Обращения граждан в органы власти имеют важнейшее для страны и общества значение и являются неотъемлемым конституционным правом, закрепленным статьей 33 Конституции России. В основном обращения направляются в органы власти в форме жалоб. Таким способом граждане опосредованно участвуют в управлении делами государства, восстанавливают нарушенные права, улучшают работу органов власти, делают очень полезные предложения. Это и есть народовластие.
К сожалению, сейчас между Кремлем и народной массой получилась мертвая зона, которая заполнена чиновниками. Они по- своему тушат пожары, строчат отписки, не пытаясь конкретно разбираться с жалобами. Занимаются фальсификацией дел, доходит до открытого укрывательства преступлений. Эффективно заставить чиновников соблюдать законы о работе с жалобами, попытались с помощью принятой в 2006 году статьи 5.59 Кодекса РФ об административных правонарушениях.
Статья есть, но исполнять её не спешат. Если в ответах на обращения граждан чиновники представляют неполную, либо заведомо ложную информацию, и не пытаются исправить конфликтную ситуацию, то они подлежат привлечению к административной ответственности, и должны платить из своего кармана от 5-ти до 10 тысяч рублей штрафа. Возбуждение дел по статьям 5.39 осуществляет прокурор, а рассматривает дело мировой судья. Однако привлечение чиновников к административной ответственности по этой статье является большой редкостью.
Не у всех пострадавших хватает терпение писать одно за другим заявление об одном и том же в прокуратуру. Вот слова одного такого бойца, свою фамилию он на всякий случай спрятал.
. - Несколько моих заявлений, поданных прокурору города Кирова Дмитрию Смоленцеву на нарушения ФЗ-59 со стороны чиновников городской администрации, остались "без внимания" (незаконно, на мой взгляд) - но одну жалоб, видимо, скрыть уже нельзя. Итог - возбуждено дело об административном правонарушение чиновника.
Как бы, попыталась защитить право на отписки в Верховном суде страны некая гражданка З., заместитель руководителя Государственной инспекции труда в Брянской области. К ней поступила жалоба от сотрудницы одной из компаний на невыплату зарплаты в организации. Столоначальница поручила одному из своих подчиненных разобраться с этим делом и дать ответ.
Дело как бы спускалась вниз по служебной лестнице: от высоких кабинетов к рабочим. И в какой-то момент оказалась на столе у того, кто не может передать ее ниже, а должен сам заняться делом. А дальше начался излюбленный казенный подход: бумага около месяца пролежала на столе у исполнителя. Затем он заболел. Никаких действий до этого время чиновник-исполнитель не предпринял. Вахту от заболевшего принял другой рукотворец. Он сумел обойти саму суть жалобы, о задержке зарплаты, сочинил отписку и отправил по адресу.
Прокуратура досконально проверила, как бумага гуляла от стола к столу, что с ней делали, и сочла действия чиновников нарушением. При этом к ответственности был привлечен не стрелочник - исполнитель, а вышестоящий руководитель, та самая гражданка З. И она решила оспорить решение нижестоящего суда в Верховном суде, а он, к её удивлению, оставил это решение в силе. Доказал фактами, что руководитель, как положено, не организовала работу подчиненных, и поэтому она была оштрафована на 5 тысяч рублей. Эксперты называют дело знаковым: так как чиновник наказан именно за халатность и равнодушие.
Среди сегодняшних чиновников масса таких, которые занимаются лишь имитацией деятельности. Вместо восстановления справедливости по тревожному сигналу и применение своих властных полномочий, сочиняют отписку. Мы, мол, бессильны, наши законы не позволяют потревожить нарушителя. В современном мире существует целая технология составления отписок, которой, к сожалению, чиновники владеют куда лучше, чем добросовестным исполнением своих должностных обязанностей.
Становиться смешно над тем, что чиновницу областного уровня, которая уж точно получает зарплату больше ста тысяч рублей, оштрафовали всего на пять тысяч. И к этому делу подключили не только районный, но и Верховный суд. И это в нынешнее то время, когда простого человека штрафуют на 30 - 50 тысяч рублей, за то, что он прилюдно проронил не то слово. И никакой на это управы, защиты.
