Ю.Г. Фельштинский не смог связаться с радио "Эхо Москвы": все телефоны заняты, факсы отключены, получили ли они письмо по е-мейлу - неизвестно. Скорее всего, получили, поскольку этот текст уже появился на Гранях.ру, на Стрингере и в нескольких ЖЖ. Собственно, вот примерно границы свободы слова в России после гексогена и 8 лет Путина. Хотя тема такая, что просто обязана была стать топом во всех новостных блоках. Но не стала.
В нормальном информационном процессе сделать вид, что письма Фельштинского не было, просто невозможно! Можно говорить о степени достоверности приводимой информации, можно сомневаться целиком - для этого существует редакционный комментарий. Сомневайся, критикуй, обсуждай. Опровергай, наконец!
Но просто пройти мимо... Ведь со ссылкой на свидетельства весьма авторитетных свидетелей выдвигается обвинение главе государства в страшном преступлении или, как минимум, в соучастии в этом преступлении.
И - полное молчание. Оно красноречивей всего. Можно говорить о соучастии официальных СМИ в сокрытии обстоятельств государственного преступления и возможной виновности первых лиц. Если все не так, разве это не необходимо опровергнуть?
Но вместо опровержения - молчание, которое убедительней явки с повинной...
А мы не комментируем письмо Фельштинского, у нас нет ни полномочий, ни оснований, ни дополнительных сведений. Читайте. Делайте выводы сами.
А.Б.
Юрий Фельштинский
Письмо Юлии Латыниной в связи с выступлением на радио «Эхо Москвы» 19 сентября 2009 года
Дорогая Юля!
Я очень хорошо к Вам отношусь и считаю Вас серьезным журналистом. Но в вопросе о взрыве домов Вы не правы. Уже много лет Вы упрямо настаиваете на некой своей версии, и Вам почему-то очень важно доказать, прежде всего себе самой, что за сентябрьскими 1999 года терактами стояло не российское правительство, причем темы этой Вы страшно боитесь, она очень для Вас болезненна. Не огорчайтесь, такое бывает. Я тоже, когда стал заниматься взрывами, первые несколько недель поверить не мог в то, что дома взрывали не чеченцы. А потом поверил, потому что версий других просто не осталось. Это было в 2001 году. А сейчас, в 2009-м и тем более. Вы обралили внимание на то, что в десятилетнюю годовщину взрывои ни один российский диктор телевидения, в том числе и дикторы новостей официозного Первого канала, не смог выдавить из себя фразы о том, что дома взрывали «чеченцы»? Не обратили. А я обратил. А на то, что правительство решило «идя на встречу пожеланиям родственников» (я не шучу, это так было сформулировано) не проводить никаких официальных церемоний по случаю годовщины самогого крупного в истории России (после Беслана) теракта? На это Вы тоже не обратили внимания. А очень жаль.
Я умышленно пишу Вам это письмо до Вашего выступления по «Эху», назначенного на 22-23 сентября - годовщину «учений» в Рязани. Юля, дорогая, Вы когда-нибудь видели, чтобы войны и учения начинались одновременно? Ведь «учения» в Рязани проводились за день до начала Второй чеченской войны. Такое что было хоть раз в мировой истории? За день до начала войны во всем мире всегда проводятся провокации, а не учения. Война потому и началась 23 сентября, что на 22-е был намечен еще один взрыв - в Рязани. И когда он не произошел - по вине спецслужб - потому что одни фсбешники закладывали взрывчатку, а другие ее же искали (абсолютно российский случай), войну все равно решили начать и именно 23-го, чтобы журналисты не успели сопоставить факты и понять, кто и для чего проводит теракты в российских городах.
Огорчает меня больше всего, что по неведомым мне причинам Вы не хотите разобраться в произошедшем, но хотите в очередной раз заявить (причем громко), что ФСБ не виновато. Ведь мы же с Вами знакомы. И за все эти годы ни разу Вы не позвонили мне (и не написали) и не задали те вопросы, которые Вас интересуют. Если Вас эти вопросы интеерсуют, разумеется. Кстати это и к «Эху Москвы» относится. Меня, конечно же, умиляет, что наша самая свободная радиостанция предоставляет право каждому высказаться по вопросу о взрывах, кроме меня. За все эти годы, если не считать пары звонков по мелким вопросам, микрофон «Эха Москвы» мне не был предоставлен ни разу.
