Однажды жители ветхих домов одного из микрорайонов Перми попросили наше объединение «Рабочий» зарегистрировать митинг.
Пока наши активисты ходили по инстанциям, я забежал на телестудию, в контору телеканала «Ветта», и попросил прийти на митинг. «Кто организует?» - меня спросили. – «Сами жители Перми». Не поверили: «Такого не может быть. Кто-то за этим стоит. Либо бизнес какой, либо партия». Словом, мы перепугали весь город. В виду неизвестности, кто же за этим стоит, городская администрация пригнала на митинг с десяток депутатов, они стояли отдельной кучкой. На митинг, посвященный ветхому жилью и организованный Союзом правых сил пришло 15 полицейских. На митинг, организованный Революционной рабочей партией (ни единого рабочего в составе), возглавляемой Настей Мальцевой, пришел 1 полицейский. На наш митинг пожаловали 45 полицейских.
Как-то попытался сунуть наш «Рабочий вестник» в руки одному начальнику цеха завода «Машиностроитель». Тот с видом всезнайки осведомился:
- На кого работаете?
- … простите??
- Ну, работаете на кого?
Когда мне удалось убедить, что мы ни на кого не работаем, что наша задача – помощь рабочему классу в его самоорганизации, начальник брезгливо отмахнулся.
В головах сталинистов, либералов, троцкистов сидит одна и та же мысль: рабочий класс не может без того, чтобы его возглавляли, думали за него. Как же без начальства?! Никак. Разве способны низшие классы управлять государством? «Не может черномазый играть на рояле!» Не должен рабочий думать своей собственной головой, не имеет права обобщать, это прерогатива партийного руководства. Во главе должен стоять вождь. Или капиталист, который организует производство. Хотя история показывает обратное: и Парижская коммуна, и первые Советы обошлись без партий, их создали сами рабочие, самостоятельно. Во время революции 1968 года во Франции рабочие авиационного завода «Сюд Авиасьон» захватили предприятие, заперли администрации по кабинетам и по громкой связи заставили учить «Интернационал», сами наладили производство и сбыт продукции.
Разве могут рабочие управлять производством в целом, в рамках страны, а то и всего мира? Это должны делать государство, госчиновник, Сорос, мировое правительство, новый Сталин. Иначе – анархия! Так мыслят сталинисты, буржуазные идеологи, троцкисты.
Но ведь в каждом коллективе выделяются неформальные лидеры, как же без этого? И Ленин пишет о единоначалии капитана корабля в шторм, и «Детская болезнь левизны в коммунизме» пишет, и «Что делать пишет» (см. ссылку внизу «Кризис левого движения»), и Энгельс пишет о необходимости авторитета. И всё это ложные рассуждения. Если не собственность на средства производства, так генетическое качество лидера – выделяет, ставит над людьми, которые почему-то должны этому лидеру подчиняться.
Существует целое направление буржуазной идеологии – школа лидерства. Разумеется, класс предпринимателей – это класс лидеров.
Сам Ильич легко отбрасывал собственные же установки. Материалы к Пленуму ЦК по принципам образования СССР он писал в больном состоянии, для их распространения ему пришлось воспользоваться подпольной типографией в обход Сталина и всего Политбюро. И это не единичный случай, когда Ленин выступал против руководства партии, даже грозил выйти из партии и обратиться непосредственно к народу. Как мы помним, ЦК стоял за продолжение войны до победного конца, Ленину с огромным трудом удалось переломить ситуацию. Ах, анархист…
Как же быть с отмиранием государства, когда исчезнут классы, когда исчезнет старое общественное разделение труда? В этом пункте сталинисты вытаскивают цитату из речи Ленина на 2-м Всероссийском съезде Советов 26.10.1917:
«Буржуазия только тогда признает государство сильным, когда оно может всей мощью правительственного аппарата бросить массы туда, куда хотят буржуазные правители. Наше понятие о силе иное. По нашему представлению государство сильно сознательностью масс. Оно сильно тогда, когда массы все знают, обо всем могут судить и идут на все сознательно» («Заключительное слово к докладу о мире», ПСС, Т. 35).
«Такое усиление государства, - уверяют сталинисты, - не противоречит его отмиранию, а, по сути дела, подготовляет условия для отмирания государства».
Но ведь это же несусветная глупость. Как так может быть, чтобы государство укреплялось и тем самым готовило почву для своей гибели – сталинисты не задумываются.
