Акции протеста, организованные КПРФ в связи с фальсификацией выборов, оказались предсказуемо слабыми. И к сожалению, не только потому, что высшее партийное руководство ожидаемо проводило эти мероприятия «для галочки». То, что Геннадий Зюганов, даже произнеся несколько грозных слов, бороться с властью не будет, было ясно заранее. На митинг в Москве лидер партии не явился, сославшись на уважительную причину — онлайн общение с президентом, против политики которого партия должна была в это время протестовать.
А на встрече с Путиным председатель КПРФ ни словом не обмолвился о непризнании выборов. Что-то невнятное он пробормотал о вреде электронного голосования, но не в связи с фальсификациями в столице, а исключительно в контексте каких-то будущих выборов. Также невпопад прозвучали слова о необходимости освободить сидящего много месяцев без суда Андрея Левченко. Путин предсказуемо возразил, что этот вопрос его не касается, у нас как бы разделение властей. И хотя никто всерьез такие отговорки не примет, Зюганов возражать не стал. И логично. Иного ответа от Путина можно было бы ждать лишь в том случае, если бы партия смогла и захотела пригрозить власти чем-то серьезным. Например, многодневными массовыми протестами или бойкотом Госдумы.
Единственное, что Зюганов был готов обсуждать всерьез, это количество и значимость комитетов, которые его коллеги получат в новом составе парламента. Причем на фоне происходящих событий выглядело это как верноподданническая просьба о компенсации за украденные мандаты. Комитеты, конечно, дадут, но и тут вряд ли власть поделится особенно жирными кусками, ведь лидеры КПРФ только что показали, что говорить с администрацией языком силы они не хотят и не могут, а другого языка наши начальники не понимают.
На местном уровне выборы раз за разом проходят благодаря отчаянным усилиям небольшого числа молодых активистов, работающих на износ, однако отказываясь всерьез защищать полученный результат, партийная верхушка предает и деморализует их.
И всё же главная проблема КПРФ не в совершенно предсказуемой позиции Зюганова, а в том, что куда более решительные и добросовестные партийные лидеры на местах вывести значительное количество людей на улицы не смогли. Пассивная поддержка партии на выборах проявляется в высоком проценте получаемых ей голосов, но надо помнить, что значительная часть этих избирателей — одолженные (за крупнейшую оппозиционную партию кроме её сторонников голосует множество людей, просто желающих выразить своё неодобрение власти).
При этом мобилизовать своих сторонников на улице критически не удается, если не считать локального успеха Николая Бондаренко в Саратове. Даже в Москве, где людей было сравнительно много, бросалось в глаза, что на Пушкинской площади собралось всё же меньше протестующих, чем бывало в прошлые годы, а по меньшей мере половина из них явно не являлась сторонниками КПРФ. Официальную речь Владимира Кашина, с которой начался митинг, выслушали с почти нескрываемым раздражением. И в самом деле, вместо того, чтобы выразить протест против фальсификации, оратор рассуждал о том, какая большая одержана партией победа и как народ поддержал её программу.
Конечно, Нина Останина, Сергей Обухов и Валерий Рашкин выступали куда радикальнее и гораздо лучше понимали настроение толпы. Но вот вопрос: где в это время были тысячи членов партии и многочисленные сотрудники аппарата КПРФ, проживающие в столице? Если бы партийное руководство просто мобилизовало всех, кто так или иначе входит в эту систему, на площади было бы не 1200 человек, а как минимум в пять раз больше.
Зная настрой Валерия Рашкина, можно констатировать, что причина тут уже не в нежелании поднять людей, а в том, что у партии вообще нет мобилизационного механизма, нет мотивированных и деятельных сторонников на местах. Всё, к чему прикасается аппарат КПРФ, как в сказке, превращается в сонное царство, оживить и пробудить обитателей которого неспособны даже яркие речи Валерия Федоровича.
|
|