Все предпосылки Ваших грандиозных выводов о том, что дома взрывала не ФСБ, ошибочны. Абсолютно все. Начнем с первой и для Вас главной - Вы с нее начинаете: «Я считаю версию о том, что взрывы сделала ФСБ, не просто абсурдной версией. Я считаю, что эта версия нарочно придумана Борисом Абрамовичем Березовским после того, как его отлучили от власти». Ну и дальше про то, что Березовский не привел бы Путина к власти, если бы Путин взрывал дома.
Юля, ну, Вы бы все-таки хотя бы из приличия позвонили мне и спросили бы: Юра, а как вообще эта версия появилась? Кто ее придумал? Березовский? Литвиненко? Вы? А то я тут собираюсь на «Эхе Москвы» на всю страну в годовщину говорить о взрывах и ничего про это не знаю. И я бы Вам ответил: «Юля, Вы правильно сделали, что позвонили. Я Вам сейчас все расскажу...»
Но сначала определим еще одну Вашу важную предпосылку, тоже абсолютно неверную: «Если бы Путин взрывал дома, Березовский никогда не привел бы его к власти, он бы понимал, что Путин не его марионетка».
Видите ли Юля, Березовский не придумывал версии о взрывах домов. И Литвиненко ее не придумывал. Эту версию придумал я. И текст писал я. И когда уже и версия была, и текст был написан, я прилетел в Нью-Йорк поговорить на эту тему с Березовским, с которым я был знаком с 1998 года, и долго-долго (несколько дней) упрашивал его выделить мне время, потому что хочу поговорить с ним на одну важную тему. И когда после четырех дней ожиданий - потому что очень мне хотелось рассказать Борису Абрамовичу, кого именно он привел к власти - Березовский, наконец, по дороге в аэропорт, улетая к себе в Ниццу, согласился, меня выслушать, я начал свой неторопливый рассказ (нам в аэропорт ехать было минут сорок).
Борис слушал, очень долго и внимательно слушал. В какой-то момент спросил:
-- Подожди, а Рязань?
-- Рязань? Рязань я даже обсуждать с Вами сейчас не буду. Там все понятно. В Рязани их поймали с поличным при попытке взрыва.
-- Подожди минуту. Помолчи, не говори ничего больше, - сказал Березовский. - Не говори больше ничего. Подожди.
Пару минут мы действительно ехали молча. Затем Борис сказал следующее (причем этот текст я передаю буквально, звук в звук):
-- Боже мой, какой я м-дак. Я все понял, какой я м-дак. Лена, я все понял, какой я м-дак...
Лена - жена Бориса. Она сидела на переднем сидении машины, рядом с шофером. Мы с Борисом сидели на заднем.
Еще несколько минут Березовский сидел покачиваясь вперед-назад и тихо повторял: «Я все понял, какой я м-дак...»
-- Послушай, а еще кто-нибудь может на эту тему что-то знать? - спросил Борис.
-- Не знаю, -- ответил я. Я могу с Литвиненко поговорить. Может он что-то знает.
-- А ты можешь прямо сейчас полететь к нему в Москву? На моем самолете в Ниццу, а из Ниццы в Москву?
И я полетел в Москву. Так появился в этом сюжете Литвиненко.
В Москву я прилетел 23 сентября 2000 года. А 1-го октября Саша Литвиненко пересек границу в райне Грузии (там я его и подобрал). И дальше мы стали уже работать над этой темой вместе.
Так вот, Юля, если бы Вы знали, как не хотелось Борису Абрамовичу верить в то, что дома взрывала ФСБ. Ваше упрямство в этом вопросе просто детский каприз по сравнению с той проверкой, которую проводил Березовский. Кто только ни читал эту рукопись, кому только он ее ни давал в надежде, что его смогут переубедить, что версия - как Вы говорите: «абсурдная»?