К сожалению, чаще страдают не чиновники, а те, кто отправил наверх жалобу. В Москве уволили учителя Владимира Сорокина. Он осмелился написать письмо президенту о проблемах компьютеризации в столичных школах. После этого его пригласили в департамент образования и уведомили, что он не имел права обращаться к президенту напрямую. Более того, Сорокина за дерзкий поступок уволили. Авиадиспетчер из Московского центра навигации Внукова Андрей Булин тоже написал письмо гаранту всех наших прав. Рассказал о различных технических нарушениях в работе центра. Их исправлять не стали, зато правдолюбцу сразу влепили выговор.
Получается, что письма с рабочих мест наверх превращаются в донос на самого себя. Замечания не рассматриваются, а к автору сразу принимают срочные карательные меры. Не удивительно, что люди не доверяют местным чиновникам, пишут сразу наверх, самому президенту. Надеются на него, как на бога. Миллионы жалоб. В них раскрывается настоящая картина жизни страны, без прикрас. Сам президент эти письма не в силах прочесть. Сгружают все в общественную приемную, а оттуда возвращают эту боль на места, тем на кого люди жалуются, как бы им для свободного чтения. Никакой помощи авторы жалоб не получают, наоборот, к ним применяют репрессивные меры. Делают это показательно, как науку для других, чтобы все поняли, что говорить о недостатках в нашей стране, опасно для собственной жизни. Одна за другой светятся картинки на экране телевизора, как очередной губернатор докладывает президенту о счастливой жизни в своем регионе, о выполнение национальных проектов. Положить бы на стол в это время кипы жалоб из этих мест на имя самого президента, прочитать некоторые. И распахнулась бы во всю ширину правда о жизни бесправных людей в этом российском углу. Как бы выглядела после этого эта кремлевская встреча?
Я уже писал о страшной судьбе девочки из Смоленской области. Стоит ещё раз об этом рассказать. Наташа все время сама себе жаловалась: «Кому я нужна?», «Почему вы все такие злые?» Школьница написала письмо Путину. Рассказала, что они живут втроём (мама и две дочки) на мамину зарплату 10–12 тысяч рублей. Мама работала медсестрой в местной больнице. Но грянула «оптимизация», и медсестёр, ради экономии средств, необходимых якобы для выполнения «майских указов» Путина, перевели в уборщицы, сохранив за ними прежние служебные обязанности, соответственно урезав им зарплаты. В письме президенту девочка также пожаловалась на то, что её травят одноклассники: она ведь нищенка, да ещё и инвалид по зрению. В классе прозвали её «циклопом», всячески оскорбляли, плюются вслед.
Президент, ясное дело, письмо не читал, некогда ему пустяками заниматься. Прочитал за него главный врач больницы, которому переслали жалобу девочки. Маму вызвало медицинское начальство и пристыдило, что она воспитала такую «дерзкую» дочь. Наташа узнала об этом и через три дня, не сумев побороть отчаяние, повесилась в подъезде соседнего дома.
Я вырос в другом моральном мире, в прежних советских рабочих коммунах, они были на каждом предприятие. Это была настоящая рабочая демократия. Каждые месяц общие собрания. Выплескивалось на них все, что наболело, каждый мог выступить с критикой, своим мнением. Обсуждали ситуацию на предприятие и между собой, в курилках. Мы были как родственники. Сейчас общество рождает озлобленных, чужих друг другу людей, даже, если они работают рядом. Раньше обязательно выпускались стенгазеты, была в них и критика, которая помогала улучшить психологический климат и производственные показатели.
Значительная власть тогда была и у печати, на критические материалы нужно было отвечать, исправлять ситуацию. Мой друг, Владимир Степанов, работая на алюминиевом заводе в городе Шелехове Иркутской области, был редактором заводской стенной газеты. Некоторые критические статьи из стенгазеты, он отправлял в Москву, в министерство. И там вынуждены были принимать меры, подправляли действия руководства завода.
Работая на заводе, я в тоже время числился нештатным корреспондентом многих центральных газетах. В одной из них опубликовал статью о моральном климате на нашем заводе «О добром слове и обиженном человеке». Если бы это было в нынешнее время, где бы меня было искать за это выступление? Но нельзя было тогда просто так уволить работника. После появление моей статьи, собрали партийное собрание, обсудили на нем публикацию. Начальника смены, которую я вспомянул в статье, понизили в должности, а в газету отправили в газету ответ, что меры приняты. Это было обязательно.