Разумеется, Ленин говорил о социалистическом государстве. Разумеется, Ленин и не думал отрицать марксистский тезис об отмирании государства.
Но одна деталь: Ленин говорит, что государство только тогда сильно, когда массы всё знают. Но массы ничего не знали ни в 1937-м, ни в 1991-м, ни в 2021-м. Тогда государство сильно, когда массы обо всем могут судить. Сами. Без партии. Но в силу того, что массы ничего не знали, не знают, а теперь и не хотят знать, они и судят обо всем в интернете. Интернет переполнен маразмом масс. Государство при этом настолько слабо, что не в силах собрать прогрессивный налог.
В теме усиления государства слились в экстазе сталинисты, монархисты-антисемиты, государственники-имперцы, просто антикоммунисты.
В качестве обоснования для отрицания марксистского тезиса об отмирании государства сталинисты приписывают Ленину идею построения социализма в отдельно взятой стране.
«Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране. Победивший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистов и организовав у себя социалистическое производство, встал бы против остального, капиталистического мира» – пишет Ленин в статье 1915 года «О лозунге Соединённых Штатов Европы».
Сталинисты упорно не желают замечать ключевое слово «первоначально». Между тем, Ленин строил на этом слове целую схему: первоначально революция побеждает в слабом звене империализма, в отсталой России, это дает толчок мировой революции, а затем пролетариат развитых стран приходит на помощь отсталому российскому пролетариату. Яснее ясного, что «первоначально» - это не 70 лет и, тем более, не вообще. Напомню: идею победы социализма в отдельно взятой стране Ленин называл мелкобуржуазным идеалом.
На самом деле идея принадлежит Бухарину, Сталин еще в 1924 году придерживался ленинской позиции о невозможности победы социализма в отдельно взятой стране, но затем взял на вооружение «теорию» Бухарина.
Что же касается огосударствления, управления производством, Маркс, Энгельс, Ленин мыслили совершенно противоположным образом, нежели сталинисты, либералы, троцкисты.
«Социал-демократическая партия не имеет ничего общего с так называемым государственным социализмом, системой огосударствления в фискальных целях, которая ставит государство на место частного предпринимателя и тем объединяет в одних руках силу экономической эксплуатации и политического угнетения рабочего» (Энгельс. Социал-демократическая программа 1891 г. Соч., Т.22. С. 623, 235, «Абзац 9»).
Любое государство есть частный собственник, - подчеркивает Энгельс в «Антидюринге». В работе «Развитие социализма от утопии к науке» он смеется над отождествлением огосударствления и социализма.
Ленин пишет: ««Без нас не обойтись» - утешают себя привыкшие служить капиталистам и капиталистическому государству интеллигенты… Во что бы то ни стало надо разбить старый, нелепый, дикий, гнусный и мерзкий предрассудок, будто управлять государством, будто ведать организационным строительством социалистического общества могут только так называемые «высшие классы», только богатые или прошедшие школу богатых классов», - пишет Ленин («Как организовать соревнование»).
Что же такое слой госчиновников? Это и есть тот самый высший класс. По ленинскому же определению.
Сталин, естественно, не отрицал тезис об отмирании государства, он его повторил экономистам Саниной и Венжеру, но с существенной добавкой: «… государство будет существовать не на веки-вечные… Государство отомрёт… в качестве преемника общенародной собственности будет выступать уже не государство, которое отомрёт, а само общество в лице его центрального, руководящего экономического органа» (Экономические проблемы социализма в СССР. С. 87–88).
Сталин оставляет в сохранности руководящий экономический орган, это может быть партийная элита, это может быть класс капиталистов, большой разницы нет.
«Социализм – это живое творчество масс», - возражает вслед за Марксом Ленин. Масс, а не партии, не Госплана.
Принцип Советской власти – непосредственный, прямой ежедневный контроль рабочих снизу за каждый госчиновником. В СССР не рабочие контролировали госчиновника Сталина, а Сталин через своих подчиненных контролировал рабочих.
Социализм есть диктатура пролетариата, - утверждает Маркс.
«Диктатура пролетариата, пишет Ленин, - это не только и не столько подавление эксплуататорских классов, сколько способность рабочего класса взять в руки всю экономику страны».
