27 июля 2020 года исполнилось 150 лет со дня рождения Леонида Борисовича Красина (1870—1926). Фигура очень яркая и парадоксальная. С одной стороны, до революции — большевик, даже «террорист», организатор «Боевой технической группы» при ЦК РСДРП. Ища ему аналогии в нашем времени, Красина иногда сравнивали с... Усамой бен Ладеном. Он был одним из главных организаторов большевистских «эксов», то есть налётов на банковские экипажи с целью захвата денег. А с другой стороны, Красин заслужил от Ильича характеристику: «башка, но великий буржуй». Бывший большевик Александр Нагловский замечал о нём: «Красин был сравнительно редким среди старых большевиков типом настоящего «дельца-коммуниста», сочетавшего знание подполья с уменьем широко, по-американски, с размахом вести крупные дела».
Собственно говоря, к моменту Октября 1917-го Леонид Борисович большевиком уже не был. Он сумел найти своё место среди буржуазии и чувствовал там себя превосходно. Он сделал стремительную карьеру в немецкой фирме «Сименс и Шуккерт» и стал в 1913 стал её генеральным представителем в России. Конечно, и материальное его положение было соответствующим.
А. Нагловский: «Помню, как Красин, смеясь, рассказывал о своём разговоре с Лениным на тему мировой пролетарской революции. Подсмеиваясь над собеседником, Ленин уверял Красина, что тот ничего уж в революциях не понимает.
— Всё это будет совсем не так. Представьте себе, вы едете в экспрессе, за столиком у вас шампанское, цветы, вы наслаждаетесь с такими же буржуями, как и вы сам. Но вот входит кондуктор и кричит:
— Die nächste Station — Dictatur des Proletariats! Alles aussteigen!!
[— Следующая станция — Диктатура Пролетариата! Освободить вагоны!!]
и Ленин, по словам Красина, заливался хохотом».
Конечно, не стоит удивляться, что Октябрь 1917 года Красин принял в штыки. В ноябре он писал жене, жившей с дочерьми за границей, о том, что «все видные б[ольшеви]ки (Каменев, Зиновьев, Рыков (Алексей-заика) etc.) уже откололись от Ленина и Троцкого, но эти двое продолжают куролесить, и я очень боюсь, не избежать нам полосы всеобщего и полного паралича всей жизни Питера, анархии и погромов. Соглашения никакого не получается, и виноваты в этом все: каждый упрямо, как осёл, стоит на своей позиции, как б[ольшеви]ки, так и тупицы с[оциалисты]-р[еволюционе]ры и талмудисты меньшевики. Вся эта революционная интеллигенция, кажется, безнадёжно сгнила в своих эмигрантских спорах и безнадёжна в своём сектантстве».
И позднее Красин очень неохотно втягивался в руководство Советским государством. На вопрос, почему Красин не работает, Владимир Ильич как-то ответил: «Встречаюсь... Ухаживаю за ним, как за барышней... Не хочет... Всё равно — придёт к нам со временем...» Ленин оказался прав: в 1918 году Красин вернулся в партию, и в августе даже досадовал на себя, что не сделал этого раньше: «Войди я раньше в работу, много ошибок можно было бы предупредить». Хотя о товарищах по партии продолжал отзываться весьма критично: «Б[ольшеви]ки твёрдо держат власть в своих руках, проводят энергично множество важных и иногда (!) нужных реформ, а в результате получаются одни черепки. Совершенно, как обезьяны в посудной лавке» (16 декабря 1918).
По воспоминаниям хорошо знавшего Красина меньшевика Семёна Либермана (1882—1946), даже внешностью Красин резко отличался от других большевиков: «Он всегда был отлично одет, его галстук соответствовал цвету костюма и рубашки, и даже булавка в галстуке была воткнута как-то особенно ловко и щегольски». Однажды манера Красина одеваться вызвала целый скандал в среде советской молодёжи. 31 мая 1923 года журнал «Прожектор» напечатал на обложке фотографию: некий человек с тросточкой, по виду — типичный британский джентльмен, покидает дворец. Подпись гласила: «Л.Б. Красин выходит из министерства иностранных дел после беседы с Керзоном». «Красин был тогда послом, — вспоминал писатель Варлам Шаламов. — Он выходил из какого-то дворца с колоннами. На голове его был цилиндр, в руках — белые перчатки. Мы были потрясены, едва успокоились».
