3 мая исполнилось 550 лет со дня рождения Никколо Макиавелли (1469-1527), мыслителя и государственного деятеля Флорентийской республики. Мало кто из авторов того давнего времени до сих пор продолжает навлекать на себя столько упрёков и обвинений, вызывать столько споров. И одно это показывает всё историческое значение его наследия. В центре которого, конечно, небольшая книжка «Государь» (или «Князь»), которая представляет собой, по устоявшемуся мнению, набор крайне циничных советов, как следует добиваться власти и удерживать её.
Творчество Макиавелли высоко ценил В.И. Ленин (об этом ещё пойдёт речь ниже), да и не только он один. На самом деле всё значение флорентийского мыслителя в том, что он в свою эпоху счистил с политики шелуху лицемерных религиозных слов и впервые показал её в чистом виде, как науку. Науку приобретения и сохранения власти. Сам этот подход глубоко шокировал современников и продолжает шокировать многих до сих пор, но это, разумеется, единственно возможный научный подход.
Возьмём в качестве примера рассуждение Макиавелли, известное как афоризм: «Все вооружённые пророки побеждали, а все безоружные — гибли». Вроде бы это простое на вид умозаключение не вызывает сейчас бурного неприятия, и люди даже склонны с ним соглашаться, за 500 лет как-то постепенно примирившись с ним. Но надо понять, что и оно — шокирующее, особенно по тем временам. Как это: делить пророков на «вооружённых» и «безоружных», что за абсурд, чтобы не сказать больше — кощунство?! Когда искони их делили на «истинных пророков» и «лжепророков»? Но, немножко подумав, мы поймём, что, с точки зрения научного подхода (если, конечно, рассматривать историю и политику как науку), как раз второе деление абсолютно бессмысленно. И «циничное» умозаключение Макиавелли абсолютно правильно.
И вот таков Макиавелли во всём: он аккуратно и безжалостно счищает с сути явлений словесный мусор, после чего они предстают перед нами в непривычной наготе. Можно сказать, что он бесцеремонно раздевает всех государей и князей, превращая их в голых королей. Естественно, это вызывало протест 500 лет назад, при его жизни, и продолжает вызывать протест сейчас. Особенно забавно, когда этот протест раздаётся от «левых» и, прости господи, «марксистов».
Высоко ценили Макиавелли Герцен, говоривший о его «озлобленной мудрости», Бакунин, называвший его труды «бессмертными», а его самого — «великим основоположником позитивистской политики». «Он просто-напросто представил историю естественной, — писал Бакунин, — создал физиологическое описание такого общества, каким оно предстало его глазам, и вывел его основные принципы. Из самих глубин исторического прошлого и настоящего Италии он лучше, чем кто-либо до него и даже после него, сумел извлечь вечные законы политики».
Владимир Ильич Ленин ссылался на Никколо Макиавелли, не называя, впрочем, его по имени: «Один умный писатель по государственным вопросам справедливо сказал, что если необходимо для осуществления известной политической цели пойти на ряд жестокостей, то надо осуществлять их самым энергичным образом и в самый кратчайший срок, ибо длительного применения жестокостей народные массы не вынесут». Вот цитата Макиавелли (из его самой знаменитой работы «Государь»), которую подразумевал Ленин: «Жестокость применена хорошо в тех случаях — если позволительно дурное называть хорошим, — когда её проявляют сразу и по соображениям безопасности, не упорствуют в ней и по возможности обращают на благо подданных; и плохо применена в тех случаях, когда поначалу расправы совершаются редко, но со временем учащаются, а не становятся реже. Действуя первым способом, можно... удержать власть; действуя вторым — невозможно. Отсюда следует, что тот, кто овладевает государством, должен предусмотреть все обиды, чтобы покончить с ними разом; тогда люди понемногу успокоятся, и государь сможет, делая им добро, постепенно завоевать их расположение».
Если мы вчитаемся внимательно даже и в данное рассуждение, то мы увидим, что его автор — никакой не «циник», высшей, необсуждаемой ценностью для него неизменно остаются «благо подданных» и «добро» для них, а не что-то иное. А жестокость «дурна», хотя в некоторых случаях, увы, и необходима.
Со строчками флорентийского писателя перекликаются известные слова Н.Г. Чернышевского, которые любил Ленин: «Исторический путь — не тротуар Невского проспекта («чистый, широкий, ровный тротуар совершенно прямой главной улицы Петербурга», — пояснял к этому Владимир Ильич); он идёт целиком через поля, то пыльные, то грязные, то через болота, то через дебри. Кто боится быть покрыт пылью и выпачкать сапоги, тот не принимайся за общественную деятельность. Она — занятие благотворное для людей, когда вы думаете действительно о пользе людей, но занятие не совсем опрятное. Правда, впрочем, что нравственную чистоту можно понимать различно: иному, может быть, кажется, что, например, Юдифь не запятнала себя». Заметим, что и тут ценности определены практически так же: превыше всего — «польза людей», именно о ней следует думать хорошему политику. Ленин писал: «Ещё Чернышевский сказал: кто боится испачкать себе руки, пусть не берётся за политическую деятельность... Наивные белоручки только вредят в политике своей боязнью прямо смотреть на суть дела».
А один из друзей флорентийского философа замечал ему: «Я не верю, что идиоты постигнут ход ваших мыслей, тогда как мудрых мало, и встречаются они нечасто. Ежедневно я прихожу к выводу, что вы превосходите даже тех пророков, что рождались у евреев и иных народов». Что ж, мы видим, что и теперь, спустя полтысячи лет, людей, способных понять ход рассуждений мыслителя, на удивление мало...
Из письма Макиавелли: «С наступлением вечера я возвращаюсь домой и иду в свою рабочую комнату. У двери я сбрасываю крестьянское платье, всё в грязи и слякоти, облачаюсь в царственную придворную одежду и, переодетый достойным образом, иду к античным дворам людей древности. Там, любезно ими принятый, я насыщаюсь пищей, единственно пригодной мне, и для которой я рождён. Там я не стесняюсь разговаривать с ними и спрашивать о смысле их деяний, и они, по свойственной им человечности, отвечают мне. И на протяжении четырёх часов я не чувствую никакой тоски, забываю все тревоги, не боюсь бедности, меня не пугает смерть, и я весь переношусь к ним».
В заключение — ещё несколько афористичных высказываний Никколо Макиавелли:
«Умы бывают трёх видов: один всё постигает сам; другой может понять, что постиг первый; третий сам ничего не постигает и постигнутого другими понять не может».
«Следует заранее примириться с тем, что всякое решение сомнительно, ибо это в порядке вещей, что, избегнув одной неприятности, попадёшь в другую».
«Не золото, как провозглашает всеобщее мнение, а хорошие солдаты суть пружина войны, ибо за золото не всегда найдёшь добрых солдат, а хорошие солдаты всегда достанут золото».
А это хороший совет для нынешних (да и не только нынешних) революционеров:
«Какое бы дело мы ни затевали, время всегда кажется неподходящим, и никогда не бывает абсолютно благоприятных обстоятельств. Кто ждёт идеального случая, так никогда и не начнёт дела, а если и начнёт, то зачастую его ожидает печальный конец».
И, наконец, ещё одна грустная истина:
«У победителя много друзей, и лишь у побеждённого они настоящие».
|
|