Каждая кухарка не может управлять государством, пишет Ленин, но каждая кухарка должна учиться управлять государством. «Социализм – это когда каждый после отработки своего 8-часового урока начинает заниматься государственной деятельностью» («Очередные задачи Советской власти»).
Однако необходимо не только образование.
Энгельс разъясняет: «Существование классов вызвано разделением труда, а разделение труда в его теперешнем виде совершенно исчезнет, так как, чтобы поднять промышленное и сельскохозяйственное производство на указанную высоту, недостаточно одних только механических и химических вспомогательных средств. Нужно также соответственно развить и способности людей, приводящих в движение эти средства. Подобно тому, как в прошлом столетии крестьяне и рабочие мануфактур после вовлечения их в крупную промышленность изменили весь свой жизненный уклад и сами стали совершенно другими людьми, точно так же общее ведение производства силами всего общества и вытекающее отсюда новое развитие этого производства будет нуждаться в совершенно новых людях и создаст их. Общественное ведение производства не может осуществляться такими людьми, какими они являются сейчас, – людьми, из которых каждый подчинён одной какой-нибудь отрасли производства, прикован к ней, эксплуатируется ею, развивает только одну сторону своих способностей за счёт всех других и знает только одну отрасль или часть какой-нибудь отрасли всего производства. Уже нынешняя промышленность всё меньше оказывается в состоянии применять таких людей. Промышленность же, которая ведётся сообща и планомерно всем обществом, тем более предполагает людей со всесторонне развитыми способностями, людей, способных ориентироваться во всей системе производства. Следовательно, разделение труда, подорванное уже в настоящее время машиной, превращающее одного в крестьянина, другого в сапожника, третьего в фабричного рабочего, четвёртого в биржевого спекулянта, исчезнет совершенно» («Принципы коммунизма», 1847, подготовительный материал к «Манифесту коммунистической партии»).
«Разделение умственного и физического труда отсутствует, - пишет Энгельс о коммунизме, - так как тяжёлый физический и рутинный труд осуществляют машины, а управление ими требует одновременно и умственных, и физических усилий. Кроме того, в обществе действует закон перемены общественного труда, когда специалист в одной отрасли, в случае отсутствия в данный момент необходимости в его специализации, спокойно может временно поработать и по другой его специальности в силу полученной им широкой специализации. Упразднено разделение труда на управленческий и исполнительский» («Антидюринг»).
Энгельс здесь ошибается: перемена труда мало что дает, у Энгельса тачечник меняется с архитектором, что вообще неосуществимо, хотя Энгельс и указывает на ликвидацию тяжелого рутинного труда. Дело в том, что по мере развития наук растет не только их интеграция, но и дифференциация, то же касается и профессий. Ленин пишет, что такого рода разделение труда будет только усиливаться. Важно здесь то, что в СССР не было и тени тенденции ликвидации тяжелого рутинного труда, наоборот, этот рабочий труд рос, вбирая в себя все большие и большие массы из деревни.
В программе КПСС 1961 года указывается: «Главная экономическая задача партии и советского народа состоит в том, чтобы в течение двух десятилетий создать материально-техническую базу коммунизма».
Но и тени создания базы не было, наоборот, кроме деления на сапожников и фабричных рабочих появились макальщики, вязальщики, револьверщики, грохотовщики, сатураторщики и т.д., и т.д., и т.п. – список профессий впечатляет и не оставляет сомнений, что именно дробление труда есть причина неспособности рабочих мыслить самостоятельно.
«На место управления лицами, – пишет Энгельс, – становится управление вещами и руководство производственными процессами» («Анти-Дюринг». С. 285).
И здесь он ошибается: нет в природе такого существа «процесс», есть люди, его осуществляющие, управление процессом есть управление людьми. Однако стараниями КПСС и КПРФ в сознании обывателя прочно утвердилось, что социализм есть планирование. Многие вспоминают систему ОГАС и даже утверждают, что якобы потому ее не ввели, что отстраняла от власти элиту КПСС. Главный интеллектуал страны Анатолий Вассерман считает, что когда будет создан настолько мощный компьютер, который сможет управлять всей экономикой мира, капитализм отомрет.
Во-первых, такой компьютер создать невозможно в принципе.
Во-вторых, полная компьютеризация экономики станет апогеем эксплуатации.
В-третьих, планирует любая капиталистическая монополия, план есть завоевание капитализма.
