"Новая газета" объявила предвоенный СССР соучастником Холокоста. Как оказалось, нацисты хотели гуманно выселить еврейское население Польши на Восток, а кремлевские антисемиты помешали реализации этой прогрессивной инициативы.
"Но был ли этот подарок желанен Сталину? Подарок в 2,2 млн. евреев - людей с мелко- и крупно-буржуазной психологией? Даже с полутора сотнями тысяч польских евреев государство уже так основательно помучилось¸ отправляя их на торфоразработки или же в депортацию! Да и кто знает, не скрывается ли под личиной этого лавочника или того портного немецкий шпион - шпион страны, обороняться от которой имелось в виду исключительно на его территории?" - правдиво пишет автор этого текста.
Я так проникся этими откровениями, что решил процитировать вам отрывок из книги историка Джеффри Бурдса - ведущего американского исследователя Холокоста на территориях Украины, который подробно описывает, как жилось на советских торфоразработках бывшим польским евреям:
"Короткий период советской оккупации привнес существенные изменения в жизнь евреев некогда юго-восточной Польши. Житель советского Львова Марек Херман с удивлением отмечал новые возможности, которыми он наслаждался: «Теперь, внезапно, это было, словно я мог стоять в полный рост, и я был преисполнен чувством свободы. Я начал воспринимать новые ценности; я приобрел сознание рабочего класса. Впервые я понял, а также верил, что не было никаких различий между евреями, поляками, украинцами или русскими, все мы были людьми».
В Ровно, находящемся немногим более двухсот километров к северо-востоку от Львова, жила семнадцатилетняя Чая Мусман. Осенью 1939 г., когда советские войска «освободили» восточную и юго-восточную Польшу, она училась в десятом классе ровенской гимназии. Ее опубликованные мемуары остаются самым подробным и всесторонним описанием жизни в Ровно непосредственно перед войной.
В воспоминаниях Мусман наиболее примечательной особенностью советской оккупации был слом традиционных ограничительных барьеров, которые разделяли этнические и религиозные группы. Она с любовью вспоминала социальные изменения и культурные сдвиги, которые принесла советизация:
«В начале 1940-х мы... считали себя равными среди равных… Время с 17 сентября 1939 г. по 22 июня 1941 г. я помню как самое яркое, самое счастливое в своей жизни… Я была молода [всего семнадцать лет], и впервые в жизни подружилась с поляком - с Юркой Новаковски. Отстранившись от всех условностей, искусственных барьеров, которые разделяли национальности, мы вместе гуляли по городу. Я чувствовала на себе пристальные бесцеремонные взгляды, неодобрительно бросаемые старшими, но времена настолько резко изменились, что даже наш раввин из Каменки, в чьем доме мы жили, не решался давать комментариев по поводу моих свиданий с польским парнем - ни мне, ни моим родителям. Ситуация изменилась даже в собственном доме раввина. Его сын срезал [хасидские] локоны, обменял свое [черное, хасидское] пальто на костюм и даже присоединился к своего рода профсоюзу (артели). Обе дочери [раввина] также устроились на работу. Синагога опустела, а моя мама открыто готовила еду на нашем примусе по субботам, в то время как жена раввина разрешала мне качать воду на своей кухне".
Далее книга Бурдса описывает освобождение от большевистской оккупации - когда евреи Львова и Ровно были зверски убиты украинскими националистами. Причем, непосредственные организаторы этого геноцидного преступления будут чествоваться на государственном уровне согласно недавнему решению парламента Украины. Но я почему-то уверен, что "Новая газета" не опубликует статью по поводу этого прискорбного факта.
Материалы по теме:
Бандеру хотят увековечить на месте средневекового зверства украинцев
Во Львовской области наступил год антисемита и военного преступника Мельника
Польша никак не определится, кого больше ненавидит: воинов-освободителей или бандеровцев?
|
|