С. Либерман: «Ленин ценил в нём, прежде всего, синтез настоящего большевика с хозяйственным специалистом: это было то, чего Ленин напряжённо искал и долго не мог найти. Ленин считался и с тем, что капиталисты платили Красину большие деньги, и что с Красиным «не стыдно» было появиться в буржуазном обществе. [...]
— Страна нуждается в сильной власти, — говорил Красин. — Необходимо очистить русского мужика от наросшей на нём коросты. Этого в перчатках сделать нельзя. Приходится ломать и уламывать. Все спецы должны нам в этом помогать. Всякий бойкот только на пользу реакции».
Мнение Красина о руководстве большевиков постепенно менялось. В марте 1919 года, поражённый провозглашением Советской Баварии, он писал: «Кто бы мог думать, что баварцы, пивные баварцы учредят у себя в Мюнхене советское правительство и додумаются до столь большевистских методов, как взятие 30 заложников из буржуазии. Если бы я год назад что-либо подобное сказал Герцу, он, конечно, счёл бы меня сумасшедшим, да я и сам этого не думал. Поистине гениальную прозорливость проявил Ленин, увидавший события за 2-3 года раньше, чем кто-либо».
Не приходится удивляться, что такие деятели, как, например, лидер сменовеховцев Николай Устрялов, возлагали на Красина огромные политические надежды. Он был для них наиболее «своим», близким и понятным человеком во всём руководстве большевиков. Устрялов видел в нём «русского Барраса»: «Необходимо вообще признать, что Красин в настоящее время является наиболее интересной и ценной фигурой коммунистической партии и советской власти. Он как бы воплощает собою тот «второй день революции», в обстановку которого теперь ступает страна. «Кандидат в русские Баррасы» — он лишён ряда недостатков своего французского прототипа. Вместе с тем за ним — огромный деловой стаж, организационно-хозяйственный опыт большого масштаба, чем не могут похвалиться другие партийные нотабли, — по большей части «чистые политики и партийные литераторы», «высоко-политические штатгальтеры», время коих неудержимо проходит… Красинизм — будущее русской революции, становящееся её настоящим. Красинизм — «готовится». Красинизм — «идёт». Как это нередко с ним случалось, Устрялов с этим своим прогнозом несколько промахнулся...
Красин в 1924 году был одним из инициаторов сохранения тела Ленина и возведения Мавзолея: «Первой задачей является сооружение постоянной гробницы на том месте, где сейчас покоится тело Владимира Ильича. Трудность задачи поистине необыкновенна. Ведь это будет место, которое по своему значению для человечества превзойдёт Мекку и Иерусалим. Сооружение должно быть задумано и выполнено в расчёте на столетия, на целую вечность».
Ещё тремя годами ранее, в 1921-м, Красин говорил: «Наука, не останавливаясь на том, чтобы только лечить, восстанавливать здоровье заболевшего организма, уже ставит вопрос о произвольном создании пола, об обмоложении и т.д. Я уверен, что наступит момент, когда наука станет так могущественна, что в состоянии будет воссоздать погибший организм. Я уверен, что настанет момент, когда по элементам жизни человека можно будет восстановить физически человека. И я уверен, что... наступит этот момент, когда освобождённое человечество, пользуясь всем могуществом науки и техники, силу и величие которых нельзя сейчас себе представить, сможет воскрешать великих деятелей, борцов за освобождение человечества...»
Кстати говоря. Если прогноз Красина сбудется, вероятно, надо будет обязательно рассмотреть вопрос о научном воскрешении самого Леонида Борисовича. Во-первых, как нетрудно понять по его словам, он сам против этого не возражал. А во-вторых, такой человек в любую эпоху может быть ценен! :)
|
|
