Более двадцати лет назад, в 2000-2001 годах в рамках библиотеки газеты «Дуэль» я выпустил два сборника, с общим названием «Война и мы», в которые входили мои дискуссии с оппонентами о причинах высоких потерь Красной Армии в Великой Отечественной войне.
Один сборник был посвящён «человеческому фактору» высоких потерь – трусости, подлости и тупости советского кадрового командования – копии царского ленивого, трусливого и тупого дворянства. А второй сборник был посвящён технической проблеме потерь – тому, что было «не так» в оснащении Красной Армии оружием и техникой.
И я впервые в советской исторической науке обратил внимание на крайне низкий - позорно низкий - уровень связи, особенно радиосвязи в Красной армии. Тем более по сравнению с немецкой. До меня об этом никто не писал – привычно винили Сталина в том, что он «уничтожил цвет командования Красной Армии», «не послушал мудрого Рихарда Зорге», «не привёл войска в боеготовность», «гнал солдат в наступление к праздникам, «не оснастил армию современными самолётами и танками» и. т. д. Об отсутствии надлежащей связи – никто ни слова!
Так вот, немцы раньше всех поняли, что современная война будет очень подвижна, но при этом главное в будущих подвижных армиях будет не то, что сразу бросается в глаза - не танки, самолеты и т.д., - а связь, связь и еще раз связь.
Я писал: если вы присмотритесь к мемуарам тех, кто начинал войну, то обратите внимание, что к 22 июня немцы забросили к нам в тыл неимоверное количество диверсантов, главной задачей которых было обрезать провода и убивать посыльных. Все! Без телефонной связи никаких армий, корпусов, дивизий и полков у нас в западных округах не стало. Вместо них образовались несколько тысяч рот и батальонов, которые действовали без единых планов и приказов. А штабные радиостанции армий, корпусов и дивизий были смонтированы в автобусах - легко распознаваемой цели для немецкой авиации. Через несколько дней не осталось и этих радиостанций.
Чтобы реально представить, что значит «иметь радиосвязь», давайте сравним насыщенность рациями наших войск и немецких.
Командующий Западным фронтом генерал армии Д.Г. Павлов объединял своим штабом 3-ю, 4-ю, 10-ю и 13-ю армии. Всего 50 дивизий всех видов, или в пересчете на подразделения, равнозначные батальону, - примерно 1300 батальонов, или более 400 батальонов, дивизионов и эскадрилий в расчете на одну общевойсковую армию. Так вот, к середине дня 22 июня – спустя несколько часов после начала войны - командующий 3-й армией донес, что из имеющихся у него трех радиостанций две уже разбиты, а третья повреждена. Павлов из Минска запросил три радиостанции из Москвы. Ему пообещали прислать самолетом, но не прислали. Фактически с этого дня все усилия штаба Западного фронта сводились не к планированию обороны, а к тому, чтобы узнать, где находятся войска и что делают. Никакой устойчивой связи с ними не было. Фронт развалился на отдельно действующие части.
А в это время немецкий, правда не пехотный, а мотопехотный батальон помимо ультракоротковолновой радиостанции на каждом бронетранспортере с радиусом приема-передачи 3 км имел на таких же бронетранспортерах еще и радиостанции для связи с командованием. Этих бронетранспортеров с рациями, защищенных броней, как наши тогдашние танки, и неотличимых от других типов машин, в штате немецкого мотопехотного батальона по расписанию на 01.02.1941 года полагалось 12 единиц! Вот и сравните - в нашей общевойсковой армии, объединяющей около 400 таких подразделений, как немецкий батальон, было всего 3 радиостанции на незащищенных автобусах, а у немцев по 12 на БТРах в каждом батальоне, не считая ультракоротковолновой рации на каждой единице боевой техники.
У немцев даже командиры артиллерийских взводов имели свой БТР с рацией, а в нашей армии и в 1945 году командиры танковых бригад возили командиров дивизионов приданных им артиллерийских полков с уже появившимися рациями снаружи на броне своих командирских танков.
Так какой нам был толк при такой связи от 10 тысяч танков в западных округах на начало войны?
