «Народ хочет знать» - заявило буквально, что если Делягин будет в записи этой передачи, то передачи не будет. Я сначала подумал - может из-за выборов, но оказалось, что нет, что руководство АТВ точно знало, что я в таких выборах не участвую.
И это не было внутренним «стоп-листом» руководства АТВ, знаю это совершенно точно. Да, там были сложности, - когда я 11 сентября 2001 года заявил у них в эфире, что международный терроризм не имеет оправдания, но имеет причины, я почувствовал себя, как будто в синагоге крикнул «Хайль Гитлер!», - но эти сложности давно изжиты, про них уже все забыли.
Так что это было решение не Прошутинской и не руководства АТВ - бери выше. То есть, конечно же, ниже - в человеческом-то плане.
Ну и что? - я не удивился, и эмоций это никаких не вызвало. Путинская цензура свирепствует в полный рост уже несколько лет, это такая же черта нашей жизни теперь, как пробки и взяточники на дорогах. Конечно, работа стала более филигранной - раньше запрещали передачи и выбрасывали целые фрагменты, а теперь при помощи компьютерных технологий вырезают фигуру, ну, так в рамках цензуры в нашей стране никогда технический прогресс не останавливался, это вам не авиация и не электроника.
А что касается того, что, пока передача монтировалась, я сделал что-то, особо не угодное «кремляди» - не припомню. Может, им моя поездка не понравилась - я же экономист, а не психиатр. Как писал когда-то Евтушенко, «писал статьи. Доносов - не писал. И говорить старался то, что думал».
Единственное, что меня действительно огорчило - это то, что некоторые мои жесты, оказывается, не нравились мною глубоко уважаемой Ирине Петровской до того, что она аж переживала, но мне ничего не говорила. Это не значит, конечно, что я мгновенно перестроился бы в соответствии с ее замечанием, но всем нам, черт возьми, хочется быть лучше, и, действительно, очень жаль, что она, вероятно, подумала, что я обижусь на совет и критику. Очень жаль, и вот этим я действительно очень огорчен.
А цензура - что цензура? Работать надо лучше и больше, и тогда никакая цензура нам не помешает и им не поможет».
|
|
