События нынешнего августа развеяли устойчивый страх перед митингами, шествиями, демонстрациями, что наблюдался у российской элиты с массовых протестов 2011 года. Оказывается, их можно просто не замечать. Ну, ходят, что-то кричат, машут плакатами. "А Васька слушает да ест".
Американский астрофизик и диссидент Чарльз Хайдер в 1986 году, протестуя против действий правительства, установил на городской площади палатку и объявил голодовку. Сюжеты о её ходе регулярно показывала программа "Время", и поначалу я искренне сопереживал ученому. Но голодал Хайдер 218 дней, и где-то ко дню семидесятому у меня начали закрадываться сомнения в адекватности этой акции. Зачем голодать, нанося вред и страдания себе, если твоим противникам совершенно наплевать на твоё мнение и твоё здоровье?
Аналогичные ощущения вызывают теперь непрекращающиеся митинги в Хабаровске в поддержку арестованного губернатора Фургала. Оппозиционной публике они, конечно, поднимают настроение, демонстрируя реальное отношение граждан к "всенародно избранной власти". Однако на 51-й день уличных шествий трудно не утратить первоначальный задор. Тем более что реакция верхов близка к нулевой. Москва, федеральные СМИ игнорируют все эти выходы, разумно полагая, что рано или поздно они сойдут на нет.
В общем-то, это трезвый подход в стране, где сами люди давно приучили власть не считаться с собой. Достаточно вспомнить, что, начиная с Ельцина, будущие президенты никогда не участвовали в предвыборных дебатах, никогда не отвечали на неудобные вопросы, никогда не представали перед случайной аудиторией. Избиратели спокойно переносили факт, что их мнение власть не интересует, и она не собирается что-либо пояснять. Пропагандисты поощряли такое положение - мол, граждане судят по "делам".
И вдруг в отдельно взятом Хабаровске жителям потребовался диалог. Позиция власти выразилась в трёх словах:"А вы кто?". Действительно. С какой стати нарушать традиции "суверенной" демократии?
Опыт Беларуси подтверждает тезис, что в "суверенных" демократиях роль даже очень массовых митингов ничтожна. Это в обычных демократиях толпы скандирующих демонстрантов порождают правительственные и парламентские кризисы, отставки. Там же, где политическое поле за десятилетия зачищено, где опорой оппозиции являются маргинальные слои интеллигенции, получающие информацию из интернета, а все государственные структуры нацелены на сохранение статус-кво, митинги почти безопасны. Жестокие разгоны имеют гораздо худшие последствия для власти, нежели спокойное игнорирование.
"Единороссы" обеспечили принятие пакета законов, фактически уничтожившего свободу собраний и митингов. Хабаровчане явочным порядком отменили эти решения. В итоге мы все убедились, что в современной политической системе России народные митинги не приносят особых результатов. Уповать на то, что по осени выйдут на улицы миллионы, и что-то у нас изменится, не приходится.
Российская Федерация в вопросе преемственности власти продолжает советскую линию, когда он решался келейно, в узком кругу высшей партноменклатуры. Был шанс нарушить этот порядок в 90-е. К сожалению, он не был использован, во многом "благодаря" Ельцину и окружавшим его либералам, что сейчас почём зря костерят систему, фундамент которой они сами и заложили. Ну, и "благодаря" всем нам, уже в 90-е отказавшимся от своего права и обязанности спрашивать с власти. Так что опять, как часто было в нашей истории, перемены в государстве зависят не столько от настроений и воли масс, сколько от состояния здоровья одного единственного человека.
|
|
