"Перед поездом была взорвана бомба, но поезд не сошел с рельс, поскольку бомба была взорвана на правом рельсе, а не на левом. То есть вернее, поезд не слетел с откоса, потому что бомба была взорвана на правом рельсе, а не на левом, поэтому он заваливался в другую сторону. Поезд не свалился под речку, потому что у него была слишком большая скорость. И наконец, он не свалился, потому что там был контррельс укреплен.
Еще со времен Второй мировой войны так защищались от диверсантов. Собственно, вот это факты. И что меня удивило - что говорилось не о фактах, из которых можно сделать два вывода. Один вывод - что террористы были непрофессиональными и не рассчитали как можно большее количество жертв, просто не знали, у них не получилось. А другой вывод - наоборот, что террористы были очень профессиональны и пытались осуществить такой теракт, который при минимальном количестве жертв вызвал бы наибольший шум и даже наибольшее давление на президента Путина, потому что напомню, что поезд этот скорый Москва-Санкт-Петербург, он такой элитный, многие чиновники им ездят, то есть это называется «всех достанем».
Так вот, меня изумило, что вместо того, чтобы придерживаться фактов, то есть объяснять, что поезд не свалился под откос и почему это произошло, сразу заявили, что вот какие были непрофессиональные террористы. Меня это изумило, прежде всего, потому что у нас вообще как-то странно происходит с терактами. У нас есть группа терактов, значения которых страшно приуменьшают.
Например, когда в 2004 году свалились самолеты, разбились, то три дня мы не знали, что это теракт, три дня нам говорили «Да нет, подождите, чего-то там...», хотя, насколько я понимаю, служба безопасности аэропорта Домодедово в течение нескольких часов определила террористок. Предшествующий этому взрыв на остановке автобусной в Домодедово просто вообще еще несколько дней не записывали в теракты, говорили, это хулиганство. В Норд-Осте до сих пор преуменьшают количество убитых как минимум на 50 человек. В Беслане нам говорили, что заложников 350.
То есть обычно, когда совершается страшный настоящий теракт, почему-то значение его сильно приуменьшается. И есть другая группа терактов, значение которых довольно наоборот, преувеличивается. И к ним вот принадлежит этот теракт со взрывом поезда Москва-Санкт-Петербург. Ну, самый очевидный пример, который мне приходит в голову, это взрывы остановок автобусных в Воронеже, которые взрывались каждый раз после того, как от остановки отошел автобус. В конце концов к 8 мая, то есть ровно к праздничной дате взяли террориста, который это делал. Его звали Максим Панарин, и он в качестве доказательств, что он террорист, отвез следователей к тайнику, в котором он закопал в землю Коран, что конечно, означало, что люди, которые нам показывали вот это по телевизору, про закопанный в землю Коран, ислам в основном изучали по датским карикатурам.
То есть вот я констатирую такой странный факт. И это первый факт, который я могу констатировать. Что есть группа терактов, значение которых приуменьшается и которые никогда не раскрываются. Есть группа терактов, которые, как правило, открываются мгновенно. Там вот фашисты, взорвавшие Черкизовский рынок, были схвачены сразу, сразу был пойман полковник Квачков, покушавшийся на Чубайса. Спустя несколько дней были пойманы те, кто взрывал Москва-Грозный.
Эти теракты характеризуются небольшим количеством жертв и тем, что власть сразу знает практически, кто их совершил. Это первая группа фактов.
Вторая группа фактов состоит в том, что у нас при Ельцине, когда у нас при власти были продажные демократы, на которых, казалось бы, должны были так обижаться нацисты, терактов, совершаемых нацистскими группировками, не было. А при Путине, как только пришли к власти те, кто борется с терактами и их предотвращает, вот этих вот терактов, совершаемых нацистскими группировками, стало очень много. Я уже упоминала и покушение на Чубайса, и Черкизовский рынок, и взрыв поезда Москва-Грозный.
