Помимо обычного титра «Во имя Аллаха милостивого, милосердного», предваряющего каждый иранский фильм, социальную документалку Мехди Бакши Могадама «Дом мамаши Шоку» сопровождает титр «Фильм снят для специалистов по психопатологии, все героини дали письменное разрешение на съёмку». Весь фильм снят практически в одной локации - в большом доме, куда со всего Тегерана привозят женщин-наркоманок. Мамаша Шоку, именем которой названа картина, появляется в кадре буквально пару раз - в прошлом сама наркозависимая, она содержит частный интернат для тех женщин, которые либо сами решили избавиться от пагубной зависимости, либо которых насильно привезли туда родные (излишне говорить, что этот вариант куда более распространён). Режиссёр Мехди Бакши Могадам считает свою картину практическим пособием для специалистов по наркологической психиатрии и, вероятно, представляет определённую ценность в этом плане, хотя мы и имеем дело с небольшой выборкой - одновременно в доме мамаши Шоку могут находиться 25-30 женщин.
Тема, которую выбрал режиссёр, суперактуальна - если судить по современному иранскому кино, что игровому, что документальному, наркологическая ситуация в Иране становится катастрофической, и сегодня трудно найти киноленту, где не было бы наркозависимых или, как минимум, разговоров о них. Единственные кадры фильма, снятые не в приюте мамаши Шоку - тегеранские улицы, на которых валяются обколотые мужики. Опыт негосударственных лечебниц интересен вдвойне: каков их статус, как они выживают, на что живут - видимо, эти вопросы автор счёл слишком деликатными, ответов на них в фильме вы не найдёте. Весь фильм - наблюдение за жизнью «пациенток», их монологи и диалоги, отсюда изобилие крупных планов. Анамнез более-менее ясен - героини подробно перечисляют, что они курили и кололи, что при этом чувствовали. Из этих монологов (закадрового интервьюера нет, женщины ведут себя естественно, как если бы камеры не было вовсе) мы узнаём много полезного - о том, например, что главный наркопритон в Тегеране, в котором побывала каждая из них, называется «Пещера», о том, что любая ВИЧ-терапия в Иране полностью бесплатна, ну и о том, что большая часть героинь после выхода из «санатория» маман Шоку планирует «вмазываться» дальше.
Разные пациентки - разные типажи. На одних печать глубокого социального неблагополучия, другие - самые обычные, среднестатистические. Некоторые уходили из приюта по 22 раза и 22 раза возвращались. Показано прибытие «новенькой»: пока она в отключке, её моют и коротко стригут, ибо на голове сплошной колтун, - кстати, это не единственный момент, когда женщина в кадре без хиджаба, есть и другие, видимо, приют считается местом, где допускается отход от социальных норм.
Самое, конечно, интересное для зрителя - это принципы и методы работы с «пациентками», и тут опять вопросов больше, чем ответов. Одну буйную, в состоянии ломки, привязывают цепями к кровати на три дня, - то есть, мамаша Шоку это такой иранский Ройзман (*признан иноагентом в РФ) на минималках: в его приютах - полная коммуникационная и информационная депривация, у неё - можно звонить родным. Ещё показывают сеансы групповой психотерапии - точно как в наших обществах анонимных алкоголиков, каждый рассказывает о себе, делится «успехами», отчитывается, сколько времени не употребляет, и тут диапазон самый широкий - от «я чиста 2 дня» (новоприбывшая) до «я чиста 15 лет» (сама мамаша Шоку), после каждой такой исповеди - коллективное «Машалла!» хором. У родивших в приюте детей чаще всего (но не обязательно) забирает опека.
Ближе к концу фильма зритель узнает, что одна из обитательниц приюта, Шахрзад Хемати - не наркоманка, а журналистка, работающая над социальным репортажем. Его итоги неутешительны: из 25 женщин-участниц съёмок на момент монтажа картины 23 покинули приют, и лишь две из них не употребляют снова. На этой пессимистичной ноте фильм Мехди Бакши Могадама заканчивается, но нам отчаянно не хватает хоть какой-то обобщающей статистики в титрах; впрочем, сам режиссёр предупредил, что кино для психиатров, а не для социологов…
|
|
