Остропублицистическую, обличающую бездушный людоедский капитализм картину «Багджан» Джайченга Сай Дохутия, индийского режиссёра из Ассама, включили в документальный конкурс, видимо, по ошибке - фильм от начала и до конца игровой. Реальная трагедия в ассамской деревне Багджан в мае 2020 года легла в основу сюжета - тогда оглушительный взрыв газа под газоустановкой уничтожил деревню и выжег всё вокруг в радиусе 13 километров. Режиссёр Дохутия приехал на место уничтоженного Багджана и легко уговорил оставшихся в живых жителей реконструировать трагические события. Видимо, то, что снимались в картине реальные выжившие жертвы и очевидцы трагедии и позволило автору отнести свою ленту к документальным, хотя по-хорошему она явно за пределами документалистики.
Дохутия детально воспроизводит сам взрыв, коптерная съемка отображает тушение пожара авиацией, вокруг столпа дыма и огня разворачиваются диалоги обитателей взлетевшей на воздух рыбацкой деревушки, постановочные кадры в духе старого доброго телеспектакля перемежаются хроникальными кадрами ассамских теленовостей, однозначно и недвусмысленно называющих виновника аварии - компанию «Ост-Индия». В индийских медиа всё обычно без аллегорий и экивоков: по ТВ её так и называют - преступная компания.
Режиссёр задействует массовку, добиваясь достоверности и следуя событийной канве - сцена сельских похорон и поминок превращается в серию монологов, обличающих капиталистического хищника, обещавшего крестьянам работу и доход, а на деле отжавшего у них землю. Есть основание подозревать, что и другие массовые сцены - временные лагеря для погорельцев, пикетчики, требующие компенсаций, блокировка дорог отчаявшимися людьми, которым запретили подходить к пепелищам своих домов, - снимались автором сильно позже реальных событий: летом 2020 года уже вся планета до самой распоследней деревушки носила маски, а в фильме Дохутия их нет.
Перед нами классическое переплетение жанров. С одной стороны, все признаки публицистического дока - сцены массовых гражданских протестов, фрагменты реальных и постановочных интервью для СМИ, формулирование требований, общие планы сельских сходов (в Индии прекрасно развита низовая демократия участия, люди не боятся вести диалог с властью и настаивать на своём). Как квинтессенция кинопублицистики - неподражаемый диалог главного героя со своим другом Бималом, мучающимся чувством вины за то, что помогал продвигать интересы компании «Ост-Индия» в родной деревне и выдающим буквально политический манифест: «Таково следствие капитализма - убивать друг друга ради наживы». Самоубийство Бимала, выпивающего какую-то дрянь и в корчах умирающего на экране отсылает к шекспировским трагедиям.
С другой стороны, мистически-мифологическая сторона жизни имеет огромное значение - тут и сцены разговора героя с погибшей на пожаре женой, возможность которого предоставляет волшебная природа (на языке ассамцев «тарангини» - река - тоже женского рода, а «арунья» - лес - мужского), и ритуальный плач общины, молящейся всем богам сразу и поющей заклинания в то время, как проклятая скважина продолжает гореть (горела 173 дня, до сих пор за аварию никто не наказан).
Отдельного упоминания заслуживает операторская работа Нихара Ранджана Гогоя и самого Дохутия - апокалиптические картины пожара, чёрные небо и земля и золотые полыхаюшие деревья-головёшки создают подлинное ощущение вселенской катастрофы, а усиливает его психоделическая музыка Соурава Моханты - зловещая, давящая, травмирующая.
Два интересных наблюдения об индийской социальной психологии, почерпнутых из фильма «Багджан». Самая страшная трагедия не способна деморализовать крепкую общину, у которой быстро наступает стадия принятия, и она начинает обсуждать покупку земли в местах подешевле. Ну и как аксиома - индийские женщины более жизнелюбивы, чем индийские мужчины, более стрессоустойчивы, менее склонны к рефлексии.
|
|