Ещё. Геринг и Гитлер с самого начала поняли, что ВВС Германии (Люфтваффе) без радиосвязи ничего не стоят, поскольку самолетам в воздухе нельзя передать команду, а значит они не управляются в принципе. А неуправляемые войска - это не войска. Поэтому Гитлер и Геринг обеспечили всю свою авиацию надежной современной радиосвязью, причем, по максимуму. У немцев на одного человека летного состава (летчика, штурмана, стрелка) приходилось 15 связистов на земле уже к началу войны с нами. Зачем так много??
Связисты Люфтваффе ехали в гуще немецкой сухопутной армии на специально оборудованных бронетранспортерах с мощными радиостанциями. Но вместе с ними были не просто наблюдатели за воздушной обстановкой, а наводчики самолетов на цель, и не только на наземную. Когда они видели самолеты противника, то по радио сообщали об этом своему командованию Люфтваффе, которое по радио направляло в район цели те истребители, что уже были в воздухе и поднимало с аэродромов дополнительные. А наводчики с земли связывались с самолетами в воздухе наводили их на противника, указывая его численность, курс, высоту, давая этим немецким истребителям возможность атаковать с наиболее выгодного направления, например, со стороны солнца. То есть небо над немецкими войсками не только находилось под контролем с земли, но можно было управлять и всеми немецкими самолетами, находившимися в воздухе.
А у нас даже в 1942 году командующий ВВС в приказе отмечал, что 75% вылетов советской авиации делается не просто без управления, а и без использования радиостанций. Они, кстати, в это время были только на командирских самолетах, а у остальных - приемники. А командные пункты авиации в наземных войсках появились только к концу войны, да и то, судя по всему, это было далеко не то, что было у немцев.
Начальник немецкого генштаба сухопутных войск Ф. Гальдер в своем дневнике так оценил связь Военно-воздушных сил РККА: «Наземная организация, войска связи ВВС: войск связи ВВС в нашем смысле нет...».
Мне в 90-х – начале 2000-х оппонировал очень тогда известный военный «историк», «хрущёвец», кадровый полковник В. Анфилов, бессовестно брехавший в своих книгах с целью обгадит Сталина и обелить кадровое офицерство. Удивительно, но Анфилов писал, что Жуков для него великий полководец и кумир. Тем не менее, когда нужно было (святое дело!) извратить историю, Анфилов не жалел и «кумира», творя с его текстами то же, что и с моими.
Как вы поняли, я в тех сборниках показал, что основной технической причиной поражений начала войны было страшное отставание РККА в области радиосвязи. Предвоенные генералы преступно игнорировали её. Дело даже не в малочисленности радиостанций в войсках, а в том, что генералитет (вопреки, кстати, требованиям Сталина) радиосвязью не занимался - не обучался кодированию, шифрованию, радиоразведке и т.д. У немцев уже в дивизии радиосообщения автоматически шифровались машинкой «Энигма», а у нас большинство боевых сообщений шло открытым текстом. Вот запись в дневнике помянутого Ф. Гальдера за 18 июля 1941 года: «Перехвачена радиограмма штаба 26-й русской армии, в которой говорится, что назавтра намечено наступление четырёх стрелковых и двух кавалерийских дивизий противника из района южнее Киева».
В результате, с началом войны немцы не только знали о намерениях нашего командования, перехватывая сообщения, но по радио давали команды нашим войскам отходить, прекратить огонь и т.д. Это вызвало перепуг наших генералов, и они вообще прекратили пользоваться радиосвязью. Это смешно, но 23 июля, через месяц после начала войны, Сталин дал приказ «Об улучшении работы связи в РККА», в котором приказал использовать радиосвязь.
И вина за это бедственное положение радиосвязи лежит на предвоенном тупом и ленивом генералитете РККА, для которого этот вид связи казался слишком мудреным и нагло им игнорировался - зачем нужно возиться с шифрованием радиограмм, если на учениях связной на лошади любой приказ куда нужно отвезет? Достаточно сказать, что до войны в академии им. Фрунзе на изучение технических родов войск отводилось 340 часов. Но если из них кавалерию слушатели изучали 53 часа, то организацию связи - ни единого часа!