В общем, когда ни от кого, кто прочитал рукопись (Вам, правда, он не давал ее читать, я думаю), Березовский не услышал, что версия абсурдная, он решил дать ее прочитать как Вы думаете кому? Угадали? Не угадали? Не мучайтесь, скажу. Он решил дать прочитать рукопись Путину и повез ее в Москву. После очередного разговора со мною в Ницце, несмотря на мою просьбу этого не делать (всему этому есть независимый свидетель: при разговоре присутствовал Владимир Буковский, которого я привез познакомиться с Березовским), кстати, несмотря на обещание Березовского не говорить Путину о рукописи, Борис Абрамович сел в самолет и полетел в Москву. Я могу ошибиться сейчас, но кажется это была его последняя поездка.
Прилетел Березовский в Москву, поехал к Путину, и состоялся у них разговор. Опять же, могу ошибиться, но кажется это был последний разговор Путина с Березовским (и Березовского с Путиным). Со слов Бориса Абрамовича разговор был следующий:
-- Боря, что ты на меня все время наезжаешь?
-- Я на тебя не наезжаю, ты что имеешь в виду?
-- Ну, «Курск»...
(Тогда, если Вы помните, подводная лодка «Курск» затонула, и Первый канал, которым частично владел Березовский, в лучших журналистских традициях свободных перестроечных времен «наехал» на правительство.)
-- Володя, я на тебя не наезжаю. Какой «Курск»? Если бы я хотел на тебя наехать, я поднял бы совсем другой вопрос. Я поднял бы вопрос о том, кто взорвал дома в сентябре 1999 года.
-- И что Путин ответил? - спросил я Березовского, когда он пересказывал мне свой разговор с Путиным.
-- Он промолчал.
Так вот теперь, Юля, вернемся к Вашей неправильной предпосылке, а заодно проведем викторину и ответим на два вопроса: 1) Что именно понял Березовский, когда сидя со мною в машине говорил «Я все понял, какой я м-дак...» и 2) Почему промолчал Путин и что это означало для Березовского.
Березовский назвал себя «м-даком» не потому, что раньше не догадался о взрывах... И понял он в том момент не то, что: «Ага, дома взрывал Путин!!!». Совсем не это он понял. Он понял то, чего до сих пор не можете понять Вы: Путин потому так уверенно и шел к власти, что ощущал за собой поддержку двух сил: «семьи» и ФСБ. Только такая поддержка обеспечивала в 2000 году президентство. Но Березовский-то этого не знал. Он ведь считал, что кроме «семьи» Путина никто не поддерживает! Он искренне считал, что Путина ставит он, Березовский. Да и все остальные так считали.
Понимаете, у вас вся страна, как ошалелая, начиная с Березовского, кстати, и кончая Вами, верила в то, что страной управляет Березовский. А Березовский ничем не управлял, и власти у него никогда не было. Понимаете? Никогда! И он это теперь понял, а Вы еще нет. Потому что власть была у Абрамовича, у Волошина, у Чубайса, у Лужкова... И заметьте, все эти люди до сих пор при власти. У Березовского власти не было. Поэтому и только поэтому он оказался в изгнании за границей.
Теперь второй вопрос нашей викторины: почему промолчал Путин и что это означало для Березовского. Путин промолчал, потому что сказать ему было нечего, потому что он очень хорошо знал, кто и зачем взрывал дома. И не смог он, как и сегодняшние дикторы Первого канала, выдавить из себя в частном разговоре с Березовским, что дома «взрывали чеченцы», потому что чеченцы их не взрывали. А Березовский в этот самый момент, наконец-то, понял не только то, что ФСБ взрывала дома. Это он еще до визита к Путину начал понимать. Березовский понял для себя главное: что Путин об этом знает.
-- И что ты хочешь с этой рукописью делать? - спросил Борис, когда закончил свой рассказ о полете в Москву.
-- Публиковать.
-- Где?
-- Не знаю. В «Новой газете», если получится. Больше ведь негде...
