Несмотря на «радость» ряда российских СМИ и политиков, что «наши» (имеется в виду «Согласие») победили на выборах, по факту получается так, что они не «наши» и не победили. Центр «Согласия» ни в коей мере нельзя считать пророссийской партией, ни по лозунгам, ни по реальным делам. Это левоцентристская партия, которая в силу ряда исторических и экономических причин аккумулирует в себе основные голоса русскоязычных граждан Латвии. Простое большинство на выборах ничего не даст Ушакову, Урбановичу и сопартийцам. Формировать коалицию будут не они. Об этом говорит и простой математический расчет, об этом же уже сказал и президент Берзиньш. Потенциальная союзница Судраба сделала политическое заявление о том, что не видит возможностей сотрудничать с «Согласием». Если за ближайшие дни не случится нечто экстраординарное, то коалиция останется прежняя: «Единство» + СЗК + Visu Latvijai!-ТБ/ДННЛ.
В Латвии сложился типичный этнократический режим: все, что выходит за рамки «латышскости», в реальной (не декоративной) политике представлено быть не может.
О своеобразной латвийской демократии рассуждает председатель Совета по внешней и оборонной политике Федор Лукьянов:
- Выборы в Латвии в последние годы лишены интриги. Коалиция формируется из одного набора партий – умеренно или ярко националистической направленности. При этом первое место по количеству голосов занимает "Согласие" под руководством мэра Рига Нила Ушакова и ветерана латвийской политики Яниса Урбановича. Эту партию ассоциируют с русскоязычными избирателями, хотя сама она позиционирует себя в надэтнических категориях — как альтернативу социально-экономическому курсу, никогда, по сути, не менявшемуся в постсоветской Латвии.
С середины 1990-х годов страна встала на рельсы евроинтеграции, что фактически лишило ее экономического маневра. Цели достигли – в 2004-м Латвия вступила в ЕС, в 2014-м перешла на евро. Латвийская экономика представляет собой интересную комбинацию: субсидии из европейских инфраструктурных фондов; финансовый сектор, находящийся почти исключительно в иностранном владении, и обслуживание российского потребительского рынка – от экспорта продовольствия и транзитных услуг до скупки россиянами недвижимости в Латвии. Иными словами, страна неотрывно зависит и от ЕС, и от России.
Такая двойственная зависимость не находит отражения в политической линии. Хотя партия "Согласие", выступающая за добрососедство с Москвой, становится крупнейшей уже не в первый раз, формировать коалицию ей никогда не поручают. А украинский кризис активизировал этно-политическую мобилизацию, которая, казалось, начала угасать несколько лет назад, особенно после острого кризиса, который Латвия пережила в конце 2000-х.
В стране сложилась своеобразная общественная модель. Две общины – русскоязычная и латышская – сосуществуют вполне мирно, но почти не пересекаясь и не желая этого. Устоявшаяся модель большинство, в принципе, устраивает, хотя в полной мере не довольны ни те, ни другие. Самая низкая за годы независимости явка насторожила президента Андриса Берзиньша. Она, мол, говорит о том, что отток населения из страны больше, чем принято считать. Так что часть, вероятно, предпочитает голосовать ногами.
Материал по теме:
Социал-демократы в Сейме снова могут оказаться в бессильном большинстве
|
|
