Влиятельная французская газета "Фигаро" опубликовала весьма любопытную статью Лауры Мандевиль, посвященную нынешней ситуации в Чечне и реакции ее населения на сообщения о гибели Шамиля Басаева. В статье, в частности, говорится (перевод - Инопресса): Машина трясется по разбитым дорогам пригородов Грозного. Когда по радио сообщают о возможной гибели Шамиля Басаева, 30-летний чеченец Руслан (здесь и ниже имена изменены по соображениям безопасности), работающий на одну из гуманитарных организаций, даже не вздрагивает. Он не находит ни слова сожаления по поводу смерти чеченского командира, которого Москва считала своим "врагом номер один" – аналогом бен Ладена для американцев. "Надо же, – говорит он, – раз русские его убрали, значит, он им стал больше не нужен!" Его сестра Мина тоже, похоже, ничуть не потрясена событием. "Вот еще! Было бы из-за чего переживать! Вон, французы финал Кубка мира проиграли... А мы все были за вас!" – улыбается она.
Это равнодушие двух чеченцев, выросших в семье, которая ценит политическую свободу, а в 90-е годы восторгалась обретенной независимостью, красноречиво говорит о состоянии умов подавляющего большинства гражданского населения. Позади двенадцать лет выживания под бомбами, среди руин, в опустошенной республике. Чеченцы устали от войны. Они хотят жить. Забыть хотя бы на время об ужасах, которые она им принесла. По очень приблизительным подсчетам правозащитных организаций, Чечня с 1994 года потеряла 20% своего населения. Пророссийские правительственные структуры Чечни недавно привели свою цифру: 150 тысяч погибших, в том числе 35 тысяч детей. Другие организации говорят о 200 тысячах погибших. "Население настолько истосковалось по нормальной жизни, что готово поверить в восстановление, которое им обещает новый хозяин Чечни Рамзан Кадыров, хотя оно прекрасно знает, какой жестокостью он добился своих целей", – рассказывает Зулай Багалова, бывшая актриса, возглавляющая правозащитную организацию "Лам".
Неоспоримые признаки перемен, которые видны тут и там, – отремонтированные здания, магазины, новые тротуары, цветочные клумбы и фонтаны – словно внушают чеченцам, что лучше делать ставку на мир, чем продолжать рисковать жизнью ради неуловимой свободы. Разрыву с сопротивлением, все более далеким и невидимым, способствуют непрекращающиеся волны репрессий и террора, которые обрушиваются на мирных жителей, имеющих хоть какое-то отношение к боевикам. "Я уважаю тех, кто ушел в горы драться против русских. Они настоящие патриоты. Но что выиграли мы?" – восклицает Замена, мать пятерых детей, уроженка юга Чечни. Чеченцы оплакивали Дудаева, которого они любили. Сожалели о гибели его преемника Масхадова, которого они уважали. Но их не трогает смерть Шамиля Басаева, военными подвигами которого они восхищались, но которого критиковали за цинизм и операции против мирных граждан. Они не могут простить ему организации захвата заложников в Беслане. А ведь сколько надежд принес он им в первую чеченскую войну! Его храбрость "наэлектризовывала" сопротивление. В момент подписания Хасавюртовских соглашений с российским генералом Александром Лебедем он был реальной военной и политической силой.
"Все начало портиться во время выборов", – поясняет Руслан, который в то время работал в его предвыборном штабе. Между ним, Масхадовым и другими командирами, выигравшими войну, возникли ревность, конфликты. Он стал заигрывать с ваххабитами против президента, как только тот был избран. Но самой большой ошибкой, которую никто не может ему простить, была знаменитая военная экспедиция в Дагестан, организованная им в 1999 году вместе с саудовско-иорданским командиром Хаттабом. Операция, которая дала России повод ко второй чеченской кампании. "Зачем он снова впустил в нашу овчарню русского медведя? Может, у него был секретный договор с олигархом Березовским и Кремлем?" – размышляет Руслан. Тем же вопросом задается представитель организации "Мемориал", который не понимает, "как Басаев мог так долго скрываться без молчаливого согласия спецслужб". О конкретных обстоятельствах, при которых полевой командир встретил свою смерть, чеченцы говорят осторожно. Противоречивая информация, которую он слышат, заставляет их относиться к ней с недоверием. Сначала русские говорили о случайном взрыве, потом стали утверждать, что провели тщательно подготовленную операцию.
"По нашим сведениям, – говорит сотрудник одной из гуманитарных организаций в Грозном, – это был случай, этакий подарок с неба Путину к саммиту "восьмерки". Жители ингушского села, возле которого произошел взрыв, первыми побывали на месте. Никого из правоохранительных органов там не было". Как бы то ни было, это идеальный момент для российской власти в преддверии саммита "восьмерки", на котором эта власть постарается продемонстрировать свое обаяние и силу. Смерть Басаева позволит ей заставить замолчать Запад, задающий ей неприятные вопросы по поводу войны в Чечне, и подтвердить тезис о том, что конфликт закончен. Но в Грозном этой уверенности отнюдь не разделяют. Армия и пророссийские чеченские подразделения продолжают проводить зачистки. "Одна страница чеченской истории перевернута, но ничего не решено, так как с помощью насилия и страха разрешить конфликт нельзя", – говорит одна журналистка. "Да, чтобы выжить, люди спрячут подальше свой гнев и любовь к свободе", – предсказывает она. Но когда-нибудь все "снова выйдет на поверхность".
|
|