И я позвонил Юрию Щекочихину. Я не помню сейчас, кто дал мне телефон Щекочихина. Не Березовский. Я позвонил Щекочихину. Это был мой первый звонок ему. Мы не были знакомы. Я попросил его встретиться со мною в любой указанной им стране, кроме России, для разговора. Он предложил Загреб. Мы встретились (в первый и последний раз в жизни).
-- Ну, что Вы меня потревожили, пожилого человека?
-- Я написал книгу о взрывах домов в России в сентябре 1999 года.
-- То есть Вы из-за этого меня вызвали.
-- Из-за этого.
-- Юрий,-- сказал разочарованно Щекочихин, -- простите, я Вас считаю серьезным историком, я поэтому прилетел. Но на теме взрывов у меня вся газета сидела несколько месяцев. И предположить, что Вы раскопали что-то, чего мы не знаем, мне очень сложно. И потом, мы же газета, мы не издательство. От меня-то Вы что хотите?
-- Я хочу, чтобы «Новая газета» дала спецвыпуск, т.е. чтобы спецномером газеты была опубликована вся книга. И чтобы в Думе был поставлен вопрос о создании комиссии по расследованию взрывов, потому что в общем-то это не моя работа - расследование проводить. Это функция следствия.
-- Юрий, не сердитесь... Я даже представить себе не могу, что должно быть написано в этой рукописи, чтобы мы согласились на спецвыпуск. Мы вообще такого никогда не делали.
-- Юрий Петрович, -- ответил я. - Что мы теряем время. Сейчас 8 вечера. За ночь Вы ведь успеете все прочитать?
-- Успею.
-- Давайте встретимся завтра утром, и Вы мне скажете, что думаете про книгу.
Мы встретились следующим утром. Щекочихин сказал: -- Юра, простите. Я Вас не дооценил. Я обещаю Вам спецвыпуск. Думскую комиссию по расследованию не обещаю, потому что, если бы это от меня зависело, я бы ее организовал. Но это зависит не от меня. Но спецвыпуск обещаю. Осталось, правда, довезти Вашу рукопись живым в Москву.
-- У Вас же неприкосновенность?
-- Неприкосновенность. Но она не всегда и не от всего спасает.
Щекочихин привез рукопись в Москву. Сначала ее читал Дмитрий Муратов. Затем Горбачев. Ну, наверное, еще кто-то читал. 21 августа 2001 года вышел спецвыпуск.
Юля, специально для Вас важная информация: публикация готовилась в абсолютной тайне, и никто, кроме людей, отвечающих за издание спецвыпуска в «Новой газете», не знал, что 21 августа выйдет спецвыпуск «ФСБ взрывает Россию». В том числе об этом не знали Березовский и Литвиненко. В ночь на 21 августа находившийся в Лондоне сотрудник «Новой газеты» Акрам Муртазаев, которому в голову не могло придти, что Березовский с Литвиненко не знают о планируемом спецвыпуске, случайно проговорился о «завтрашней публикации». О том, как на это отреагировали Березовский с Литвиненко Вам расскажет, уверен, Акрам (если Вы его спросите, конечно). Но остановить уже было ничего нельзя. Спецвыпуск вышел.
-- Что ты наделал,-- сказал при встрече Борис (я в те дни был в Лондоне). -- Теперь тебя засудят за клевету.
-- Борис, будет тишина, как на кладбище. Ни одного писка не услышите. Знаете почему? Потому что дома взрывали они, и они это знают.
И наступила тишина. Ни звука. Будто не было спецвыпуска. А потом появилась статья Проханова типа: дорогие друзья, вы наверное не заметили, что несколько дней назад «Новая газета» опубликовала спецвыпуск, обвиняющий Кремль в том, что он взорвал дома. А Кремль молчит. А молчит он потому, что спецвыпуск «НГ» это орудийный выстрел по Кремлю. И этим выстрелом всех в Кремле убило.
Я очень благодарен Проханову за эту публикацию. Он первый не побоялся в те дни нарушить молчание. А парламентскую комиссию Щекочихину создать не дали.