Анфилов это положение моего сборника «опровергал» так: «Считая главной причиной наших неудач в начале войны плохую радиосвязь, Мухин упрекает Жукова в «преступном пренебрежении к радиосвязи». Но еще в докладе на декабрьском совещании (1940 г.) Жуков (тогда командующий КОВО) подчеркнул: «Для полного использования наиболее современного средства связи - радио - необходимо навести порядок в засекречивании. Существующее положение в этом вопросе приводит к тому, что это прекрасное средство связи используется мало и неохотно»».
Как видите, получается, что идиот Мухин обвиняет генералов в том, что они не занимались засекречиванием радиосвязи, а Анфилов приводит слова Жукова, где он именно об этом и заботится! Но не спешите с выводом, вам нужно помнить, что этот факт вам сообщил «историк-профессионал». Поэтому сами продолжим читать выступление Жукова, усеченное Анфиловым: «…Принятая система кодирования приводит к большим искажениям и перепутыванию текста и к задержке в передаче сведений. Зачастую проще и быстрее послать делегатов, чем прибегать к передаче по радио. Необходимо ограничить засекречивание, точно указать, что следует засекречивать и что можно передавать открыто. Упростить систему кодирования».
Как видите, Жуков, хотя и не мог не знать, что противнику нельзя сообщать вообще ничего, предлагал передавать сообщения открытым текстом или примитивными кодами (солдат – «карандаш», снаряд – «огурец», и так всю войну), которые легко могут расшифровываться противником. И все это для того, чтобы подобные ему генералы в шифровках не запутывались и на учениях выглядели полководцами.
Прошла Великая Отечественная война, которая по идее, могла всему научить советских генералов. Или хотя бы многому. И вот через 50 лет началась позорная для Российской Армии Чеченская война. Нет, причин поражения в Чечне, конечно много, и связь на фоне предательства Кремля уже не главная причина, но все же, вот как специалисты описывали состояние радиосвязи и ее влияние на боевые действия в заметке А. Сергеева «Пока связист мотал катушку...» в журнале «Солдат удачи» № 6, 1997 года:
«Печальный опыт первых месяцев войны в Чечне подтвердил, что недооценка войсковой связи, как вида боевого обеспечения, может привести к срыву проводимой армейской операции и неоправданным потерям среди личного состава.
Укомплектованность средствами связи войск группировки, участвующей в операции, по оценкам командования, составила 95-98% от штатной потребности. В то же время новых средств имелось не более 20%, а современных - не более 10%, что привело к полному отсутствию всякого засекречивания и помехозащиты. В войсках не оказалось малогабаритных и легких радиостанций с маскираторами речи. (За период с 1993 по 1995 г. Вооруженными Силами было закуплено всего 6500 радиостанций Р-163-IV, Р-165-05Y, Р-023). Основу средств связи в полковом, батальонном, ротном звене управления составили громоздкие и устаревшие Р-123, Р-159, Р-158, Р-148. Но даже в этих радиостанциях потребность так и не была удовлетворена. Еще опыт войны в Афганистане показал, что оснащение переносными средствами связи должно обеспечивать каждое мотострелковое отделение или танковый экипаж. В ходе январского 1995 года штурма Грозного не каждый взвод и даже роты имели переносные радиостанции. Основные причины - это преступная халатность военных чиновников, отправлявших подразделения, убывающие в район боевых действий, с неисправной и разукомплектованной техникой. Из 2156 освидетельствованных средств связи 462 оказались неисправными, еще 367 радиостанций вышли из строя в процессе эксплуатации. Больше трети! Всего же за время боевых действий безвозвратные потери техники и средств связи составили 59 единиц подвижных и 1071 единиц переносных средств связи. Но даже то, что могло работать, вынужденно молчало из-за отсутствия или разряженности аккумуляторных батарей.
Особенности войны в Чечне потребовали создания большого количества сторожевых застав и блокпостов, выполнявших боевые задачи в отрыве от основных сил части. Как правило, их боевой и численный состав - это отделение, взвод, реже рота, и от состояния средств связи зависела жизнь всего личного состава.