Сказанное отнюдь не означает ненужность применения компьютеров в производстве. Но сказанное позволяет понять, что при необходимости планирования огромного производства это планирование должно иметь качественно иное содержание.
Капиталистическая эксплуатация – не только лишение рабочего доли прибавочной стоимости. Это сведение трудящегося к роли винтика в механизме, обезличивание.
Пока во всем мире профсоюзные требования сосредоточены исключительно на лучших условиях продажи рабочей силы – рабочий буржуазен, пронизан буржуазными отношениями. С другой стороны, в силу неграмотности рабочий не способен заменить буржуазию, нуждается ней точно так же, как буржуазия не может существовать без рабочих, в этом единство противоположностей. Именно поэтому потерпела поражение «Рабочая оппозиция».
«С точки зрения основных идей марксизма, - пишет молодой Ленин в 1899 году в «Проекте программы нашей партии», - интересы общественного развития выше интересов пролетариата» (ПСС, Т. 4. С. 220). Это неверно, Маркс, наоборот, объясняет: «Все остальные угнетенные слои общества должны осознать интересы пролетариата как собственные».
Нет никакого синтеза интересов буржуа и рабочих, не существует неких общих интересов всечеловечества, никаких «общечеловеческих ценностей», это пустая абстракция, обожаемая либеральными демократами. Эту абстракцию наполняет содержанием наиболее мощная, наиболее организованная сила – буржуазия, в первую очередь, американская, ее интерес и есть интерес человечества.
Коренной же интерес рабочего класса – не столько в уничтожении одной стороны противоречия, буржуазии (ибо тогда он из своей среды ее воссоздаст, как это и было в СССР), сколько в уничтожении самого себя, в уничтожении старого общественного разделения труда. Интеллигенции не нужно уничтожать самоё себя, ее труд уже творческий. Поэтому она не пойдет до конца в борьбе с буржуазией. Именно поэтому рабочий класс есть гегемон.
Капитализм есть узурпация функции планирования узким социальным слоем. Свержение капитализма есть переворачивание механизма управления, построение плана снизу, через систему СТК и Советов.
Узурпация управления узким социальным слоем есть противоречие капитализма. При росте экономики, при увеличении числа хозяйственных связей аппарат управления становится неспособным их опосредовать и разрушается. Что и произошло в СССР в 1991 году. Данная тенденция действует во всех странах мира и в глобальном мире тоже. Это позволяет понять, что глобальная экономика как единый фатальный механизм с жестким планом – фикция.
Противоречие капитализма и в дроблении труда. В конце 60-х в США вспыхнули мощные забастовки против конвейерной обезлички, после чего были созданы неконвейерные системы, в Японии – канбан.
Московский профессор А. Бузгалин – плагиатор, он не способен мыслить, вот его уровень: «Социализм начинается там, где человек начинает стремиться к культуре, творческой деятельности», где «утилитарное потребление вытесняется новыми ценностями и мотивами» («Коммунизм как реальность»). Спрашивается, откуда у человека возникнет стремление к культуре? «Марксист» Бузгалин не в курсе, что не сознание определяет бытие, а общественное бытие определяет общественное сознание. Аналогично Ильенков полагал, что дело в воспитании («Философия и культура»). Всё это слюнявые идеалистические словеса.
Только развитие капитализма произведет рабочего с высшим образованием. Это о нем Пильняк пишет в «Красном дереве»: вымрет пролетариат, инженер придет ему на смену, капиталист не доверит сложную машину рабочему, рабочий ее сломает…
Современные рабочие создают сложнейшие машины, и космические аппараты, и океанские лайнеры, она работают с лазерами и с роботами. Для такой работы требуется обучение, и продолжительность этого обучения растет из десятилетия в десятилетие. Ограничивает этот рост нежелание буржуа подвергнуться контролю со стороны грамотного рабочего.
Когда же развитие капитализма потребует высшее образование для рабочего не на уровне единиц или десятка процентов, а на уровне особенного, тогда рабочий класс почувствует всеми корнями, что угнетение – не столько зарплата, сколько сам абстрактный труд. Вот тогда начнется генерация «людей со всесторонне развитыми способностями, людей, способных ориентироваться во всей системе производства». Вот тогда изменившееся содержание труда потребует изменения характера труда – до сих пор наемного. Вот только тогда пробьет час капиталистической собственности.
|
|