Это затянувшееся предисловие мне нужно было для того, чтобы избавить Вас от первой Вашей неправильной предпосылки: о Березовском. Только после августовской публикации в «НГ» Березовский действительно включился в тему и стал мне очень активно помогать. Без его поддержки все остановилось бы на публикации спецвыпуска и издании книги. А так все-таки был сделан еще и фильм «Покушение на Россию», который Березовский взял в обойму для политического проекта «Либеральная Россия».
Теперь еще одна Ваша предпосылка, я даже считал бы: комплекс, потому что Вы несколько раз об этом говорили в своей беседе, хотя понимали, что себе же противоречите: про Трепашкина, который «за свои утверждения был совершенно несправедливо посажен в тюрьму», «Литвиненко, с которым, как известно, случилось еще хуже», и про то, что «действительно Сергей Юшенков и Юрий Щекочихин погибли»... «Это в любом случае не имело никакого отношения ко взрывам в Москве».
Простите, Юля, откуда Вам это известно? Вы всерьез считаете, что Литвиненко убили за то, что он клеветал, а Трепашкина посадили за то, что он поддерживает «абсурдную» по Вашим словам, версию? Вы считаете, что к смерти Юшенкова, Головлева и Щекочихина фактор расследования взрывов «никакого отношения» не имел? Вы когда-нибудь видели, чтобы в России убивали или сажали за клевету? Вы хотя бы одну фамилию можете мне назвать? Не можете. В России за клевету не убивают и не сажают. В России убивают и сажают только за правду (или не убивают и не сажают - такое, разумеется, случается).
С Путиным и Березовским мы разобрались. Теперь давайте разбираться с Гочияевым, Батчаевым, Крымшамхаловым и другими. Видите ли Юля, все эти люди абсолютно спокойно жили, будучи в федеральном розыске, пока я их не нашел. А вот когда я их нашел, и когда я стал с них снимать показания - отмечу сразу -- как умею, я ведь не следователь, не полицейский, не федеральный агент; я всего лишь историк, обобщающий информацию - вот тут-то и началось самое интересное.
Подчеркнем одно важное обстоятельство. Давайте считать, что существует только одна официальная версия взрывов, та, которая так удобно устраивает Вас: дома взрывали чеченцы. Это то, что нам говорилось весь сентябрь 1999 года, ну и потом тоже, когда война была в полном разгаре.
В этой версии оказался один очень важный прокол: даже по версии ФСБ среди обвиняемых не оказалось ни одного чеченца. Ни одного. Понимаете, в Беслане - чеченцы. В Норд-Осте - чеченцы. Самолеты, взорванные по маршруту Сочи-Москва и Москва-Волгоград - тоже чеченцы. А вот в 1999 году - ни одного чеченца (как кстати и в 1995-м, когда проводились теракты, предшествовавшие первой чеченской войне).
Фактологическая часть Вашего интервью основана буквально на одной публикации в «Коммерсанте» от 10 декабря 2002 года и мне кажется, что к опубликованной в этой статье информации Вы относитесь абсолютно не критично, с готовностью воспринимая на веру все то, что там написано. Там кстати много интересного написано:
«Среди них - лидер карачаевского джамаата и один из организаторов московских терактов Тимур Батчаев» -- это про уже убитого Батчаева. Давайте уточним: Батчаев, 1978 года рождения, деревенский парень. В сентябре 1999 года ему 21 год. Это он у нас «лидер» и «один из организаторов»? Да Вы попросили бы у меня пленки с видиозаписью интервью лета 2002 года. Вам бы сразу стало ясно, что он не может быть ни «лидером», ни «организатором». Тут даже обсуждать нечего. «На операцию по задержанию террористов грузинские спецслужбы решились через полгода после того, как Генпрокуратура России обратилась к грузинским коллегам с просьбой о задержании и выдаче карачаевских ваххабитов, разыскиваемых за совершение терактов в Москве и Волгодонске: 40-летнего Адама Деккушева, 35-летнего Юсуфа Крымшамхалова и 23-летнего Тимура Батчаева», -- пишет «Коммерсант».