Августовская трагедия в Грозном стала логическим завершением просчетов нашего командования, в том числе при организации связи и управления войсками. Ребята погибали без поддержки артиллерией, авиацией, соседями. Проблема усугублялась еще и тем, что федеральные войска используют те же радиостанции, что и сепаратисты, а это позволяло последним свободно работать в радиосетях российских войск.
Выход виделся в доведении космической и засекречивающей связи до полкового и батальонного звена. Внесение изменений в штатную структуру подразделений связи, включив в них отделения по ремонту средств связи и зарядке аккумуляторных батарей. В закупках современных радиостанций, в том числе и зарубежного производства, для обеспечения переносными средствами связи малой мощности всех структурных элементов взвода, роты. Где взять деньги?
Одна дача военного чиновника средней руки из грачевского окружения стоит столько же, сколько 500 «Моторол», а их хватило бы для оснащения всех мотострелковых отделений, танковых экипажей, артиллерийских расчетов и разведывательных групп целой дивизии. (Уже в то время в дивизии ФРГ по штату было более полутора тысяч радиостанций - Ю.М.). Впрочем, я не берусь судить, что сегодня для России важнее - материальное благополучие отдельно взятого генерала или жизнь нескольких тысяч российских парней, готовящихся принять участие в новых авантюрах безответственных политиков», - этими словами А Сергеев закончил свою заметку.
И вот проходит ещё более 20 лет, и начинается "украинская спецоперация". И как вам нравится вот такое сообщение от 4 сентября: «Разведчики Вооруженных сил Украины не могут расшифровать радиоперехваты, поскольку российские военнослужащие используют тувинский язык для передачи информации. Об этом сообщило Министерство обороны России в своем телеграм-канале», - это шифрование сообщений?
Блогер, А. Морозов, известный в интернете как «Бойцовый Кот Мурз», участвовавший в боях на Донбассе в 2014 году, хотя и не непосредственный участник настоящих боёв там, но, судя по всему, имеет необходимую информацию с фронтов. И этот Кот зло пишет о том, что собой представляет современная связь, правда, «союзников» Вооружённых Сил России – милиции ДНР.
Не буду выделять этот его текст курсивом.
«Можно бесконечно с умилением смотреть на то, как играют дети, женщина примеривает обновки и на то, как ополчуги радуются получаемым от волонтёров «Баофенгам» – дешёвым аналоговым радиостанциям без шифрования, цены на которые в Республиках задраны в 3 раза и купленная волонтёрами оптом в РФ за 2 с небольшим тысячи рублей радиостанция избавляет вояк от уплаты 8 тысяч рублей на ближайшем базаре в Донецке.
- Вы же понимаете, что это открытая связь и противник будет вас прослушивать?
- Да, да понимаем. Есть кодовые таблицы…
- А вы точно будете ими пользоваться?
- Конечно будем!
И дальше можно смотреть с умилением, если не знаешь о существовании «Закона Роммеля для открытых радиосетей».
Этот закон очень прост и гласит он: «Как только что-то идет не так, и операторы открытых радиосетей, имеющие кодовые таблицы, оказываются в критической ситуации, они в состоянии стресса начинают радиообмен открытым текстом».
Можно долго рассказывать, что это только у нас так, из-за нашего раздолбайства, а «вот в нормальной армии, а не у нас…». Но Роммель-то этот закон обнаружил у нормальной армии – у англичан, - и использовал против англичан в Северной Африке.
«Лису пустыни» часто приписывают «какое-то сверхъестественное чувство ситуации на поле боя», которое, на самом деле, заключалось всего лишь в совокупности постоянно поступающей развединформации, грамотных методов её анализа и в быстроте «реализации» этих разведданных. Во время сражений с англичанами в Северной Африке одним из главных источников самой ценной информации о противнике становилась работа 3-й роты радиоперехвата 56-го батальона связи «Африканского корпуса» Роммеля, позднее переформированной в 621-ю отдельную роту радиоразведки.
