В информационном агентстве «Росбалт» при поддержке Института проблем глобализации и Института системных проектов прошло очередное, 16-е заседание дискуссионного клуба «Модернизация России: новыйвектор», посвященного перспективам развития российской экономики. В дискуссии приняли участие Михаил Делягин, председатель Президиума - научный руководитель Института проблем глобализации, ведущий дискуссионного клуба; Михаил Веллер, писатель; Ирина Хакамада, политик, президент Фонда «Наш выбор»; Александр Аузан, президент Института национального проекта «Общественный договор»; Игорь Задорин, генеральный директор исследовательской группы «Циркон», Александр Музыкантский, президент Фонда «Российский общественно-политический центр».
Михаил Делягин открыл дискуссию, предложив ее участникам сконцентрировать внимание на поиске выхода из концептуального тупика, в который завели страну нынешние и им предшествовавшие реформаторы:
- Перемены, как правило, улучшают положение одних социальных групп и ухудшают – других. Это относится и к модернизации. До сих пор реформы в России жестко разделяют население, выделяя из него количественно незначительное наиболее активное и, что исключительно важно, эгоистичное меньшинство, которое получает все возможности для обогащения за счет близкого к катастрофе падения уровня и качества жизни всех остальных. При этом критерием улучшения положения тех или иных социальных групп была не их численность, но исключительно влиятельность. Среди современного поколения российских реформаторов до сих пор бытует представление о наличии в России двух народов: «субъектного» и «объектного», то есть инициативной и пассивной части общества. При этом в частных беседах порой с людоедской откровенностью признается, что «до полного вымирания объектного народа России никакие изменения к лучшему невозможны в ней в принципе».
В результате реформы и по сей день имеют чудовищные социальные последствия и, по сути дела, разрушают российское общество и саму Россию.Лишая большинство населения возможности нормальной жизни, они создают в том числе и неприемлемую социальную, а периодически – и политическую напряженность, блокирующую общественное и даже узко экономическое развитие, а тем самым – и все возможности модернизации. На повестке дня стоит вопрос о переходе от стандартных либеральных реформ к модернизации, о выработке модели преобразований, сводящих к минимуму число жертв и максимально расширяющих круг выигрывающих в результате этих преобразований. При этом никакая социальная группа не должна подавляться целенаправленно, а идея развития за счет подавления тех или иных частей общества должна быть раз и навсегда отвернута как контрпродуктивная и противоречащая концепции социального мира.
Александр Аузан предложил участникам дискуссии свою модель понимания произошедшего и происходящего в России в период реформ. Он выделил в пятнадцатилетнем периоде две уже предпринятых попытки модернизации – либеральную и авторитарную. Первая, либеральная модернизация началась в 1991-м году и явила собой «покупку свободы дорогой ценой». Демократические свободы были получены населением ценой громадных потерь – в том числе и в сфере научно-технического потенциала. Первая модернизация, совершавшаяся по классической американской формуле «либерализация +приватизация + макроэкономическая стабилизация» - привела в позитивном плане только к небольшому росту производства в сфере пищевой промышленности и в сфере услуг. От этой модернизации выиграли монополисты, но три четверти населения, то есть явное большинство – проиграли. Приватизация прежней соцсобственности, государственной собственности стала праздником только для авантюристов. Но когда абсолютное большинство проигравших от приватизации и либеральной модернизации ощущало пик фрустрации – ему предложили второй этап модернизации, то есть предложили депонировать свободы, купленные дорогой ценой в начале 90-х.
Эта вторая модернизация конца 90-х, связанная с приходом Путина на смену Ельцину, была (и продолжает быть) авторитарной. Главной своей заслугой идеологи ее считают то, что экономическое положение большинства населения, по крайней мере, не ухудшилось. Авторитарная модернизация дала некоторый количественный рост, снижение барьеров между региональными властями и производителями, но при этом породила целый ряд новых проблем, вроде «продаж налоговой недоимки», которые и погребли эту модернизацию под собой. Победителями этой модернизации стали анонимные собственники, возникающие в медиа-пространстве крайне редко и известные только тем, что лично приближены к Путину или знакомы с ним. За 2-3 года сформировалась совершенно новая категория поборов – «административная рента» и один за другим проваливаются в силу законов рынка и прибавившихся к ним законов силовой олигархии все проекты, декларированные авторитарными модернизаторами. Например, очевиден полный провал проекта «доступное жилье» - здесь рынок вошел в спекулятивную фазу и приобретателями жилплощади в рамках этого проекта становятся отнюдь не те, кто будет на ней проживать.