И вот на завод прислали директора со стороны. Предприятие требовало модернизации, но новый директор не слишком заботился о будущем. В коллективе началось противостояние этому начальнику. Несколько человек, в том числе и я, отправилась в райком, рассказали о ситуации, и нам пошли навстречу, назначили нового директора из своих, доморощенных. Он сразу отправился в главк с проектом о модернизации завода. Начальник главка выставил его вместе с проектом за дверь. Об этой ситуации я написал в газету. И сразу приехали к нам три черные волги. Из горкома, ЦК, министерства. Поговорили гости с рабочими. И в результате сняли с должности, почти министра, начальника крупного московского главка.
Мне, очевидно, кто-то сверху предписал, вставать на защиту людей. Это моя биография. Все время оказывался в горячих точках. В советское время я писал критические статьи, потом возглавил рабселькоровское движение страны. Ездил по стране, помогал коллегам в трудную минуту. Около каждой газеты, районной, городской, областной формировался коллектив рабселькоров. Десятки тысяч правдолюбцев в стране. Со многими я подружился. Они делали большое дело, очищали страну от грязи. Это был своеобразный народный контроль. Во время перестройки мы организовали свой Союз, но он не сумел выжить. Настоящая правда с мест в новой стране оказалась не нужна. Стали расправляться с нашими авторами.
Потом я руководил общественной приемной Московской Хельсинкской группы. Сотрудниками в приемной были в качестве волонтеров студенты старших курсов юридических факультетов. К нам приходили измученные люди, с кипами отписок от чиновников, годами их гоняли от двери к двери. И со всей страны шли к нам письма с просьбами о помощи. За год мы вынашивали в себе до 4 тысяч человеческих судеб, попавших в беду. Всем мы старались помочь. Действовали не только через суд, но и через прессу, через депутатов. У нас оказался свой человек даже в приемной Президента, Борис Кудашкин. Один его звонок чиновникам в какой-то регион и проблема решалась, человек получал, например, положенную ему квартиру, с которой мурыжили его годами. Наши чинуши боятся голоса сверху, но никто его не подает.
Но в конце пришлось закрыть и приемную. Не было денег на аренду помещения, приобретения оргтехники и даже на покупку обыкновенных почтовых конвертов и бумаги для переписки с нашими клиентами.
И теперь вот уже седьмой год ходит с различными заявлениями и жалобами по чиновничьим кабинетам бывший директор завода, где я раньше работал, Лев Мельников. Тот, которого назначили после нашего посещения райкома. К сожалению, само предприятие закрыли. Но Мельников так и остался для коллектива директором. Попадают в трудное положение бывшие работники, идут к нему за советом, помощью. Он работал и в качестве скорой помощи, возил на своей машине пожилых заводчан в поликлинику и ждал их до окончания приема врачом. Почти всех, кто еще жив, директор поздравляет с днем рождения. На свои деньги построил памятник погибшим во время войны заводчанам.
К великой радости, остались ещё такие люди в стране, как Мельников. Перед закрытием завода, благодаря усилиям дирекции, для работников построили большой кооперативный дом. Нуждающимся выделили квартиры по символическим ценам.
Дом был еще не заселен, это было во время перестройки, во власть пришли, кажется, свои люди, демократического настроя. И районный префект попросил Мельникова на короткое время приютить в этом доме местное отделение милиции. Это двенадцать квартир на первом этаже в трех подъездах. Мельников с согласия заводчан решил помочь району, и после уже распределить эти квартиры между своими. И вот это короткое время превратилось в вечность. Гости не выселяются из заводского дома, все придомовое пространство заставлено полицейскими машинами. И ходит Мельников с поручением своих заводчан по коридорам нашей власти с требованием, что бы отдали 12 квартир, это сейчас больше ста миллионов рублей. Завода уже нет, зато есть кооператив этого дома. Напишет заявление Мельников, оно где-то пропадает. Запишется на прием к большому начальнику, его фамилию вычеркивают. Был суд, он решение не принял. Якобы Мельников при собранных подписях жильцов, не имел полномочий. Поручение с подписями судья даже не показал на заседании.
Давно ходит Лев Мельников с заявлениями по различным конторам, где засели наши чиновники, примерно раз в неделю, и все по знакомым маршрутам. Упрямый человек. Так в поисках правды и справедливости проходит его жизнь.
|
|