И при этом удивительны взаимоотношения ФСБ и нацистов. Они довольно сильно бросаются в глаза. Простой пример. После того, как взорвали Черкизовский рынок, выяснилось, что людей, которые это сделали, подбил прапорщик ФСБ на это дело Сергей Климук по прозвищу Шаман. Тут же ФСБ заявило, что он больше в ФСБ не служит, что он там вообще ничего не значит, но это довольно странная ситуация. Кстати, после этого о Климуке-Шамане ничего не было слышно. Это довольно странная ситуация, потому что если этот человек уже не служил в ФСБ и действовал сам от себя, то получается, что люди, которые являются офицерами ФСБ, считают, что вот это может пригодиться, считают, что вот такую ситуацию они могут кому-то продать.
Другая история - это история группы Дмитрия Боровикова, которая в Питере регулярно убивала людей - чурок, таджиков и так далее. И когда один из челнов группы не выдержал, дал показания одному из журналистов, журналисту Агентства журналистских расследований, и те передали данные органам, то первое, что пришли органы и сделали, они убили Боровикова, чтобы он не рассказал лишнего. А сейчас его люди, которые арестованные сидят, их прокуратура упрашивает отказаться от признаний в убийствах.
То есть существует некоторый парадоксальный факт. В России с приходом силовиков к власти резко возросло количество терактов, потому что каждое убийство на национальной почве - это теракт. Когда человека убивают не из корыстных или личных соображений. Это теракт. В России нацистами совершается ежегодно сотни терактов. Я имею в виду убийства таджиков... И ФСБ не только не раскрывает их, но даже и не считает терактами. ...
Органы все более и более привыкли к показухе. То у нас глава ФСБ Патрушев заявляет, что он 300 терактов предотвратил в прошлом году, то он заявляет, что были предотвращены теракты на саммите в Санкт-Петербурге, Сочи, Самаре, то нам рассказывают, что 24 человека получили награды за ликвидацию Басаева.
Напомню, что Басаев взорвался при обстоятельствах, мало предполагающих участие ФСБ, - ночью в селе Экажево, в двух километрах от Назрани, и собственно, только утром сумели приехать органы, потому что боязно по Ингушетии ночью ездить. И вот они утром приехали и нашли там местных жителей, которые бродили возле этих костров и объяснили, что боевики только что уехали, потому что они всю ночь искали труп Басаева.
Я пытаюсь понять, что вот эти люди, вот эти 24 человека, которые получили награду за Басаева, вот те люди, которые получили награду за 300 терактов, за предотвращение терактов на саммите в Сочи, Санкт-Петербурге, Самаре, это же уже некая группа, устойчивая прослойка исполнителей, которые получают вот за это звездочки и которые считают, что безопасность государства состоит в том, что им должны давать звездочки за то, что они предотвратили там нечто не совсем понятное. ...
Самое страшное, заключается в том, что в России наступает предвыборная пора, что силовики руководят страной и смертельно боятся, что Путин уйдет, и что преемник тот, который не их, сдаст просто потому, что он не их. И единственный способ, которым можно заставить Путина остаться, это нечто чудовищное.
Тот же теракт, совершенный нацистами, после которого Путин кричит «Я должен спасти Россию от коричневой чумы». Еще раз повторяю, я сейчас не делаю конкретных выводов о взрыве поезда Москва-Санкт-Петербург, потому что эти выводы нужно делать на основе фактов, на основе расследования. ...
Довольно странное освещение в прессе официальное теракта. Потому что, например, только что обстреляли президента Зязикова в Ингушетии - ну как-то вообще нет никаких комментариев по этому поводу, кроме официальных комментариев, что никто президента Зязикова не обстреливал. А тут, только совершился теракт, Патрушев сразу заявляет, что вот надо обеспечить антитеррористическюу безопасность в результате выборов.
Второй фактор, это тот парадоксальный факт, что у нас при Ельцине не было терактов, совершаемых нацистам, а сейчас их развелось очень много. Когда нами руководят те люди, которые занимаются предотвращением терактов. Третье - это необычайная показуха в органах, создавшая слой людей, готовых совершать что угодно. И четвертое - это необходимость в каком-то сильном потрясении, которое оставит Путина во власти. То есть можно констатировать, что в России сложилась некая предтеррористическая ситуация. Ситуация, грубо говоря, когда верхи могут, а низы хотят.
|
|