Чем сильнее был кризис на поле боя, чем хуже складывалась для англичан обстановка, тем больше в эфире было радиообмена открытым текстом, который немедленно переводился, сверялся с ранее выявленными радиопозывными английских частей, накладывался на карту и становился причиной для ещё большего ухудшения обстановки. И эта система с положительной обратной связью исправно уничтожала раз за разом восстанавливаемые и переформировываемые англичанами «Силы Западной пустыни».
… В ставшей уже постоянной там рубрике «как помощнее пробить днище», ранее уже неоднократно упоминавшийся «военный эксперд» Шурыгин вещает:
«Безусловно, фактором, вынудившим командование ВСУ спешить с наступлением, стала информация о заканчивающейся переброске к границе Донбасса вновь сформированного добровольческого армейского корпуса ВС РФ. Его скорое появление на фронте просто похоронило бы надежды на успех планируемого наступления».
Из безусловного в этом корпусе только то, что куча людей отчиталась о множестве несделанных вещей. А что касается остального, то я, по своим источникам, по состоянию на сейчас и ближайшее будущее оцениваю этот «добровольческий корпус», формирование которого, может быть, станет когда-нибудь отдельным большим и красивым уголовным делом, как слишком дорогую попытку заселить «Дикое поле» каторжниками. Уверен, что можно было добиться того же эффекта, который будет от него в итоге, куда меньшими затратами.
…Понимаете, ситуацию, когда, например, в ДНР по укроповскому АГСу наши бьют из «Гиацинта» можно подать читателям «патриотической прессы» как «Подавляющее огневое превосходство», но профессионал-то от таких новостей схватится за голову. Они означают, что:
а) пехота не умеет использовать своё собственное тяжёлое групповое вооружение (о чём уже писалось и даже не мной, я цитировал Стаса Варга);
б) батальонные 120-мм миномёты и бригадные артгруппы «ниасиливают» поддержку своей пехоты по тем или иным причинам (выучка, точность огня, связь, взаимодействие или что-то ещё)
в) ресурс самых длинных наших 152-мм стволов сжигается на мелочи вместо контрбатарейки по «трём топорам» и другим более значимым чем расчёт АГС целям.
(СГС - советский 30-мм автоматический гранатомёт на станке, вес выстреливаемого снаряда – 280 грамм; «Гиацинт» - советская 152-мм самоходная пушка, вес её снаряда – до 50 килограмм; «три топора» - американские 155-мм дальнобойные гаубицы М777, которыми вооружены ВСУ, – Ю.М.)
Когда я получаю информацию из РФ о том, сколько там формируется новых «добробатов», у меня волосы дыбом встают. Сразу напрашивается вопрос: «А где вы начальников связи для этих батальонов возьмёте?». А нет их. Нету. Вот недавно в одном замечательном чате искал человек в очень боеспособное, в целом, подразделение начальника связи как раз примерно батальонного уровня. Там не я один связист в этом чате, мы ему хором сказали – «СВЯЗИСТОВ НЕТ И НЕ БУДЕТ!». И один из моих коллег добавил: «Берёшь сам находишь зародыша и растишь как можешь».
И чем будут эти добробаты без работающей 24/7 цифровой закрытой радиосвязи? Неуправляемой толпой оленей, которую укры, активно играя «от обороны», очень быстро отправят по кладбищам и больницам. Чем будет авансом прославленный Шурыгиным «Третий корпус», состояние связи в котором описывать тем, кто этого не видел, бесполезно - люди просто не поверят в то, что такое бывает? А оно бывает, бывает. Корпус будет огромной, чудовищной неуправляемой толпой оленей».
На этом закончу цитирование этого «Бойцового кота». Конечно, хочется думать, что он несёт отсебятину и ошибается… Хочется. Но опыт говорит, что этот Кот, скорее всего, прав.
И дело не в технике, дело в том, что, начиная от Петра III, это такая российская армия. В которой кадровое офицерство получает деньги не для того, чтобы уничтожить врага, а для того, чтобы большую зарплату и «пензию» получать, и выйти на эту пенсию через 20 лет. И чтобы: «Много лет в строю, но ни разу в бою!»
|
|