Попробуйте ответить на вопрос - Вы же журналист -- почему генпрокуратура России обратилась к «грузинским коллегам» только летом 2002 года? Почему не раньше? Да потому, что летом 2002 года Крымшамхалов и Батчаев стали давать мне показания. Вот тут-то генпрокуратура России засуетилась - очень не выгодны были ФСБ эти показания.
Описание задержания Крымшамхалова и расстрела Батчаева, имеющееся у меня, абсолютно не соответствует тому, что написано в статье в «Коммерсанте». Я ни в коем случае не хочу сказать, что публикация Ольги Аленовой это «слив ФСБ». Это не «слив ФСБ». Нам с Вами даже гадать не нужно, что именно публикация Аленовой. Аленова нам об этом не скрывая пишет: «Как утверждало следствие». Так что журналист Аленова честно пересказала нам то, что утверждает следствие. Какая же это «открытая информация». Это материалы следствия. Они важны и интересны, но это односторонняя информация и относиться к ней - не мне Вас учить - нужно очень осторожно.
Когда Вы пишете про задержанных и этапированных в Москву террористов что, если бы они работали на ФСБ, «господин Шеварднадзе ... он бы их допросил ... у него был бы рычаг воздействия на Россию», то наступает моя очередь -- как Вы сказали про статью Скотта Андерсена: «Я стала читать статью и немножко обалдела» -- так вот, наступает моя очередь «обалдевать», причем не немножко, а сильно. Вы как это себе представляете? Шеварднадзе ведь умный человек. И всегда был умным. Зачем же ему добывать компромат на руководителей российских спецслужб? Он же не умалишенный.
Вот Вам информация к размышлению. Я лечу в Грузию встречаться с Гочияевым. На Гочияева меня выводит некий посредник. Вся история мне не нравится с самого начала, так как я не понимаю, кто со мной ведет переговоры, не понимаю, кто такой Гочияев. Не понимаю, террорист он или нет, фэесбешник он или нет, жив он или нет, т. е. действительно ли со мною связывается Гочияев или это провокация. Абсолютно ничего не понимаю, но лечу в Грузию на встречу с человеком, который заявляет, что он Гочияев и хочет со мною встретиться.
В Грузию прямых самолетов из Бостона нет. Я лечу через Лондон. У меня есть несколько часов между самолетами. Я встречаюсь с Борисом. Борис просит приехать на встречу со мною Ахмеда Закаева. Ну, и Саша Литвиненко конечно подскакивает. Чего-то интересное происходит, а он не в курсе. У Закаева я выясняю, как он считает, кто со мною собирается встречаться и убьют меня или нет. Закаев полушутя говорит, что убить не убьют, но уши могут отрезать. Я пытаюсь представить себя без ушей и понимаю, что не получается такое представить. Саша неожиданно говорит, что полетит со мною. Я между нами вполне этому рад, все-таки Саша - бывший боевой офицер, в случае чего защитит мои уши. В эту секунду нам становится понятно, что мы опаздываем на самолет, что времени нет ни секунды, так как нам нужно заехать к Литвиненко домой (а живет он черт те где), взять его паспорт и вещи в дорогу, мы выскакиваем из офиса Березовского, кидаемся в такси, и на самолет в конце концов успеваем. Борис нам по дороге сообщает, что в аэропорту нас встретят люди из охраны Бадри Патаркацишвили и они же будут отвечать за нашу безопасность.
Я проверяю время от времени, на месте ли у меня уши, и мы летим. Прилетели. Бадри явно недоволен, что прилетел и Литвиненко. Его предупредили только о том, что лечу я. Но делать нечего. Приходится охранять нас двоих. Охрана у нас круглосуточная, и охраняет нас, как потом оказывается, президентская охрана, т.е. охрана президента Грузии Шеварднадзе. Курьер, прибывший от Гочияева, сообщает мне, что я должен ехать на встречу к Гочияеву в Панкисское ущелье. Бадри говорит, что за пределами Тбилиси Шеварднадзе за мою безопасность отвечать не может и что он, Бадри, категорически против того, чтобы я ехал на встречу, потому что живым я не вернусь. И мы с Литвиненко гоним курьера назад к Гочияеву с составленными нами вопросами, на которые просим дать ответ, и с моей кинокамерой, на которую просим эти показания записать.