А.Аузан завершил описание своей модели сменяющих друг друга этапов модернизации, раскрыв отправные пункты каждого этапа: 1)свобода, 2) стабильность, 3) справедливость. Этот следующий (3-й) этап в череде попыток модернизации экономики России напрямую связан с генезисом и динамикой формирования политического и экономического самосознания того большинства, которое пострадало на предыдущих этапах. Принцип «справедливого неравенства» должен здесь стать формулой превосходства большинства над меньшинством – то есть лучше от модернизации должно быть все же тем, кто «внизу». Также на данном этапе придется отказаться от либеральной химеры продуктивности «свободной конкуренции» – так как давно доказано, и даже не на новейшем опыте экономических реформ в РФ, что конкуренция может выступать в экономике и как деструктивный фактор. Новый этап модернизации должен основываться на консенсусе – но не на уровне элит, то есть меньшинства, которые и выигрывали от реформ на предыдущих этапах, а в самом широком, массовом плане.
Писатель Михаил Веллер, согласившись с предложенной моделью, остановился на той особенности реформаторов, что все они смотрят только на один день вперед. Писатель видит Россию частью христианской цивилизации, которая в целом разваливается. Задумывая сегодня модернизацию нужно представлять себе то, что будет через 150 лет. При общем падении уровня культуры стоит ожидать прихода нового варварства – поскольку и СССР как империя разорялся варварами, а эта тенденция в глобальном контексте только усиливается. Учитывая все эти моменты для того, чтобы стать модернизированной, страна должна быть целой и не обезлюдить – так как ныне, и это приговор всем предыдущим попыткам модернизации – тенденция вымирания населения России только нарастает. Однако, считает писатель, и «добрый мудрый диктатор на белом коне, который раздаст ограбленным приватизированную собственность» не может рассматриваться как альтернатива негативным тенденциям. Не удвоение и не утроение ВВП должны быть целями модернизации – все эти цифры зависят от валютных рейтингов… Главное стремление человека – вовсе не максимальный достаток (как думали первые реформаторы в начале 90-х, завоевывая этот достаток преимущественно для себя) это доказывают самоотверженные радикалы и террористы, которых современная цивилизация не случайно считает главными врагами – ведь ее цель развития рисуется в соответствии с ее ценностями, пересаженными на российскую почву сравнительно недавно.
Ирина Хакамада поделилась своим видением перспектив модернизации в России, сообщив, что налоги следует брать не с прибыли предприятий, а с доходов граждан: в таком случае подоходный налог может быть и прогрессивным, вплоть до 30% у богатых. Но освобожденные от налогового пресса предприятия расцветут и переманят «все капиталы Европы, Азии и США». «А мы – энергетическая империя, — разочарованно заметила Хакамада. – И все это лопнет».
«Шансы есть только у демократической модернизации, — считает Ирина Хакамада. – И только, если ее примет критическая масса людей». Она высказала сожаление, что «Россия не имеет истории демократических преобразований». «Борис Николаевич Ельцин был царь», — считает она. «У нас рыночной экономики еще не было, а монополии уже появились», — отметила Хакамада и вспомнила, как раздосадованные либералы говорили ей: «Когда власти нет, она хотя бы не мешает».
«Авторитарная модернизация Путина, — заметила далее она, — это доведенная до логического конца модель власти бюрократии». Хакамада напомнила, что бюрократия отличается от государственной элиты тем, что власть для нее является самоцелью. «Кто вокруг этого будет консолидироваться?» — спросила она.
Президент фонда «Наш выбор» также весьма критически оценила положение соседа России — Украины, где, по ее мнению, совершили революцию на базе идей отталкивания от России, а потом оказалось, что все элиты все равно укоренены в прошлом и ничего не могут реально сделать. Новым лозунгом, под которым можно было бы объединить людей, Хакамада считает формулу: «Высокое качество и достойный уровень жизни людей в великой стране».
|
|