Вечером курьер позвонил, сказал, что благополучно добрался до места, что все Гочияеву передал и завтра вернется с материалами, но сказал, что по пути за ним была погоня и он еле ушел. А еще он сказал, что во время нашей встречи заметил, что нас «пасут» несколько неизвестных ему машин, не из охраны президента. Я, правда, сколько по сторонам не смотрел, никаких машин не видел. Зато Литвиненко все время причитал, что «шкурой чувствует, что нас ведут» и очень меня этим раздражал.
Утром мы проснулись. Я проверил, уши на месте. Но приехал парень из охраны Бадри и сказал, что мы немедленно должны улетать из Грузии: ночью был похищен наш водитель (из охраны Шеварднадзе). Первый самолет был во Франкфурт. Мы улетели грузинским самолетом. В ряду за нами сидела охрана. Она должна была удостовериться в том, что мы живыми долетим до Франкфурта.
Когда мы были уже в Германии позвонил Бадри и сказал, что водителя нашли убитым.
Так что Вы там говорили про «рычаг воздействия» Шеварднадзе на Россию?
В общем, как написано у Алленовой: «ожидания российских коллег грузинские спецслужбы оправдали: один из главных разыскиваемых Юсуф Крымшамхалов в "Лефортове", а организатор взрыва в Волгодонске Тимур Батчаев убит. Из тех, кто осенью 1999-го взорвал мирные дома в Москве и Волгодонске, на свободе остается пока только главарь - Ачимез Гочияев. Но и ему, судя по всему, скрываться осталось недолго: вчера грузинские власти пообещали задержать и выдать Гочияева российской стороне».
Вчера - это 9 декабря 2002 года. И забыли про Гочияева. А знаете почему забыли? Потому что он выговорился, рассказал мне все, что знает. Это только Вы считаете, что Гочияев -- руководитель «ваххабистского экстремистского карачаевского общества». В ФСБ же знают, что он не «террорист» и не «руководитель», и в этом плане абсолютно безвреден. Поэтому пока он давал мне показания, за ним охотились. А перестал давать - его и оставили в покое.
Вам вообще не кажется странным, что абсолютно все «террористы» -- Хаттаб, Басаев, Крымшамхалов, Батчаев воевали с оружием в руках. А «руководитель» успешного и самого крупного в истории России (на 1999 год) терракта в Москве Гочияев где-то скрывается, и даже памфлетов «ваххабистского экстремистского» толка не пишет? Ни тебе обращения к карачаевскому народу: «Восстаньте против неверных!», ни фотографий или записей с автоматом в руках (Крымшамхалов с Батчаевым для меня под запись всегда с оружием снимались). А Гочияев только и повторял все время, что не виноват и никого не взрывал. Кстати, он ведь очень сильно рисковал, выходя на контакт со мною. Жизнью рисковал, что выследят и убьют.
Я долго и нудно мог бы разбирать по косточкам фактическую сторону темы взрывов, освещенную в Вашей беседе. Но в любом тексте приходится в какой-то момент ставить точку. Мы не в равной позиции. Книга «ФСБ взрывает Россию» до сих пор полностью не опубликована в России. Вы сказали, что читали издание 2004 года - такого издания нет. Фильм «Покушение на Россию» до сих пор не показан ни одним российским каналом. «Эхо Москвы», неоднократно предоставляющее эфир Вам для высказывания мнения о взрывах 1999 года, ни разу не обратилось за интервью ко мне. Написанная мною и Прибыловским книга «Корпорация: Россия и КГБ во времена президента Путина» также не издана в России.
Если бы я относился к Вам плохо или считал бы Вас несерьезным журналистом, я не писал бы это письмо. Я написал его только потому, что очень хорошо к Вам отношусь и знаю, что в России Вас слушают, слышат, читают. И Вам верят. Но именно потому, что в России Вам верят, а меня лишают возможности беспрепятственно высказывать свою точку зрения, Вы должны очень внимательно относиться к тому, что говорите. Иначе Вам перестанут верить.
Бостон, 21 сентября 2009 г.
|
|
